Видавшие подвиг и ужас смерти,
Совсем человеческие глаза
Глядят на твоем мольберте.
Теории остаются с тобой
(Тебя, дорогая, не переспоришь),
Но мир в ателье вступает толпой:
Натурщики — физик, шахтерка, сторож.
Те, что с виду обычны вполне,
Те, что на фото живут без эффекта,
Вспыхивают на твоем полотне
Призраком века.
И, глядя на пальцы твои любимые,
В силу твою поверя,
Угадываю уже лебединые
Перья.
1964
Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.
Люди всегда молоды
Молодость проходит, говорят.
Нет, неправда — красота проходит:
Вянут веки,
губы не горят,
Поясницу ломит к непогоде,
Но душа... Душа всегда юна,
Духом вечно человек у старта.
Поглядите на любого старца:
Ноздри жадны, как у бегуна.
Прочитайте ну хотя бы письма,
Если он, ракалия, влюблен:
Это литургия, это песня,
Это Аполлон!
Он пленит любую недотрогу,
Но не выйдет на свиданье к ней:
Может, старичишка тянет ногу,
Хоть, бывало, объезжал коней?
Может, в битве захмелев как брага,
Выходил с бутылкою на танк,
А теперь, страдая от люмбаго,
Ковыляет как орангутанг?
Но душа прекрасна по природе,
Даже пред годами не склонясь...
Молодость, к несчастью, не проходит:
В том-то и трагедия для нас.
1964
Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.
Завещание
Оказывается, в ту ночь
Наталья Николаевна была
у Дантеса.
Литературовед Икс
Завещаю вам, мои потомки:
Критики пусть хают и свистят,
Но литературные подонки,
Лезущие в мой заветный сад,
Эти пусть не смеют осквернять
Хищным нюхом линий моей жизни:
Он, мол, в детстве путал "е" и "ять",
Он читал не Джинса, а о Джинсе;
Воспевая фронтовой пейзаж,
Всю войну пересидел в Ташкенте,
А стишата за него писал
Монастырский служка Иннокентий.
Не исследователи, вернее —
Следователи с мечом судьи —
С маху применяют, не краснея,
Чисто уголовные статьи.
Впрочем, пусть. Монахи пессимизма
Пусть докажут, что пустой я миф.
Но когда, скуфейки заломив,
Перелистывают наши письма,
Щупают родные имена,
Третьим лишним примостятся в спальне —
О потомок, близкий или дальний,
Встань тогда горою за меня!
Каждый человек имеет право
На туманный уголок души.
Но поэт... Лихие легаши
Рыщут в нем налево и направо,
Вычисляют, сколько пил вина,
Сколько съел яичниц и сосисок,
Составляют донжуанский список —
Для чего? Зачем? Моя ль вина,
Что, пока не требует поэта
Аполлон1,- я тоже человек?
Эпохальная моя примета
Только в сердце, только в голове!
Мы хотим сознание народа
Солнечным сиянием оплесть...
Так не смей, жандармская порода,
В наши гнезда с обысками лезть!
Ненавижу я тебя за всех,
Будь то Байрон, Пушкин2, Маяковский3,
Всех, кого облаивают моськи
За обычный человечий грех!
Да и грех ли это? Кто из вас
В жизни пил один лишь хлебный квас?
Я предвижу своего громилу.
Вот стоит он. Вот он ждет, когда
Наконец и я, сойдя в могилу,
В мире упокоюсь навсегда.
Как он станет смаковать бумажки,
Сплетни да слушки о том, что я
Той же, как и он, запечной бражки,
Что не та мне дадена статья...
О потомок! Не из пустяка,
Не из щепетильности излишней —
Дай ему пощечину публично,
Исходя из этого стиха!
1964
Примечания
1. См. стихотворение "Поэт" А.С.Пушкина на этом сайте. Обратно
2. См. раздел А.Пушкина на этом сайте. Обратно
3. См. раздел В.Маяковского на этом сайте. Обратно
Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.
