Читать интересную книгу Корабли идут в Берлин - Юрий Стрехнин

Моряки стреляли туда, откуда тянулись, пронзая тьму, вражеские трассы, мчались напролом через цепкие кусты, сбегали по склону оврага, карабкались наверх, снова бежали через темный сосняк, сжимая в запотевших пальцах гранаты…

Им удалось прорваться. Стрельба постепенно уходила назад, гасла, смолкла совсем.

Остановились в густом молодом сосняке, разгоряченные, возбужденно дыша. Бабков наскоро сделал перекличку. С ним оказались не все. Кто-то отбился в темном лесу, кто-то вырвался вперед, кто-то, может быть, отстал. Но все знают, куда идти, где должны собраться все моряки флотилии.

— Двигаем на восток! — сказал мичман матросам.

Долог, нелегок был путь. Шли ночами, укрываясь на день в лесных чащах, обходили деревни и села, занятые гитлеровцами, а там, где оккупантов не было, заглядывали в хаты, расспрашивали, как безопаснее идти дальше, разживались продовольствием. Колхозники чем могли старались помочь им.

Только в начале ноября, пройдя по захваченной врагом земле около пятисот километров, в одну из темных ненастных ночей мичман Бабков и его группа пробрались по степи между вражескими позициями и вышли к своим где-то между Курском и Белгородом. С ближайшей железнодорожной станции Бабков дал телеграмму родственникам жены, спеша уведомить, что он жив. Не терпелось узнать, благополучно ли добрались до родных жена и дочка. Но рассчитывать на получение ответной телеграммы не приходилось — своего адреса у мичмана пока еще не было. Надо было без промедления искать людей с флотилии, скорее становиться в строй.

Через несколько дней Бабков и его товарищи добрались до Сталинграда. Здесь к тому времени собралось уже немало моряков. От них узнали, что комплектуются команды для кораблей, строящихся на заводах волжских городов. Бабкова, как опытного специалиста, направили в школу флотилии, к тому времени перебазированную в Сталинград, — готовить корабельных мотористов.

…Пройдет некоторое время, и мичман Бабков будет назначен командиром отряда достраивающихся бронекатеров. Будет воевать на Волге, после ранения, в госпитале, его примут в партию — одним из рекомендующих станет бывший его командующий, контр-адмирал Рогачев, знавший мичмана еще по довоенной службе на Амурской флотилии, по боям на Днепре и на Волге.

Позже примет Бабков участие в боях в Керченском проливе. А потом, когда фронт двинется на запад, пройдет по всему Дунаю и закончит войну в Вене, в звании старшего лейтенанта, командуя бронекатерами, вооруженными реактивными установками.

По-разному сложилась военная судьба днепровцев. Не всем удалось перейти через линию фронта к своим. Погиб при прорыве под Борисполем комиссар флотилии Кузнецов. А те, кто вынужден был остаться на захваченной фашистами земле, стали подпольщиками, партизанами.

В славную летопись всенародной борьбы с врагом вписано имя комиссара монитора «Смоленск» Ивана Павловича Сарапина. Тяжелые раны, полученные во время прорыва из Борисполя, помешали ему выйти из окружения. Местные жители укрыли комиссара, потом он пробрался в родные места, на Днепропетровщину. Устроившись на ничем, казалось бы, не заметную работу— грузчиком на железнодорожной станции, — Иван Павлович организовывал крушения военных эшелонов врага, освобождение сотен людей, угоняемых в фашистскую неволю. Гестапо напало на след подпольщиков, и Сарапин оказался в застенке. Но никакие истязания не сломили его духа. Друзья-подпольщики помогли стойкому коммунисту обмануть палачей. В числе других фашистских узников Сарапин оказался во Франции. Там ему удалось бежать и стать в ряды бойцов Сопротивления. Вскоре он командовал интернациональным отрядом партизан, по численности почти равным полку, сражался с оккупантами до самой победы и со славой вернулся на родину.

Не склонили головы перед врагом и те днепровцы, которые оказались в плену у фашистов. Навсегда осталось в памяти киевлян, как в один из студеных дней первой военной зимы вели гитлеровцы на казнь босых матросов в разодранных, окровавленных тельняшках и как матросы, смело глядя смерти в глаза, пели:

Наверх вы, товарищи! Все по местам!Последний парад наступает!Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,Пощады никто не желает!…

Разными боевыми дорогами суждено было пройти днепровцам. Раскидала их война по флотам и флотилиям. И все же многим посчастливилось вновь надеть бескозырки с литерами «Днепровская флотилия» и дойти до последних рубежей войны на днепровских кораблях.

Но об этом речь впереди.

