Читать интересную книгу Беглая книга - Анна Муратова

– А она откуда взяла?

Честно говоря, я ни разу еще не видела, чтобы у Володи было такое глупое лицо. Мне было просто неприятно смотреть на него: он застыл с открытым ртом и наморщенным лбом, как живая иллюстрация к крыловскому "слона-то я не приметил"

– Ты знаешь, Рит, как-то вот не догадался спросить. Может, я сейчас ей позвоню? На мобильник, а?

– Не надо пороть горячку. До МГУ я дойду не раньше, чем в среду. И потом, мне надо еще вчитаться в бретонский текст, хотя датировать его можно только приблизительно. В любом случае, нужно отыскать оригинал письма и той страницы, с которой было снято вот это.

– Да у Иришки надо спросить, и как я не догадался!

– Кстати, как там она?

– Да нормально.

– На первом курсе?

– Не, на втором уже.

– Быстро как… еще недавно школу заканчивала.

– Чужие дети вообще быстро растут. А свои – тем более. Безобразница. Думает, поступила, так теперь и делать ничего не надо. Так и говорит: я на вступительных выложилась по полной программе, теперь до пятого курса отдыхать могу. – Но ведь в РГГУ программа такая насыщенная… Могу ошибаться, конечно, я там сама не преподаю…

– Да я даже не представляю, как она там учится и что делает. Целый день ее нет. Сначала учеба, потом с подругами куда-то едут, вечные разговоры, ля-ля да то се, да еще свидания, да еще по вторникам бегает на танцы да на концерты в свой клуб, в общем, иногда сутками ее не вижу. Когда младшая подрастет, вообще дурдом будет.

– Что за комиссия, создатель…

– …Быть взрослой дочери отцом. А тут сразу две. Во времена Грибоедова, кстати, девушки по ночным клубам не шастали и отцов своих уважали.

– Да, сейчас молодежь совсем другая. В наше время такого не было.

– Угу, не было. Другие они совсем, – Володя снова сел на табуретку, слегка сгорбился, как будто старался подчеркнуть свой возраст. – Я не могу сказать, что хуже, просто другие. Некоторые боятся вот так дочерей отпускать, а я считаю… Ну вот хорошо, положим, я ей запретил. Все ходят в этот клуб, а она не ходит. И поговорить ей не о чем, ни впечатлениями с подружками обменяться. Ну и с мальчиками знакомиться тоже надо, я ж все понимаю. – Он вздохнул и еще больше ссутулился – А все-таки знаешь, волнуюсь. Приходит поздно, полпервого. И вообще поначалу думал: черт его знает, чего за место такое? Говорю "Ириш, для моего спокойствия давай я разок с тобой туда схожу, посмотрю, что да как. Можешь делать вид, что ты не со мной, если стесняешься."

– И что, она послала тебя куда следует?

– Представь себе, нет. "Давай, говорит, пап, поедем, мне даже приятно будет". Ну мы приехали. Подвальчик такой, в самом центре города, чуть ли не напротив Кремля. Стены светлые, все так симпатично, ресторанчик вполне ничего. Публика нормальная, Иришка говорит. день на день не приходится в смысле публики, но по вторникам там эти собираются, твои любимые…

– Кто? – насторожилась я.

– Ну, кельтанутые твои!

Надо же! Второй раз за сегодняшний день мне пришлось объяснять, что я не имею ничего общего с теми, кого я именовала несколько мягче – кельтоманами.

– Ой, Риточка, ну почему ты так это в штыки воспринимаешь? Молодежь собирается, студенты, им же надо чем-то увлекаться? Вот мы с друзьями в наше время после занятий знаешь, куда шли? К пивному ларьку. Стояли у ларька и пили дрянь, которой нет названия, из кружек, которые если и мыли, то черт-те как. А может, и совсем не мыли. Кругом грязь, окурки валяются. А они пиво пьют культурненько. За столами с белыми скатертями. И приносит им официанточка "Туборг" или "Гиннес", а не то пойло, которое я в молодости вместо пива хлебал. А потом музыку идут слушать там же. Да еще что-то новое узнают про этих кельтов своих. Чем плохо-то? Это ж не в подворотне стоять, дурью маяться, правда?

Я согласилась. Действительно, в чем-то он был прав. Я, правда, и в молодости у пивных ларьков не стояла. И вообще в наше время девушки не пили пива. Пивная была сугубо мужским заведением, и пойти туда для приличной девушки было просто немыслимо.

Володя посмотрел на часы и заторопился.

– Ладно, Риточка, извини, что я так тебя заболтал, замучил. Поеду-ка я домой, сколько можно тут сидеть. Хотя у тебя в доме всегда приятно так, тихо, никто на нервы не действует. А меня как приеду домой, начинают дергать. То жена "Вовка, сделай то, сделай это, ты же обещал!" то эти две: "Папа то, да папа се…" Устал я совсем. Но надо, надо… Ты в общем как выяснишь что-нибудь, звякни мне, а? Или давай я тебе позвоню в четверг, договорились?

