Я просыпаюсь чуть позже, когда матрас подо мной резко прогибается. Я сразу настораживаюсь, пульс громко стучит в ушах. С дикой мыслью о том, что сейчас же полечу на пол, я вцепляюсь в одеяла. Но это всего лишь Анейрин проскальзывает в постель, и под его весом матрас продавливается. Он хмурится и извиняется, заметив, что разбудил меня.
В третий раз я выскальзываю из сна от легких прикосновений к моим щекам. Просыпаясь, я понимаю, что скорее доволен, чем напуган, и открываю глаза.
Я думал, что ощущаю прикосновения пальцев Анейрина, но ошибся. Склонившись надо мной так, что его волосы падают на мое лицо, он ласково, едва ощутимо целует меня в щеку. Я коротко сдавленно выдыхаю. Анейрин тотчас же отодвигается и вспыхивает – наверное, от раскаяния, или досады, или смущения.
Я перекатываюсь на другой край постели, подальше от него.
— Я не могу, — судорожно взмаливаюсь я. — Най, я не могу этого сделать. Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь.
Он неотрывно смотрит на меня, и румянец сходит с его лица.
— Кайнан, что я, по-твоему, делаю?
Я проглатываю и страх, и гордость.
— Ты хочешь, чтобы я забыл, что ты такое. Ты хочешь, чтобы я притворился, что ничего не изменилось, но я не могу. Я не могу этого забыть, Най.
— Я знаю, — шепчет он. Он проводит пальцами по моей щеке. — Мне не нравилось тебе лгать, mo charaid. Мне не нравилось притворяться тем, кем я не являюсь. Я не хочу к этому возвращаться. Будет лучше, если ты полюбишь меня таким, какой я есть – или не будешь любить вовсе.
— Всё не так просто, — вздыхаю я.
Он хочет либо всё, либо ничего, и не могу дать ему ни того, ни другого. Я всё еще люблю его, но не так, как ему бы хотелось. Я не могу дать ему всего, но и отречься от привязанности и притвориться, что ничего не чувствую, я тоже не в силах.
— Разве нет? — Он снова касается моего лица. Я вздрагиваю от этого прикосновения. Он вновь склоняется надо мной, и я пытаюсь ускользнуть, но мне некуда деться. Его губы, теплые и мягкие, скользят по моим. Я вскрикиваю, на самом деле не особо возражая. Я хочу то, что он предлагает мне, и желание одерживает верх над силой воли.
— Всё слишком сложно, Най.
Он проводит пальцами по моим волосам.
— Я просто хочу поддержать тебя. Воспользуйся тем, что тебе необходимо.
Я качаю головой.
— Нет, Най, пожалуйста. Я хочу...
Он останавливается и чуть отодвигается.
— Чего ты хочешь, Кайнан? — выдыхает он в мои губы.
— Слишком многого.
Огоньки скачут в его глазах, когда он сокращает расстояние между нами. На сей раз в его поцелуе нет нерешительности. Он проскальзывает в мой рот, затягивая в свой, и меня затопляет теплом. У меня не хватит сил противиться этому. Я обвиваю руки вокруг его шеи и теряюсь в поцелуе.
Я пожалею позже; я уверен в этом. Но сейчас, только в этот миг, мне нужно утешение, которое он готов дать. Я приму его, и после выдержу последствия.
Его прикосновения нежны. Когда я дрожу под ним, он притягивает меня к своей груди, думая, что я мерзну. Но это не так: я переполнен теплом его прикосновений. Я трепещу от сладости происходящего. Я вспоминаю, как он впервые так поцеловал меня, заставляя забыть об ужасах моих кошмаров. Я помню, как он целовал меня тогда – и целует сейчас – и забываю и о своем гневе, и о боли, и о страхе. Это Анейрин, человек, спасший меня от бандита и выходивший после, державший меня в своих объятьях, позволяя выплакаться на его плече, собравший меня из кусочков, на которые я был разорван ночными кошмарами. Я помню только, что это Най, человек, которого я люблю.
Он внезапно отталкивается и, содрогаясь, смотрит на меня.
— Прости, — хрипло шепчет он. — Кайнан, прости. Я не должен был... — Он отворачивается.
— Нет, — говорю я. — Не смей. — Но на этот раз я не прошу его остановиться. Я сжимаю руки в кулаки в его волосах и притягиваю его губы к своим. — Не оставляй меня одного, Най, пожалуйста.
Глава 5
— Ты уверен? — спрашивает он. — Я не хочу сделать тебе больно.
Я кладу ладони на его спину и перекатываю нас. Он удивленно хлопает ресницами, а когда я обхватываю его лицо и прижимаюсь к губам, закрывает глаза.
— Просто поцелуй меня.
Его пальцы, пробежав по моему затылку, скользят под воротник и исследуют плечи. Он проводит ладонью вниз по моей руке, обводя мышцы, и медленно задирает сорочку на спине.
Я сажусь и стягиваю рубашку через голову. Анейрин ведет руками по моему животу вверх, к груди. Открыв глаза, я смотрю на него. Он лежит подо мной на спине, взгляд у него теплый и открытый. Его волосы на моей подушке похожи на чернильные кляксы, а глаза от желания кажутся еще темнее.
— Если хочешь остановиться, — шепчет он, — просто скажи. Клянусь, я подчинюсь.
Я расстроенно рычу – он продолжает напоминать мне о действительности, когда мне хочется обо всем забыть.
Сначала я стягиваю его штаны, потом свои, а он в это время избавляется от сорочки. Вытянувшись вдоль его тела, я всем весом ложусь на него. Он стонет, вжимая пальцы мне в спину.
Я покрываю поцелуями его шею и грудь, слизываю пот из выемки между ключицами. Его руки, не отрываясь, скользят по моему телу. Он выгибается, прижимаясь своим стоящим членом к моему. От этого ощущения у меня перехватывает дыхание, и я прислоняюсь лбом к его плечу.
Его ладони скользят по моей спине, спускаются вдоль бедер к обратной стороне колен и возвращаются вверх. Его пальцы ласкают мои ягодицы, потом проскальзывают между и легонько касаются входа. Я поднимаю голову и смотрю на Анейрина.
— Ты хочешь этого? — шепотом спрашивает он, проталкивая кончик внутрь.
— Да. — Я качаю бедрами навстречу ему.
Так легко забыть обо всем, ведь от его прикосновений можно сойти с ума. Я запрокидываю голову и вздрагиваю, когда он продвигается вглубь. Кровь стучит в ушах, сердце гулко бьется в груди. Шумно вдохнув, я выгибаюсь навстречу его пальцу. Из горла рвутся голодные всхлипы; он толкается внутри осторожными, едва ощутимыми движениями.
— Най, — выдыхаю я. — Пожалуйста, Най, еще.
Я жажду обжигающей волны облегчения, которая смоет последние обрывки болезненных воспоминаний. Най дарит мне намеки на это ощущение, но не больше. Он ласкает глубоко внутри, и я задыхаюсь от удовольствия.
Кожа липнет от стекающего по спине пота. Охнув, я подаюсь навстречу прикосновениям Анейрина. Он вынимает палец; мое возмущенное хныканье переходит в потрясенный вскрик, когда пальцев внутри оказывается уже два. У меня дрожат руки, опираться на них всё трудней, так что я осторожно опускаюсь на Анейрина, устраиваясь у него на груди. Он оглядывает меня темным, томным взглядом. Не знаю, что у него на уме, и когда он толкается пальцами в меня, я кричу.