На Волге

Это было незадолго до начала боев под Сталинградом. В темную июльскую ночь на одном из участков Донского фронта солдаты, лежавшие в боевом охранении, услышали подозрительный шорох. Кто-то пробирался со стороны противника. Уже приготовились стрелять, но впереди раздалось негромкое:

— Товарищи! Свои!

Бойцы разглядели человека с немецким автоматом, в изодранной одежде, с забинтованной головой. За ним показались еще фигуры — кто в чем, но каждый с оружием в руках.

Неизвестных привели в штаб.

— Кто такие?

— С Днепровской флотилии! — ответил за всех один. Из-под распахнутого ворота его рубахи виднелась полосатая тельняшка. Сунул руку за пазуху, вынул небольшой сверток. Развернул, и все увидели боевой флаг советского флота. Измятое полотнище было в нескольких местах продырявлено, на нем виднелись темные пятна. Наверно, не раз вражеские пули пробивали флаг, не раз те, кто нес на груди эту святыню, обагряли ее своей кровью. Но, сменяя павших, флаг принимали другие…

Фронт перешли моряки-днепровцы под командой коммуниста капитан-лейтенанта Лысенко. Много дней пробирались они по вражеским тылам. Вместе с украинскими партизанами громили оккупантов, жгли их склады, взрывали мосты. В одной из схваток Лысенко был тяжело ранен.

Труден был путь. Но, руководимые своим мужественным командиром, моряки преодолели все и пришли к своим. Лысенко еще не оправившийся от ран, обратился к командованию с просьбой вновь дать ему место в боевом строю. Просьба была удовлетворена. Как испытанного в боях моряка, накопившего большой опыт войны на реках, его назначили командовать северной группой бронекатеров Волжской военной флотилии. Вместе с командиром на эти корабли получили назначение и многие из тех, с кем он прошел путь от Днепра. Флаг с корабля, затопленного на Днепре, был поднят на одном из волжских бронекатеров.

Эти новые, только что сошедшие с заводских стапелей катера, были значительно мощнее днепровских. Сильные моторы, броня на бортах — два сантиметра, кроме крупнокалиберных пулеметов — одна, а то и две семидесятишестимиллиметровые пушки в танковых башнях, за что бойцы прозвали эти корабли «речными танками». На многих из них имелись зенитные автоматические пушки.

Морской батальон шел в контратаку по пыльной сталинградской степи. Припадая к искромсанной снарядами, пропахшей горьким дымом земле, матросы двигались вперед плечом к плечу с пехотинцами.

Противник обрушил на подразделения, наступавшие от волжского берега, шквал огня. Пришлось залечь.

— Эх, огонька бы! — сетовали бойцы.

— По реке корабли подошли — поддержат.

— А ты их видел?

— Их, браток, не увидишь, — вступил в разговор боец морской пехоты. — Придут, замаскируются и начнут гвоздить!

Бронекатера подоспели вовремя.

— Ударили! — разнеслось по цепи. — А ну, вперед, товарищи!

— За Сталинград!

Ободренные огнем кораблей, поднялись в атаку стрелки и морская пехота.

Фашисты не выдержали, отхлынули назад.

А вслед им долго еще гремели могучее «ура» и яростная морская «полундра».

— Молодцы «бычки»! — радовались бойцы.

«Броняшки», «бычки», «букашки»— сколько ласковых прозвищ подарили в эти дни воины-сталинградцы бронекатерам! Стремительные «речные танки» посылались туда, где положение было особенно тяжелым, где требовалось помочь пехоте внезапным, точным, разящим огнем.

— Маленькие, да удаленькие! — с любовью говорили о них пехотинцы.

Однажды ночью стало известно, что гитлеровцы на подступах к одному из прибрежных поселков сосредоточили для штурма отборный эсэсовский полк. Было решено опередить противника. Катера вышли на фарватер и ударили по притаившемуся в темноте врагу. Огонь был интенсивным и метким. Сотням эсэсовцев принес он смерть. Через некоторое время из армейского штаба передали: «Противник накрыт залпами и рассеян».

Действия бронекатеров почти всегда бывали неожиданными для гитлеровцев, они узнавали об их появлении лишь после того, как разрывались первые снаряды корабельных орудий.

В начале сентября противнику ценой огромных потерь удалось ворваться в западные кварталы города. Подтянув резервы, он готовился отрезать наши подразделения, стойко державшиеся на северной окраине города, и столкнуть их в Волгу. Тракторный завод был уже почти на переднем крае, на крыши его цехов падали мины, снаряды, бомбы. Но завод не выходил из строя. Здесь строились и ремонтировались танки, прямо из заводских ворот машины шли в бой.