– Да, договорились. Я оба листка у себя оставлю.

– Конечно. А я у Иришки выясню, откуда она это нарыла.

Володя ушел, а на душе у меня остался какой-то неприятный осадок. Я машинально перемыла посуду, потом сложила принесенные Володей листки в папку и перенесла с кухни на стол в мой кабинет, бывший когда-то маминой комнатой.

После смерти мамы мне часто было одиноко по вечерам, иногда я включала телевизор, но мелькающие картинки быстро утомляли меня. К тому же по "ящику" слишком часто показывали репортажи о всяческих катастрофах, терактах и заложниках, а меня это огорчало настолько, что я предпочитала не знать об этом ничего. Помочь всем несчастным, которые попадают в аварии, разбиваются на самолетах и вертолетах, и гибнут под пулями, я не могла, и испытывала каждый раз чувство какого-то непонятного стыда: вот я живая и здоровая, а они мертвые или увечные…

Поэтому, как только в новостях показали очередную катастрофу, я выключила "ящик" и повернулась к аквариуму. Лягушки уставились на меня своими круглыми глазками, и выражение мордочек и у них было такое, как будто они просто восторгались тем, что могут смотреть на меня. Это тешило мое самолюбие, хотя я знала, что у шпорцевых лягушек просто нет век, и поэтому из глаза всегда открыты.

– Вот так, дорогие мои, – сказала я им. – Если человек живет один, все считают, что ему заняться нечем, и лезут со всякими просьбами. Татьяне срочно надо, чтобы я ей сына нашла, а Володьке нужна сенсация. Я буду сидеть и текст исследовать, а он потом напишет статью в свою газету и получит большой гонорар. Так я говорю?

Они молчали, значит, были согласны.

– А вот если бы у меня был муж и дети, то меня бы все тут же в покое оставили. Сказали бы: Рита делом занимается, мужу носки стирает. А то, что у меня аспирантов толпа? А то, что мне статью в сборник сдавать? Это Рита балуется, можно на нее всякие поручения навешивать. А то, что Рита еще и преподает? Эх, лягуши, это тоже все несерьезно. Нет семьи, значит, человек ерундой занимается. Так ведь считается? Но вы-то меня понимаете? Они ничего не ответили, парочка даже повернулась ко мне задом, изящно взмахнув лапками. Видимо, осуждали тех, кто считает, что я занимаюсь ерундой. Мне уже надоела роль вечной помощницы, но я ничего не могу с собой поделать. Когда кто-то звонит и говорит "Рита, мне нужна твоя помощь!", у меня будто лампочка в голове загорается и включается программа под названием "Надо человеку помочь, друг я или кто?". Причем чаще всего помощи от меня требовали бескорыстной. Предположим, если я найду Димку (что сомнительно, скоре всего он сам найдется), и приведу его Татьяне за ручку, она вряд даже спасибо мне скажет. Набросится на своего отпрыска и завопит "Я тебя растила, а ты, неблагодарный…"

– Послушайте, лягуши, а вот что мне в голову пришло. Димка дружил с "кельтанутыми" и Володькина Ириша тоже. Может, она его знает? Надо будет связаться с ней и спросить. И откуда у нее эти рукописи? Ну, подумайте сами, даже если оба текста подлинные, то, как и тот и другой могли оказаться в Москве? Кому мог послать письмо Ле Пеллетье? Как вы думаете?

Они задумались. Чем-то в такие моменты они мне напоминали студентов на консультации перед экзаменом: так же смотрели на меня, не отрываясь, и молчали, потому что не могли ответить ничего путного. М-да, похоже, я уж слишком очеловечиваю этих земноводных. Но привычка мыслить вслух перед аудиторией и дома не давала мне покоя. – Кто мог быть адресатом письма? Какой-нибудь старый друг, ведь неблизкому человеку Ле Пеллетье не мог написать в таком тоне. Француз, а не бретонец, ведь речь идет о каких-то его парижских знакомых. К тому же, недавно переехавший в Бретань. И что мы, таким образом, узнали? Ничего. Куда Ле Пеллетье дел Библию, после того как увез ее с собой? Не знаете? И я не знаю. Володька как всегда в своем репертуаре. Слышал звон, да не знает, где он. Даже не спросил, кто и где снимал копии с документов. Может, эти листики его Ириша из Франции от кого-нибудь получила? Тогда Володька поедет от редакции во Францию проводить журналистское расследование. О! Тогда я попрошу, чтобы он мне оттуда подарочек привез, правда, лягуши?

Мне показалось, что они заулыбались, и я поняла, что порю откровенную чушь. Я вообще очень устаю от людей, поэтому сегодняшний вечер меня очень утомил. Особенно тяжело было с Танькой. Володя хоть поесть-попить принес.

Я выпила морковного сока, посмотрела на часы. Что ж, уже без двадцати одиннадцать, можно идти в душ и ложиться спать. Не успела я ничего сделать за этот вечер…