Читать интересную книгу Роман строгого режима - Кирилл Казанцев

Леха выдохся. Иногда он вскакивал, метался по камере, как волк по клетке, — шаг вперед, шаг назад. Потом забылся тревожным сном на жестком матрасе. Очнулся, конвоиры притащили что-то поесть, опять забылся…

Такое ощущение, что про него забыли. Но умом он понимал, что это не так. Прозрел еще глубже — менты по указке готовят почву, чтобы упечь его на долгий срок…

Возможно, день прошел или два. В коридоре послышалось кряхтенье, кто-то волокся с одышкой, и вскоре перед взором предстал грузный и обрюзгший майор Гаркун Егор Тимофеевич — начальник местного РУВД. Он не стал заходить, уставился тяжело и грустно на Алексея. Он курил, сбрасывая пепел на пол. С тюремной шконки поднялся бледный человек с исхудавшим небритым лицом и потухшими глазами. При виде посетителя в них мелькнуло что-то живое.

— Егор Тимофеевич? Господи, неужели все решилось? — Он шагнул к решетке, вцепился в нее обеими руками. И вновь потух его взор, когда он обнаружил, что майор милиции прячет глаза.

— Нет, Алексей, не решилось… — проворчал Егор Тимофеевич. — Тут это самое, такое дело…

— Подождите, что с Лидой?

— Да живая твоя Лида… Но знаешь, Алексей, с такими ранами и ожогами лучше бы ей не жить… — брякнул, не подумав, майор — именно то, о чем подумал. — Прости… Подожди, не вставай на дыбы. Если выживет твоя девчонка, то станет в лучшем случае комнатным растением. Причем не очень красивым. А в худшем… даже не знаю. Сам посуди, ожоги — сорок процентов кожи, включая лицо и почти всю голову. Зрение вернуть не удастся, она практически не говорит, что-то мычит — гортань обожжена полностью. Налицо нарушения в психике — то бьется в припадке, то застывает, словно мертвая. Лежит, как гусеница в коконе, прости уж, что такое говорю… — Егор Тимофеевич оторвал глаза от пола и водрузил их на арестанта, который отступил и, потрясенный, опустился на нары. По небритым щекам арестанта текли слезы.

— Почему я здесь, Егор Тимофеевич? — спросил он тихо. — Ну, бывает, ошиблись, погорячились. Но что мне можно инкриминировать? Сколько я тут сижу — могли бы и разобраться…

— Не всё так просто, Алексей, — крякнул майор. — Прости, конечно, покорно, но в доме, где был пожар, нашли нож с отпечатками твоих пальцев. Экспертиза доказала, что именно этим ножом убили депутата Холодова и его жену. Убили точно этим ножом, не сомневайся, я лично назначал и контролировал экспертизу. Твои отпечатки в базе есть — помнишь, ты залетал по молодости за драку с алтайцами из Калымшана? Это серьезно, Алексей… я имею в виду нож… — Глаза майора напряглись и стали изучать арестанта очень придирчиво. Он сам еще не понял, к чему склоняется.

— Это так серьезно, вы полагаете? — усмехнулся Алексей. — Убить несчастных Виктора Петровича и Галину Игоревну, подняться наверх, ударить Лиду, вытереть рукоятку, сунуть мне в руку нож, сжать пальцы — а очнуться так быстро я не мог, хорошо припечатали… Потом вернуться, бросить нож рядом с телами… Вам не кажется, Егор Тимофеевич, что в этом нет АБСОЛЮТНО ничего сложного? Даже тупой догадается. А потом разлить бензин, бросить спичку и уйти? Сгорю — и хрен со мной, не сгорю — с гарантией сяду.

— Не знаю, Алексей… — раздраженно скривился начальник РУВД. — В этом нет ничего сложного, но как-то надуманно, согласись?

— Какую версию предлагает следствие?

— Пузыкин развивает ненормальную активность, — поморщился Гаркун. — Заместитель мой, ну, ты его знаешь, из Горно-Алтайска навязали. Слишком активный он какой-то… Согласно этой версии, ты, Леха, принял лишнего на грудь в ресторане «Созвездие» — чему имелась масса свидетелей, еще и подрались вы с кем-то, потом ты подцепил девчонку — не будем говорить, какую, все об этом знают. Порезвился с ней до утра, а наутро Лидия Холодова вас и почикала. Решила бросить тебя, тебе это не понравилось, ты заявился вечером к ней домой, пьяный, с ножом, угрожал. Родители попытались тебя приструнить, ты их зарезал в припадке злости, побежал за Лидой на второй этаж, ударил и ее, а потом решил поджечь дом, чтобы замести следы преступления…

— А чего же я валялся там, когда меня по голове треснули?

— А ты валялся? — нахмурился майор. — Прости, Алексей, об этом никому не известно, только твои слова.

— А зачем же я тогда вытаскивал Лиду из огня? — не сдавался Алексей. — Сам обгорел, дыма надышался. Люди видели…

— Протрезвел, понял, что наделал. Ты же не желал смерти своей девушке…

— Егор Тимофеевич, вы сами-то в это верите? Хоть на какой-то мизер, хоть на долю процента — верите? Вы же нормальный человек, Егор Тимофеевич, хоть и носите эти погоны. Неужели верите продавшимся ментам, а собственной интуиции — ни в какую?

