Дублирование обоих известий очевидно. Одно и то же событие — война с уличами — «растянуто» на восемнадцать лет, хотя, по прямому свидетельству летописца, война продолжалась три года. И если Пересечен, осаждавшийся в течение этих трех лет, был взят лишь в 940 году, то получается, что первый уличский поход на самом деле имел место в 938 году (согласно «включенному» счету лет, принятому в древней Руси). Это обстоятельство, между прочим, имеет немаловажное значение для определения примерного времени вокняжения Игоря — ведь, по относительной хронологии летописца, уличская война (равно как и древлянская) началась вскоре после того, как Игорь стал полноправным киевским князем. А значит, начало его самостоятельного княжения в Киеве может быть отнесено ко времени немногим более раннему, чем 938 год[28].
Такой взгляд на хронологию событий в Киевской Руси, при котором княжение Олега продолжалось много дольше 912 или 922 года — летописных дат его смерти, — подтверждается источником хазарского происхождения. Этот источник — письмо неизвестного хазарского еврея X века, подданного хазарского царя Иосифа, написанное на древнееврейском языке и сохранившееся (хотя и не полностью) среди рукописей Каирской генизы (хранилища старых, вышедших из употребления еврейских документов). По всей вероятности, письмо это было адресовано знаменитому испанскому еврею, видному сановнику кордовского халифа Абд-ар-Рахмана III (912—961) Хасдаю ибн Шапруту, и входило в состав так называемой еврейско-хазарской переписки, наряду с письмом Хасдая царю Иосифу и ответом самого Иосифа (сохранившимся в двух редакциях — краткой и пространной)[29]. Так вот, автор интересующего нас письма определенно называет Олега (в тексте «Х-л-гу[30], царь Русии») современником не только хазарского царя Иосифа (время правления которого мы не знаем), но и византийского императора Романа I Лакапина, правившего в 920—944 годах, причем деятельность русского князя, в соответствии с косвенными датировками, содержащимися в письме, может быть отнесена к первой половине 30-х годов X века (во всяком случае, после 931/32 года)[31].
Возвращаясь к Игорю, скажем, что «Повесть временных лет» содержит еще два упоминания о нем за первые тридцать лет его правления. Оба касаются отношений Руси с печенегами, появившимися в южнорусских степях в конце IX — начале X века. Под 915 годом сообщается об их первом приходе на Русь и мире с Игорем, а под 920-м — о войне Игоря с печенегами. Но и эти сюжеты также находят продолжение в событиях 940-х годов, когда, по свидетельству византийских и русских источников, имел место союз Руси с печенегами. Больше того, повествуя о княжении в Киеве сына Игоря Святослава, летописец под 968 годом сообщает о том, что «придоша печенези на Русскую землю первое»{42}, — а эти слова прямо противоречат утверждению того же летописца о первом появлении половцев на Руси при Игоре в 915 году.
И это всё. Остальные годовые статьи «Повести временных лет» за первые тридцать лет княжения Игоря либо оставлены пустыми, как и в Новгородской Первой летописи, либо посвящены событиям византийской истории, рассказ о которых целиком заимствован из византийских же источников.
Уместно повторить то, о чем мы говорили в первой главе книги. Реальная, известная нам история Игоря начинается с конца 30-х годов X века, не раньше. Именно к этому времени, по всей вероятности, относятся и те события, которые под пером киевского и новгородского летописцев оказались рассредоточены на значительно большем хронологическом отрезке, охватывающем эпические 33 года княжения киевского князя. Это касается не только древлянской и уличской войн, но и бракосочетания Игоря и Ольги, и тем более появления на свет их сына Святослава — в будущем великого воителя и бесстрашного героя древней Руси.
* * *
Рождение сына — важнейшее событие в жизни любой женщины. Не являлась исключением и Ольга. Как мы помним, она с самого начала занимала особое положение в княжеской семье. Рождение сына должно было упрочить это положение, сделать его незыблемым.
Имелись ли у Игоря еще сыновья? Источники не дают ответа на этот вопрос. Единственное, что можно сказать, так это то, что если Игорь и имел сыновей, помимо Святослава, то никакого участия в политической жизни Киевского государства они не принимали[32]. Что было тому причиной, вышло ли так случайно или сказалась какая-то особая женская сила Ольги, ее способность к деторождению, — ничего этого мы не знаем. Но так или иначе, а Ольга оказалась матерью единственного наследника отцовской власти, единственного продолжателя Игорева рода.
Биография Ольги и в эти годы остается практически неизвестной нам. До 944 года — первого достоверного упоминания ее имени в источниках — мы знаем, в сущности, лишь о двух фактах ее биографии. Первый — это ее брак с Игорем; второй — рождение сына. Так, всего лишь двумя штрихами, очерчен жизненный путь женщины, сыгравшей ключевую роль в истории Руси. А ведь к 944 году княгиня, как можно думать, едва ли не миновала середину отведенного ей земного срока. Ее становление как личности, формирование ее характера, ее жизнь в браке с киевским князем — все это скрыто от нас мраком полнейшего неведения. Что и говорить, безрадостная картина для биографа…
Увы, таков удел любого историка, взявшегося за жизнеописание исторического лица, жившего в столь отдаленную эпоху. Сквозь плотную завесу времени мы различаем два-три факта, не больше, — и пытаемся строить на их основании цельную картину, домысливая остальное. Но цельной картины, как и цельной биографии, конечно же, не получится. В лучшем случае — если историк отдает себе отчет в скудности собственных возможностей и здраво оценивает ту совокупность исторических данных, которой располагает, — можно угадать лишь общий фон, на котором разворачивались события, да и то, к сожалению, не всегда. А потому и книга, посвященная Ольге, оказывается не столько биографией, — и даже совсем не биографией! — сколько повествованием о времени, об эпохе, рассматриваемой через призму известных нам событий ее жизни.
Сказанное относится не только к Ольге но и к другим действующим лицам нашей первоначальной истории — будь то Владимир Святой или Ярослав Мудрый, биографии которых уже становились предметом отдельных разысканий автора, или же муж Ольги Игорь и ее сын Святослав, о которых речь пойдет на страницах этой книги. Наши знания о них столь же поверхностны и разрозненны, как и то, что мы знаем о самой Ольге. Но что делать? Единственное, что нам остается, — так это разбирать крупицы сохранившихся сведений, сравнивать противоречивые показания источников, пытаясь все же разобраться в том, что происходило в Киеве и вокруг него в годы княжения Игоря, что привело киевского князя к печальному для него исходу и что, наконец, открыло путь к власти для его умной и предприимчивой супруги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});