Сергею захотелось снова прикоснуться к Маше, и он это сделал, удивляясь, что запретный и трудный жест получился у него абсолютно просто. Это был последний довод, что они с Машей сошли с ума.
Ну и хорошо! Ну и ладно! Будем жить сумасшедшими.
А туман все приближался, и теперь до него оставалось квартала три. Они прибавили шагу, миновали лепные колонны театра Отпора и Берета, прошли мимо седого усача гренадера, потом мимо побитого молью шарманщика…
Дальше был только туман. Он колыхался и где–то в глубине, на самой границе видимости, завивался тугими спиралями.
Это было интересно, и они смотрели до тех пор, пока из тумана не вышел человек с окладистой бородой и седыми усами, одетый в шкуры. За ним появился кентавр, который тотчас же остановился, пораженно рассматривая город и людей, словно видел все это впервые.
— Пойдем, Крокен, — засмеялся бородатый. — Ты еще успеешь на все это насмотреться.
И они пошли прочь.
— Туда? — Маша зябко прижалась к плечу Сергея и вопросительно на него посмотрела.
Он прислушался. Туман казался живым. Из него доносились странные звуки: крики, стоны, лязганье…
— Нет, пожалуй, — решил Сергей. — Нам, наверное, туда не надо. Нам, наверное, сюда…
Мирон свернул в ближайший сквер, присел на скамью и, отдышавшись, стал ворошить носком сапога опавшую листву. А все потому, что ты лопух! Самый настоящий идиот. Понадеялся! А они не захотели. И правильно сделали. За таким болваном не стоит идти. Кто ты им? Неизвестный дядька, который мечом размахивает да грозится. Как от такого не сбежать?
Значит, оглянулся я на них в последний раз где–то в конце западного сектора. Если они направляются к тому кварталу, где раньше жили, то, скорее всего, пошли по проспекту. Он широкий, а в незнакомых местах все нормальные люди стремятся ходить по широким улицам. Значит, допустим, что они пошли по проспекту, в конце которого — стена тумана. Туда они сунуться не осмелятся. Потом поворот. И вот тут–то они попадают в нежилые районы. Где их и будет ждать наш друг — крокодил. Еще бы! Идеальное место для нападения. Значит, надо спешить. Надо очень спешить.
И он побежал. Этот район он знал неплохо и поэтому все время пользовался переулками и проходными дворами, что значительно сокращало путь. Ему приходилось перепрыгивать через мусор, спотыкаться о гнилые корзины из–под бананов и ананасов, получать по физиономии развешенным для просушки бельем. А из–под ног шарахались какие–то тени: то ли крысы, то ли молоденькие домовые. И пахло мерзопакостно.
Безусловно, на бульваре пахнет лучше, но успеть можно только этим путем.
Он поднажал, проскочил еще пару улиц, углубился в кривой переулок и вдруг увидел, как впереди мелькнуло что–то белое. Крокодилий хвост.
Ишь ты, тоже торопишься. Значит, направление я взял верное. Теперь бы как–нибудь его обогнать.
Город обезлюдел. Дома вокруг были старые и полуразрушенные.
— Может, вернемся? — спросила Маша.
— Прорвемся. — Сергей решительно сжал губы. — В конце концов, хотим мы вернуться домой или нет? Хотим! Тогда вперед!
Они пошли дальше, и эхо их шагов гулкими мячиками рассыпалось по лабиринтам улиц, отражаясь, дробясь и снова возвращаясь.
— Ты знаешь, в детстве мама мне подарила куклу, — сообщила Маша. Она была такая красивая и имела две головы. Одна блондинка, другая брюнетка… Ох, что это?
В одном из домов что–то с треском обрушилось.
— Чепуха, — сказал Сергей, и они пошли дальше.
Маша стала рассказывать про куклу, про то, как ее отобрали соседские мальчишки. И что из этого вышло. А потом она рассказала еще… и даже вроде успокоилась, оттаяла. Да и Сергей почувствовал себя гораздо лучше, совершенно машинально выбирая направление движения и уже не оглядываясь по сторонам. Даже рассказал, как искупался в великой луже.
За всеми этими рассказами они далеко не сразу услышали топот. А потом было поздно.
Из–за угла, метрах в трехстах от них, выскочил белый крокодил. На бегу он открывал и с треском захлопывал пасть. Следом за крокодилом бежал Мирон. Он размахивал мечом и кричал:
— Стой, тварь! Стой, животное!
Крокодил не обращал на него никакого внимания, совершенно недвусмысленно взяв курс на Сергея и Машу.
— Интересно, — спросил Сергей. — Что ему надо? А Мирону?
— Действительно, странные какие–то, — пожала плечами Маша. — Они что, мухоморов с утра поели?
В этот момент Мирон догнал крокодила, замахнулся, но тут же, обо что–то запнувшись, со страшным грохотом растянулся посреди дороги.
На бегу крокодил обернулся, насмешливо рыкнул и еще сильнее заработал лапами.
— Надо бы помочь Мирону, — сказал Сергей. — Вдруг ушибся?
— Пойдем, — встревожено сказала Маша и взяла его за руку.
Но тут крокодил оказался настолько близко от них, что Маша увидела его маленькие злобные глазки, а также клыки, на которых пузырилась желтоватая слюна. Шестым чувством, чувством самосохранения, она вдруг осознала, что это — опасность, и закричала.
Эхо ее голоса отразилось от противоположного дома, многократно усилилось, ударило в следующий, еще и еще… и наконец вернулось. Стена соседнего дома дрогнула и рухнула, в падении разваливаясь на отдельные обломки, которые с тяжелым стоном ударились об асфальт и погребли под собой крокодила.
— Идиоты, — горячился Мирон. — Сколько раз вам говорить, что назад возвращаться нельзя? А если бы попали на обед этой зверюге?
— Но ведь она погибла, — возразила Маша.
— Глупенькая. Появится другая, и уж от нее–то вы не спасетесь. Вам сейчас надо вообще исчезнуть с этой планеты. Понимаете? И я вам могу это устроить. Вот только бы к сумеркам успеть на свалку…
Улицы, по которым они шли, постепенно становились чище. Стали попадаться люди и совсем нелюди.
Ярко накрашенная красотка с огромным бюстом и умопомрачительными ногами шла в обнимку с мешком из грубой холстины, туго набитым, ковыляющим на несгибающихся палках. В верхней его части поблескивали оловянные пуговицы, заменявшие глаза. Чуть дальше трехметровый богомол, вцепившись в телеграфный столб, бился об него головой и кричал: «Ну поговорим же, поговорим!»
А столб вдруг вытащил из тротуара две приземистые, сильные ноги и перешел на другую сторону улицы. Богомол увязался было за ним, но, получив пинок, отстал и поплелся прочь.
А они все шли и шли. Теперь Мирону не надо было оглядываться. Сергей и Маша чуть ли не наступали ему на пятки.
Мирон подумал, что они все–таки изменились. Они явно стали более похожи на нормальных людей, а это хорошо и одновременно плохо. Плохо потому, что нормальным людям почти невозможно жить на этой свихнувшейся планете.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});