Читать интересную книгу Москвичка в кавычках - Нина Еперина

В этот раз были и изделия Карла Фаберже. Удивительно красивый набор туалетных женских безделушек, несессер. Пузатые флакончики в серебре для духов, овальное зеркальце с ручкой, щеточки для волос, расчесочки, пульверизатор с инкрустированной бутылочкой, пилочка для ногтей и еще всякие штучки-дрючки. Шестнадцать наименований. И все такое элегантно простое. Серебро, а по самому краю, по торцу каждой вещицы, – тоненькая, из трех золотых ленточек косичка, переплетенная с шагом в три сантиметра платиновой ниткой с мелкими бриллиантовыми бантиками. Потрясающе! И второе изделие – дворник из сердолика из коллекции знаменитых каменных фигурок из полудрагоценных камней. Я их и раньше видела и о них читала. Двенадцать сантиметров в высоту. С серебряной метлой, с золотой бляхой на груди, в серебряной ушанке с одним висячим ухом, на которой видны были все меховые ворсинки, в серебряных сапогах, подбитых платиновыми гвоздиками, с серебряным ремнем, перехватывающим серебряный фартук. Хорош!!! И на каждой металлической запчасти «чекуха». И на «чекухах», в сильную лупу, четко виден знак мастера фабрики Фаберже. «Чекухи» и на дворнике, и на несессере. Только на дворнике буквы и цифры смотрели в одну сторону, а на несессере – в другую. Я когда это в лупу увидела, только и могла сказать:

– Опаньки! Вот уж твою в корень! Ну и какая же из них подделка? Фальшак? Поди разберись. Ну, мастера! Ну, левши!

На выяснение ушла целая неделя. Я нашла у знакомого реставратора Олега ту самую книгу, в которой были изображены все клейма всех мастеров, всех ювелиров и всех фабрик дореволюционной России. Так вот! Каково же было мое удивление, переходящее в остолбенение, когда я вдруг обнаружила, что поддельным оказался дворник! Можете себе представить?

Я потом два года пыталась разыскать этого умельца. Их, оказывается, было двое. Жили они в Питере, а руководил ими Миша Монастырский. Правда, к тому времени, когда я все узнала, они трое уже уехали в Штаты. Бедные США… Я им не завидую…

ДЕВУШКА ОБЛЕГЧЕННОГО ПОВЕДЕНИЯ

И вот наступила моя первая «сдача». В том смысле, что послу нужно было возвращать авансированные нам, в виде товара, деньги, в виде другого товара. Для проникновения на территорию посольства мы разработали целый план:

Мне надо было сделать так, чтобы охраняющий границу посольства мент, смотрел на меня, но не видел, как в шапке-невидимке. А для этого пришлось на время стать… проституткой. Так мне Док объяснил:

– Ты не нервинитяй. Ветером в скверике напротив посольства, на скамеецьке, сидят девуски. А вдруг ми захотим весело приавести вриемя?

Оказывается, таких девушек регулярно, в десять часов вечера, заводят в посольство, а к утру выводят. Менту дается откупная. Бутылка виски или блок сигарет «Мальборо», или джинсы. Получает он эту мзду и уходит за угол, покурить. Поэтому то, что в это время у посольства происходит, он и не в курсе совсем! Ну, не видел он…

Вот таким вот, значит, макаром мне теперь придется в посольство проникать. Только потом девушек разведут в разные комнаты, а меня к послу определят. Хорошо, что благоверный на гастролях был, его кавказский темперамент этого не понял бы.

Посол! Уж больно громко звучит!

Посол, господин Конте, оказался маленьким мужчинкой с маленькой и жиденькой бороденкой. В кабинете он был со своей Мадам (а звали ее в посольстве именно так, а не по имени). Она была дамой дородной, милой, невысокого ростика и с симпатичной черненькой мордашкой. И старше меня всего на два года. Я была рада нашему знакомству, потому что в будущем работать мне придется в основном с Мадам. Так сказал Док. Поэтому в первый раз мы целую ночь проговорили с ней и по делу и ни о чем, в конце концов, друг друга поняли и обо всем договорились.

Из своего первого похода я разжилась еще одним знакомством. Подфартило называется! Он был переводчиком в наших первых переговорах и являлся доверенным человеком мадам. Она мне его представила и отрекомендовала для дальнейшей работы. Джозеф Такер.