Майор милиции помрачнел окончательно. Он крупно жалел, что сюда явился, и больше всего на свете мечтал оказаться на улице. В этот момент Леха и постиг, что начальник Аргабашской милиции — пустое место. Во всяком случае, в этом деле. Человеку год до пенсии, ну не хочет он оставаться у разбитого корыта или получить крохотную «жилплощадь» на двухметровой глубине. У него семья, хозяйство. Он заговорит, усыпит свою совесть и позволит упечь невиновного парня…

— Нормальную версию будете слушать? — проворчал Алексей. — Ну, так, для общего развития. Вдруг пригодится?

— Излагай, — вздохнул майор.

Он слушал, натянув на лицо выражение неубедительного недоверия. А когда Леха закончил, скептически покачал головой:

— Не знаю, Леха, не знаю, ты и наплел… Рудницкий твоим делом интересуется, скрывать не стану, Пузыкин часто к нему на консультации бегает. Но что-то не срастается в твоей версии, Алексей. Сам подумай, зачем Рудницкому калечить Лиду — он ведь сам имел на нее виды, да и продолжает это делать, разве нет? Изуродовать девушку только ради того, чтобы подставить тебя под статью? Но для этого хватило бы и трупов их родителей.

Алексей молчал. В словах майора имелась логика. Но все случается. Наймиты Рудницкого могли переусердствовать, могли неверно понять приказ, мало ли что еще. Или старое доброе «так не доставайся же ты никому»…

— Послушай мой совет, Алексей, — грустно сказал Егор Тимофеевич. — Об этом лучше не кричать, фамилиями не швыряться. Не хочу, чтобы тебя нашли повешенным в камере. Поверь, от меня ничего не зависит. Я за тебя, но сам понимаешь… В конце концов, по полной пайку тебе не дадут, первая судимость, убийство в состоянии аффекта, вернешься, покажешь им тут кузькину мать… Ладно, пойду я. Да, чуть не забыл… — майор милиции снова как-то пристыженно закряхтел. — Тут такое дело… В общем, завтра тебя переведут в Калымшан — в тамошний изолятор, там и будет проводиться следствие… А если до суда дойдет, то привезут обратно в Аргабаш…

— Почему в Калымшан? — не понял Леха. И вдруг сообразил, аж челюсть свело. Тутошним ментам совесть не позволит его терзать. Все его знают, какими бы ни были роботами, а все равно не комильфо. А в «суровом» Калымшане управление милиции — самая что ни на есть карательная структура, добреньких и законопослушных там мало…

— И еще, — вздохнул Егор Тимофеевич. — Там твои кореша к тебе рвутся, они на улице ждут. Я разрешил им свидание с тобой — но только здесь и на пять минут. Уж на это моей власти пока хватает… — Егор Тимофеевич горько ухмыльнулся и, сгорбившись, побрел прочь.

Лучше бы он не виделся со своими друзьями! После этой встречи хотел бетон грызть, колотиться башкой о нары в истерике…

— Леха, это хрень какая-то… — У Шуры Коптелого зубы стучали от волнения. — Слушай, а это точно не ты тех двоих… ну, это самое? Я уже не знаю, что и думать…

— Да окстись, Коптелый! — дружно возопили Антон и Вовка Струве. — Ты что, Леху не знаешь?

— Да знаю я, просто так спросил… — Коптелый мотал замороченной головой. — Ну просто дичь, в башке не умещается, это до чего же менты распоясались… Погонят невиновного парня по эстафете, блин…

— Слушай, Леха, я тут с Танькой принципиально по душам поговорил, — заговорщицки вещал Вовка. — Я ей такой детектор лжи устроил… Не, она, в натуре, не при делах, не врет, ни с кем не сговаривалась. Ее потом весь день полоскало, пришлось «Скорую» вызывать, чтобы укол поставили…

— А Лехе от этого легче? — резонно вопрошал Антон. — Ему до твоей Таньки как до Парижа, блин… Слушай, Леха, есть нормальный адвокат, Курганов его фамилия. Лев Михайлович Курганов, местный, из Аргабаша, работает по району. Мы с ним уже поговорили, будет тебя отмазывать. Слушай, мы точно знаем, что ты не виноват, но ради святого, Леха, не зарывайся, когда со следаками базарить будешь, добро? Мы же не хотим, чтобы оркестр в твоем доме лабал Шопена, а пацаны угадывали, что лежит в черном ящике? В общем, не ляпни лишнего, только через юриста, усвоил? Пусть собирает доказательства твоей невиновности, они же на поверхности, а всех людей им не купить…

– Да о чем ты? – раздраженно отмахивался Коптелый. – Хоть прорву доказательств собери, а какой с них толк, если судье денег дали? Я узнавал про этого Гаврилова из Аргабашского суда – чмырила тот еще… Блин, Леха, как же тебя отсюда вытащить? Ну ничего дельного в голову не лезет…