поляне никого не было, кроме костра и незнакомого пока аргонавта, помешивающего что-то в котле. Судя по запаху — все та же похлебка. Эх, сейчас бы кофейку испить, но где его взять? Надо было «Арго» на Аравийский полуостров выруливать, там, как я слышал, козы питаются кофейными зернами.
— У тебя совесть есть? — мрачно поинтересовался дежурный аргонавт.
— В каком смысле? — не понял я.
— Ты что, ночью не мог за котлом присмотреть? Или богиню свою попросить, чтобы она поляну от всех тварей закрыла.
Присмотреть за котлом или попросить о том свою богиню? О чем это он? Я и не помню никакого котла, тем более, ночью у меня имелось более важное дело, чем наблюдение за посудой.
— Я вчера вечером, пока остальные дрова на берег таскали, похлебку сварил. Народ с утра будет похмельный, есть захочет, а мне ее только подогреть, вот и все, — пояснил парень. — Сварил, оставил вон под тем деревом, а ночью сюда еноты пришли, и все сожрали.
— Еноты? — растерянно переспросил я, удерживаясь, чтобы не захохотать, а иначе рисковал получить по лбу поварешкой. Или, как называется в нашей Древней Элладе большая ложка, которой помешивают варево?
— Они, сволочи, — подтвердил парень. — Мне с самого утра пришлось и котел мыть, и снова еду готовить.
Вытащив из котла поварешку, подул на нее и снял пробу. Раздумчиво прожевав, посмотрел на меня:
— Давай свою миску, проверим — съедобно или нет.
Ничего себе, он на мне проверит, съедобно или нет. Впрочем, возмущение не помешало подставить миску. Попробовал, вроде и ничего, а распробовал, так и вкусно. Тем более, что сегодня в клейстер добавлена не рыба, а кусочки мяса. Правда, пресновато как-то.
— Вкусно, но соли не хватает, — опустошив половину порции.
— А соль у нас кончилась, — сообщил парень. — Вчера, когда жертву богам приносили, последнюю извели. Я малость морской водички добавил, чтобы посолоней было. Теперь, пока жилья не найдем, без соли придется есть. Не самим же выпаривать?
Я кивнул, хотя и не представлял, как можно выпаривать соль? Слышать, разумеется, слышал, но как это делается не знал.
— А где народ? — поинтересовался я.
— Так на берегу все, спят еще, — ответил аргонавт и усмехнулся. — Ты же здесь ночью с девушкой был, не решились тревожить. Наяда, она хотя и маленькая, но все равно богиня.
Вот те на. А я-то думал, что мое исчезновение с берега и все прочее осталось незамеченным. Как же. У нас как в колхозе, ничего не спрячешь.
— Ты счастливец, — вздохнул кашевар. — Наяда тебе подарила любовь на целую ночь. А вот моя...
— Ты влюбился в наяду?
— Она нереида, дочь морского царя, — снова вздохнул аргонавт. — Я ее увидел, когда она мчалась мимо нашего корабля верхом на дельфине. Фетида всего один раз посмотрела на меня, и я понял, что больше не сумею лечь ни с одной женщиной в мире. Но я бы хотел, чтобы у нас была не одна ночь, а чтобы от нее родились дети.
— Фетида, дочь морского царя, — протянул я, пытаясь вспомнить — где слышал это имя? А ведь слышал и, неоднократно.
— Но кто я такой, чтобы морская царевна уделила мне внимание? — горестно произнес аргонавт. — Пусть я и внук Зевса, но дед сам собирался посвататься к Фетиде.
И тут в моей голове снова щелкнуло. Фетида, дочь морского царя, к которой сватался Зевс, но передумал и выдал ее замуж за смертного героя. Точно. Дочь морского царя — это же мать Ахиллеса! Фетида купала младенца в какой-то подземной речке, сделав его неуязвимым, за исключением пяточки, за которую она держала младенца. А Ахиллеса еще именовали Пелидом, по отцу.
— Тебя же Пелей зовут? — поинтересовался я, а когда парень кивнул, весело спросил: — Хочешь, я немного попророчествую?
— А ты пророк? — с сомнением поинтересовался Пелей.
— Какой из меня пророк? — хмыкнул я. — Ты же слышал, как Лаэрт меня обозвал? Так что, я котломой. Просто, иногда накатывает. Так хочешь или нет?
— А что мне тут в жертву принести и кому? — с сомнением покачал головой парень.
— Так Гере, конечно же, — уверенно сказал я. — Коли пророчество о семье и браке, кому же еще? А что принести... Вон, у меня еще немного похлебки осталось.
Я вылил остатки еды в костер, ожидая, что она зальет горящие угли, но вместо этого огонь вспыхнул еще ярче, устремив пламя куда-то вверх.
— Ух ты! — озадаченно выдохнул Пелей. — А жертва-то богине угодна.
— Неважно, какая жертва, главное, что от чистого сердца, — кивнул я, внезапно вспомнив, что перед тем, как стать супругой Пелея, нереида затеяла состязание по борьбе и превращалась то в медведя, то в огонь, а то в змею. Но оракул никогда не бывает конкретен. Как там пророчества-то произносят? Ага. — Станешь ты мужем морской царевны, если сумеешь укротить ее переменчивость.
— А поточнее нельзя? — нахмурился парень.
— Поточнее нельзя, — строго отозвался я. — Но ты главное пойми — у тебя будет возможностьстать мужем морской царевны, а уж как ты возможность используешь — твое дело. Согласись — это гораздо лучше, чем страдать.
Пока озадаченный Пелей снимал котел с огня, я пошел на берег звать аргонавтов завтракать.
Там проснулись еще не все, хотя кое-кто уже занимался делом — плескались в море, выгоняя остатки вчерашнего хмеля или чинили одежду.
Кое-что здесь изменилось. Точно помню, что вчера в этом месте горел костер, на котором мы сожгли тело Идмона, а теперь высится пирамида, сложенная из огромных камней. Это что, памятник аргонавту или знак будущим путешественникам — мол, здесь есть вода?
Ясон, присевший в сторонке, переговаривается с кормщиком и что-то записывает на пергамент (нет, скорее всего это папирус, отсюда не видно). В уж не лоцию он составляет? А там Автолик, вместе с Лаэртом мастерят какое-то изделие из кожи. Ишь, кружок кройки и шитья. Увидев меня, сын Гермеса и его зять, быстренько спрятали рукоделие за спину. Ладно, имеют ребята право на свои тайны. Другое дело, что Лаэрт очень быстро оклемался после вчерашнего. И нос не сломан и даже синяков под глазами нет, а положено. Или Асклепий лечил его не только холодной водой, но и какой-то магией?
—