Швеция
Огоньки на горизонте светятся.
Там в тумане утреннего сна
Опочило королевство Швеция,
Говорят, уютная страна.
Никогда не знала революции,
Скопидомничала двести лет;
Ни собрания, ни резолюции,
Но у каждого велосипед.
В воскресенье едет он по ягоды,
Ищет яйца в чаечном гнезде.
Отчего ж в аптеке банки с ядами,
Черепушки в косточках везде?
Почему, как сообщают сведенья,
Несмотря на весь уютный быт,
Тихая классическая Швеция —
Страшная страна самоубийц?
В магазинах гордо поразвесила
Свитера, бюстгальтеры, штаны...
Только где же у нее поэзия?
Нет великой цели у страны.
Что же заставляло два столетия
Жить среди вещей, как средь богов?
Смерти не боится Швеция —
Страшно выйти ей из берегов.
1964
Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.
* * *
("Как музыкален женский шёпот...")
Как музыкален женский шёпот,
Какое обаянье в нём!
Недаром сердце с детства копит
Все тронутое шепотком.
Люблю, когда в библиотеке
Тихонько школьницы идут
И, чуть дыша: "Евгеньонегин" —
Губенки их произнесут.
Иль на концерте среди нот,
Средь пианиссимых событий
Чужая девушка прильнет
И шепчет в ухо: "Не сопите!"
Но сладостней всего, когда
Себя ты жаром истомила,
Когда ты крикнуть хочешь: "Да!"
А выдохнешь: "Не надо... Милый..."
1924
* * *
("Если не выскажусь — задохнусь!..")
Если не выскажусь — задохнусь!
Днём сокровенное — в угол под лавку.
Ночью проснёшься и слушаешь Русь:
Каждою жилкой каждую травку.
Сосны шумят, будто поезд идёт.
Поле кого-то шурша утешает.
Столб телеграфный — и тот поёт,
Проволока — и та вещает!
Форточка каркает. Ноет гнус.
Лишь я
свою душу
молотом в плюшку!
Если не выскажусь — задохнусь.
И вот кричу... закусив подушку.
1937
* * *
("Нас много одиноких. По ночам...")
Нас много одиноких. По ночам
Мы просыпаемся и шарим спички,
Закуриваем. Стонем по привычке
И мыслим о начале всех начал.
В окошко бьются листья золотые.
Они в гербах и датах. Полночь бьёт.
А мы всё курим, полные забот.
Нас много одиноких. Вся Россия.
1937
* * *
("О, милая моя среда...")
О, милая моя среда,
Где терпят и не плачут,
Где гений вспыхнет иногда,
Но ничего не значит,
Где быть властительницей дум
Имеет право тупость,
Где трусость выдают за ум,
А прямоту — за глупость.
1952
В минуту отчаяния
Как жутко в нашей стороне...
Здесь только ябеде привольно.
Здесь даже воля всей стране
Даётся по команде: "Вольно!"
1957
Карусель
Шахматные кони карусели
Пятнами сверкают предо мной.
Странно это круглое веселье
В суетной окружности земной.
Ухмыляясь, благостно-хмельные,
Носятся (попробуй пресеки!)
Красные, зеленые, стальные,
Фиолетовые рысаки.
На "кобылке" цвета канарейки,
Словно бы на сказочном коне,
Девочка на все свои копейки
Кружится в блаженном полусне...
Девочка из дальней деревеньки!
Что тебе пустой этот забег?
Ты бы, милая, на эти деньги
Шоколад купила бы себе.
Впрочем, что мы знаем о богатстве?
Дятел не советчик соловью.
Я ведь сам на солнечном Пегасе
Прокружил всю молодость свою;
Я ведь сам, хмелея от удачи,
Проносясь по жизни, как во сне,
Шахматные разрешал задачи
На своем премудром скакуне.
Эх ты, кляча легендарной масти,
На тебя все силы изведя,
Человечье упустил я счастье:
Не забил ни одного гвоздя.
1958
Andante