я такая хуевая.
— Значит, от меня ты тоже сбежишь? — я улыбаюсь, потому что уже заранее знаю ответ: от меня она никуда не денется. Со мной она чувствует себя совершенно иначе, и меня это устраивает.
— Нет… наверное, — она опускает глаза.
— Тогда хватит разговаривать, поехали домой.
— Хочешь…
— Хочу, чтобы ты меня тщательно выбрила, а потом… а потом посмотрим, что с тобой делать, — я накрываю ее губы поцелуем и чувствую, как поникший за время бессмысленной болтовни с ее бывшим недопарнем член снова наливается кровью.
15 глава. Острая бритва и опасная игра
Арина
Когда появляется Костя — я смотрю на него и нежно, и виновато, и испуганно. Сколько мы с ним встречались? Три месяца. Мне казалось, что я люблю этого человека… Или, по крайней мере, влюблена. Он казался теплым и надежным. Но Петрон правильно сказал: не надо путать чувства. Это было просто желание, которое сошло на нет из-за недостатка внимания и нежности со стороны Кости.
Теперь я понимаю: в последнюю нашу встречу он был если не груб, то точно эгоистичен. Он просто хотел поскорее покончить со всем этим. А теперь он и вовсе пышет яростью, едва не бросается на меня с кулаками, так что Петру приходится заслонять меня собой.
Костя кажется маленьким и жалким: не только потому, что Петя реально крупнее физически, но и потому, что Костя несет какой-то бред. Я не выдерживаю, закрывая лицо ладонями, и на глазах появляются слезы. У меня даже нет сил сказать «убирайся» или «я к тебе никогда не вернусь».
Петя все решает и делает за меня, и за это я так ему благодарна. Спасая меня из этой дурацкой ситуации, он как будто сразу становится ближе. Теперь он не только мой коллега, не только сосед по квартире, не только мужчина, которого я хочу, — не исключено, что теперь он — мой друг.
До дома мы добираемся, целуясь, и даже в лифте он крепко прижимает меня к стенке, распластывая между холодным пластиком и своим горячим телом, и в моей голове проносится та же самая лихорадочная мысль, что была несколько дней назад с Костей.
Неужели сегодня это наконец произойдет?
Только в этот раз я не испытываю страха, только возбуждение. Пусть все будет.
— Чувствую, нашим стоп-словом станет «тайм-аут», — шипит Петр, с трудом отрываясь от меня, когда мы наконец оказываемся в квартире. — Хотя вообще-то, это не по правилам: слишком просто…
— Давай нашим стоп-словом будет «девственница», — предлагаю я с улыбкой, на ходу стягивая с себя весеннее пальто и ботинки на толстой подошве… На улице тепло, пора бы сменить обувь, но мои легкие кроссовки до сих пор в квартире у Кости. Как я туда пойду за своими вещами — не представляю.
— Девственница? — усмехается Петр. — Это ненадолго. Только до сегодняшней ночи… Давай, детка, сразу раздевайся до белья.
Дорожка из вещей — моих и его, — так и тянется от самого входа до ванной комнаты. Я остаюсь в трусах и майке, он — в одних плавках. Сквозь темную ткань четко рисуется силуэт наполовину возбужденного члена, но я стараюсь не смотреть и стараюсь не обращать внимания на завязавшийся внизу живота тугой, щекочущий, вязкий ком желания. Вместо этого смотрю на длинные ловкие пальцы, в которых Петр уже вовсю вертит металлическую мужскую бритву.
— Справишься? — спрашивает он у меня, и я неуверенно качаю головой:
— Никогда не пользовалась такими…
— Все случается в первый раз, детка, — он улыбается и усаживается на бортик ванны: — Смотри, я покажу тебе, — мужчина достает с полки керамическую чашу и помазок. — Пена должна быть густой и пушистой, взбивай ее нежно, но крепко, — меня ведет от одного его голоса, но я послушно беру в руки чашу и помазок и, дождавшись, когда он нальет внутрь специальное средство, принимаюсь взбивать пену…
— Так достаточно? — спрашиваю через минуту.
— Еще немного, — он снова улыбается, глядя на меня снизу вверх.
Господи, этот процесс и должен быть таким интимным и сексуальным, или это просто присутствие этого мужчины делает все развратным?
Наконец пена взбита, я набираю ее на кисть и подношу помазок к лицу мужчины. Он смотрит на меня внимательно, с легкой, читающейся в глазах усмешкой, зато его пальцы вполне конкретно гладят меня по обнаженным бедрам и сминают ягодицы. Я начинаю намазывать его лицо пеной, прикусывая нижнюю губу, до того забавно это выглядит. Вот только Петр не позволяет забыть, что передо мной мужчина, а не Дед Мороз с пышной бородой: он сдвигает ткань моих трусиков и нащупывает большим пальцем набухший клитор.
— Пожалуйста, — прошу я шепотом, с трудом удерживая в руках чашу и помазок.
— Достаточно, — говорит он. — Теперь бери бритву.
Я послушно выполняю то, что он велит, но бритва дрожит в руках.
— Петь… — я называю его по имени, потому что острое лезвие всего в нескольких сантиметрах от его лица, а его указательный палец хлюпает в смазке между моих бедер.
— Одну секундочку, — он ухмыляется и погружает палец в мое влагалище. Я невольно сжимаю бедра и шиплю, сдерживая стон. Пальцы, которыми с сжимаю бритву, белеют от напряжения. — Можешь начинать.
— Ты ебанутый, — говорю я жалобно, все еще не решаясь поднести бритву вплотную к его лицу.
— Просто помни: если поранишь меня — я найду самый большой вибратор в своей коллекции и трахну тебя им, ты поняла? — его голос звучит вроде бы и грозно, но наказание не слишком пугает. Куда страшнее и вправду порезать его. Но выбора у меня нет. Я покрепче перехватываю бритву и осторожно подношу лезвие к пенной массе на его лице, чтобы провести сверху вниз первый раз и увидеть чистую кожу.
Дальше дело идет уже лучше: я осторожно очищаю от пены и щетины его щеки, подбородок, даже шею, не решаюсь только провести бритвой между носом и верхней губой, и тогда он наконец сжаливается надо мной: вытягивает наружу свой палец, тут же жадно его облизывая. Я заканчиваю его брить, чувствуя между ног адскую неудовлетворенность. Не знаю, как это — ощущать внутри мужской член, — но сейчас мне хочется этого больше всего на свете.
Но не тут-то было.
Петр встает на ноги, смотрится в зеркало, касается ладонями своего лица, проверяя, чисто ли я его побрила, умывается, а потом оборачивается ко мне:
— Для первого раза неплохо, обойдемся без наказания. А теперь мы переместимся на край постели, подложим тебе под попку полотенце и побреем тебя там, где ты