или иной голос звучит громче всего.
Действия Заэля были молниеносными. Он без устали нашептывал заклинания себе под нос, прощупывал пол и один за другим доставал детей, которых тут же подхватывали на руки Зак или Марк, по цепочке передавая пострадавших до лежаков, где Ильфорте и Рилэй колдовали над каждым.
Эльза двигалась, словно во сне, все происходящее казалось ей сущим бредом. Она сама не понимала, почему еще не впала в неконтролируемую истерику от всего пережитого шока, но, видимо, сознание решило защищаться по-своему и попросту отключило часть мозга, отвечающую за бурную реакцию на все события. Поэтому девушка молча передвигалась по залу и указывала на источники своих "слуховых галлюцинаций", стараясь не смотреть на мертвенно-белые лица детей, которых каким-то образом доставал Заэль. Девушка изо всех сил пыталась не думать, как и откуда именно он их достает. Об этом она подумает позже и вволю поистерит, запершись в своей комнате. Одна. Нет, не одна, со стаканом чего-нибудь крепкого. Ну хотя бы крепкого чая, ладно уж.
Минуты тянулись ужасно медленно, но дело исправно шло своим чередом.
В один момент Эльза поняла, что ее голова очистилась от голосов. Девушка осела на пол, ноги больше не держали.
– Все. Я больше никого не слышу.
– 65… Должен быть еще один, наверняка! Их должно быть 66!
Эльза нахмурилась и вновь прислушалась к внутренним ощущениям. Ничего. Пустота. Только посторонние шумы и несмолкающий шепот переговаривающихся волшебников, толпящихся вокруг детишек.
– Но я не слышу! Нет больше никаких детских криков.
Заэль досадливо цокнул языком, глаза его метались в панике.
– Послушай, я знаю, что ты плохо понимаешь, что происходит, и вообще не понимаешь, как у тебя получается делать то, что мы с Наставником сделать не можем. У нас нет Дара Некромантии, благодаря которому ты услышала голоса умирающих детей…
– Да какой я некромант! ― вскинулась Эльза, вздрогнув всем телом. ― Ты чего такое несешь!?
– Эльза, ― вздохнул Заэль, мягко и понимающе улыбаясь, ― ты слышишь голоса с того света. Все эти ребятишки, ― он обвел руками лежаки вдоль стен, у которых толпились волшебники и подоспевшие фортемины, ― они одной ногой в могиле. Их магическая составляющая кричит и зовет на помощь, потому что магия всегда хочет жить даже больше, чем сам человек. Что-то вроде последнего писка умирающего. Этот голос нельзя уловить обычным слухом, только редкий Дар некромантии может позволить уловить эти звуки. Ты одна его слышишь. Среди фортеминов сейчас нет ни одного некроманта. Нам не найти жертв самим, мы можем только вытащить, если ты точно укажешь место. 66-ой ребенок скорее всего совсем малыш, новорожденный. Его наверняка слышно иначе, это не крик, не плач, не хныканье, а… ну я не знаю, что это может быть, черт возьми! – в сердцах воскликнул Заэль. – Но если мы не найдем последнего, то все будет бестолку, погибнут все, кого мы уже вытащили!
– Мне… Страшно. Мне так страшно…
– Это нормально. Но сейчас тебе придется собраться с силами и быть храброй. Храбрость ― это не когда ты боишься. Храбрость ― это когда ты делаешь, даже если боишься.
Эльза молчала. Ее била крупная дрожь.
– Ты, конечно, устала, столько сил сейчас потратила… Давай я тебе помогу, дам немного своей магии, ― и прежде, чем Эльза успела произнести хоть слово, Заэль обхватил ее голову двумя руками и прижался к ней лбом.
Эльза пискнула от неожиданности, но тут же утонула в потоке чего-то горячего, словно вливающегося прямо ей в голову. Девушка сделала глубокий вдох, чувствуя, как к ней приливает энергия, остро ощущающаяся чужеродной, но в то же время дающая силы для сосредоточения на сиюминутной проблеме.
Тихий смех, напоминающий едва слышный перезвон колокольчиков, раздался в голове так отчетливо, что Эльза невольно дернулась и отшатнулась от Заэля. Смех тут же прекратился, как и прервался поток струящейся магической силы, но это уже не имело значения.
– Туда! ― махнула она в дальний конец зала.
* * *
Ильфорте вздрогнул и прервался от исцеления очередного ребенка. Он смотрел на Эльзу и Заэля, соприкасающихся лбами и светящихся едва заметным голубоватым сиянием. Перед его взором молнией замельтешили картинки будущего, касающиеся этих двоих. Ильфорте очень старался дышать ровно, не выдавая страх, но, кажется, он уже был сильно не в форме.
– Что тебя так напугало?
Голос Рилэя мигом вывел из транса. Ильфорте мотнул головой и вернулся к исцелению мальчика, боковым зрением наблюдая, как Заэль вытаскивает совсем крошечного малыша, появившегося на свет всего 6 часов назад. Да уж, Арона тщательно подготовилась и спланировала все до мельчайших деталей. Все… кроме Эльзы.
– Есть нелицеприятные моменты, касаемые Стража, которые пока не стоит озвучивать.
– Ты понимаешь, что за ней теперь нужно особое наблюдение?
– Разумеется. Ее будут пытаться убрать.
Дальше им разговаривать было некогда.
Дети начинали приходить в сознание, и теперь уже громогласный плач слышали все. Волшебники и волшебницы всех возрастов распределились по залу, особенно уделяя внимание совсем маленьким крошкам, которых нужно было в первую очередь отправить домой.
Уставший и нервный Заэль ходил туда-сюда, тихо радуясь тому, что у них получилось развалить Печать. Он наблюдал за шестикурсницей Марией, успокаивающей симпатичную темноволосую девочку, видел, как Хильди отпаивает водой двух близнецов, порадовался за Лейлу с пятого курса, которая рыдала навзрыд на груди у найденного брата Майкла с шестого курса, пропавшего месяц назад. Помахал рукой Меланье, сидевшей в обнимку с сестрой.
В глаза ему бросился белобрысый шестилетний мальчик, сжавшийся в комочек. Он был единственный из малышей, кто не плакал, но его маленькие кулачки были сжаты так, что оставляли царапины на своих же ладонях.
Заэль присел рядом с мальчиком и погладил его по рукам, разжимая кулачки.
– Все закончилось, уже все хорошо.
Мальчик поднял свои огромные серые глаза на Заэля и тихо всхлипнул.
– Я к маме хочу!
– Скоро будешь с ней. Вон тот добрый дядя, ― он кивнул в сторону Ильфорте, который неотрывно строчил в блокноте и одновременно раздавал указания инквизиторам, – уже делает список адресов. Еще немного, и вас развезут всех по домам. Потерпи еще немного, хорошо?
Мальчик подумал и важно кивнул, поза его стала чуть более расслабленной.
– Тебя как зовут, малец?
– Эрик я, кто же еще, ― всхлипнул мальчик с таким возмущением, словно Заэль обязан был знать его имя. – А почему ты сам меня к маме не отведешь?
– Думаю, мой друг справится с этим гораздо лучше, ― улыбнулся Заэль. Он любил детей и обожал эту детскую непосредственность, полное отсутствие стереотипов, субординации и