Джозеф Такер оказался еще чуднее моего Толика. Вы видели когда-нибудь Остапа Бендера черного цвета? Три тысячи слов в минуту, а «химичить» умел, как наш махровый одесский еврей или армянин. Ну и гонору, конечно…. А как ему не быть, если у его мамаши в центре столицы Сьерра-Леоне, городе Фритауне, пять доходных многоэтажных домов? А еще в частном владении земля с кимберлитовыми трубками… Мадам мне рассказывала все это, а он переводил. При этом стыдился и опускал глаза. Мадам сразу в известность меня поставила, с кем мне придется теперь по жизни мучиться. Будто мало мне было своего муженька…

Он был высокий, стройный, с шапкой волос на голове и видимой только в профиль бороденкой. Говорят весь в папу. А папа был местным балбесом, ловеласом, и жутким пьяницей, правда, очень красивым, по африканским меркам. Родили они его только одного. Им и одного за глаза хватило. Случай аналогичный моему, но не типичный для африканской семьи.

Одевался смешно до невероятности. Верх – белая рубашка, с воротником, значительно большим, чем его шея, ужатым галстуком до «гармошки», пиджак тоже на три размера больше, а ниже талии – старые русские джинсы и русские же, малость потрепанные кеды для школьников. Цирк!

На правой руке у него был сломан безымянный палец, который когда-то неправильно сросся и теперь торчал вбок, как сучок. Чтобы во время разговора он им не выколол мне глаза, приходилось просить:

– Убери ты лучше свой палец из-под моего носа. Я не знаю, кто и за что тебе его сломал, но ты довыпендриваешься и я тебе твой сучок доломаю окончательно.

Ну и горе же я себе приобрела в ту ночь! Уже потом я говорила мадам: – Все у нас идет хорошо, а не было бы Джозефа Такера, было бы еще лучше!

Его самой большой слабостью были бабы. Система размножения работала в его организме самым лучшим и отлаженным образом, а потенция била через край крутой волной. Он умудрялся иметь по пять романов одновременно, всех своих любовниц удовлетворял, да еще и к нам их таскал. На показ.

Все это были бурные романы, со слезами, выцарапыванием глаз и такими отелловскими страстями, что мы диву давались! Раньше я думала, что это только в романах так бывает, что это над нами писатели потешаются, описывая несуществующие отношения. Ни черта подобного! Часто по моей квартире за Джозефом с утра бегала разъяренная, полуодетая, белобрысая, белая тигрица и орала как резаная:

– Сволочь, ты мне с ней изменил, я тебя зарежу!

Как и почему это происходило, я до сих пор понять не могу. Квазимодо он и есть Квазимодо! Да еще и черного цвета! Я как представляла, что он на мне лежит и орет от оргазма, аж жуть брала…

Вообще-то я всех мужиков, которые мне нравятся, примериваю на предмет нависающей в экстазе рожи. Так и называла их для себя – надомнойчик ты мой! Если не вписывался в надомнойчики, значит, не мое и неча, понимаешь, на него время драгоценное тратить.

Правда, теперь нам, девушкам облегченного поведения, это все ни к чему. Нам должно быть все равно, какая рожа, лишь бы бабки текли.

СТРАСТИ ПО ДЖЕЙМСУ БОНДУ

Однажды дело было так: приехал посол, но товар не привез – только деньги. Что там произошло, я конечно, не знаю. Да и какая мне разница? У меня и так затоварка была. Но мне нужно было идти в посольство. Мадам отдавала деньги только мне в руки.

Хорошо. Иду.

Путь нам уже известен: на скамеечку к девочкам в скверик. Дело было летом, где-то в июле. Я, конечно, на лице все, что можно нарисовала, сумочку беленькую взяла, туфельки на длинной шпильке надела… Да мент попался какой-то глазастый, выглядел, что я под блядь не очень-то и канаю.

С превеликим трудом черненькие ребятки уговорили его, таки, нас в посольство пропустить.

Как только прошли к Мадам, я ей сразу сказала, что сегодня могут быть проблемы с выходом из посольства, да она мне не очень-то поверила. Я получила деньги на закупку товара (сто пятьдесят тысяч рублей) и, чтобы не было очень странно, почему «девушка» так быстро вышла, погостила еще малость, кинушку по видику посмотрела…

Да не тут-то было…

Представляете! Прямо перед посольством, поперек дороги, стояла черная «Волга», облокотясь на которую, стояли три товарища в штатском.

Но Джозеф-то меня повыше был, и я за его спиной не просматривалась.

Но как же они Джозефу обрадовались, как только мы в калитку сунулись, будто мы им уже звездочки на погоны подарили:

– Давай-давай, выводи, мы ее ждем…

И тут я совсем коленками обессилила…Ну и что делать, я у вас спрашиваю? Но не выходить же и сдаваться? Нет! Мы еще повоюем.

Джозеф постоял, постоял без движений и, чувствуя, что его спина моя ширма, молча закрыл калитку у себя перед носом. Мы молча развернулись, и молча пошли внутрь здания. В одной из пустых комнат молча сели, не зажигая света, и стали смотреть друг на друга.

Что же делать?

И вдруг Джозеф хитро так скосил на меня белки и спросил: