награда? — спросил он.
— Награда? — переспросила Анджали, совсем забывшая об уговоре.
— Ты обещала.
— Обещала… — девушка нехотя распахнула складки шаровар, открыв ногу до колена: — Только быстро, понял?
Коилхарна не слышал ее резких слов. Он смотрел на стройную девичью ножку, белевшую в полумраке виманы, словно перламутр, и задышал тяжело, словно поднимался в гору.
Вот он опустился на колени и осторожно, точно боясь обжечься, коснулся щиколотки, скользнул ладонью по крутой икре, ощущая шелковистую гладкость кожи.
Анджали следила за ним настороженно, но прикосновения не были ей противны. Конечно, с ласками царя богов невозможно сравнить прикосновения ничтожного гандхарва, но они тоже дарили тепло и заставляли сердце трепетать.
Коилхарна прижался лбом к ее колену, потерся щекой а потом коснулся губами. Пальцы его ласкали стройную лодыжку, потом скользнули по колену — гладкому, как шар, выточенный из мрамора, потом продвинулись выше…
— И не надейся! — отрезала Анджали. — Уговор был — только до колена!
Подавив горестный вздох, Коилхарна поднял на нее взгляд, как побитая собака на хозяина, и вдруг взял ногу Анджали за щиколотку и прижал к себе, потеревшись о ступню членом. Плоть его была напряжена, и неизвестно отчего это взволновало Анджали.
Продолжая смотреть ей в глаза, Коилхарна терся об ее ногу все сильнее и сильнее, лоб его покрылся испариной, и чтобы не стонать, он закусил губу.
Анджали сделала попытку запахнуть шаровары, но он лишь замотал головой и прижался теснее, не позволяя отстраниться.
— Это так приятно? — прошептала Анджали с невольным лукавством, чувствуя полную власть над ним, и пошевелила пальцами.
Нехитрая ласка привела гандхарва в исступление.
Движения его становились все быстрее, и вот он уже дернулся всем телом, припав к колену девушки разгоряченным лицом. Анджали сама была захвачена необыкновенной игрой и совершенно позабыла, где они находятся, и чем грозят подобные запретные развлечения.
Из горла гандхарва вырвался глухой стон, а на ресницы навернулись слезы. Несколько слезинок упали на ногу Анджали и привели девушку в чувство.
Вырвавшись из ослабевших рук гандхарва, она бросилась вон излетающей колесницы, но на пороге оглянулась. Коилхарна лежал на полу, как мертвый. Но лицо у него было умиротворенным и счастливым.
«Вот она — сила власти над мужчинами, — подумала Анджали. — Почему бы и царю богов не поддаться этой власти?»
Своими размышлениями она не могла поделиться с Хемой или Ревати, которые знали о мужчинах лишь по рассказам наставниц — и тайна, и любопытство жгли ее как солнце в полдень.
На одном из уроков, когда наставница Тилар читала ученицам выдержки из трактата «Читралакшена», рассказывая о типах мужчин и поведении, присущем каждому типу, Анджали была особенно внимательна. И чем больше говорила наставница, тем больше Анджали хмурилась.
— Они будут гореть, добиваясь вас, — внушала наставница Тилар. — Они будут петь сладко, как малиновка, и нежно говорить. И клясться. Клясться, что вы — одна на свете, — говорила наставница. — Но получив вас, забудут клятвы.
Анджали передернула плечами, не согласная с этими словами.
— Разве не может быть по-другому? — спросила она.
— Нет, — покачала головой наставница. — Мужчины со временем охладевают ко всему — к красоте, уму, изяществу. Если ты красива, удержишь их на час. Если изящна — на месяц. Умна — на год. Если обладаешь всеми тремя качествами — на три года. Но удержать мужчину на всю жизнь — это неподвластно даже царице богов.
Ученица приготовилась спорить, но в это время подошла наставница Сахаджанья. Ей нужна была помощница, чтобы украсить статуи богов свежими гирляндами. В любое другое время Анджали с радостью сбежала бы с урока под этим предлогом, но сегодня осталась недовольна, когда Сахаджанья назвала ее имя.
Взяв корзину с цветами, Анджали поставила ее на голову и пошла следом за наставницей, досадливо дергая углом рта.
— И не гримасничай, словно обезьяна перед священным зеркалом, — сказала Сахаджанья, даже не оборачиваясь. — Считай, я избавила тебя от очередной порции ударов по пяткам.
— Наставница Тилар говорила о мужчинах, мне было интересно, — Анджали подумала и добавила: — И обидно. Неужели и правда получится так, что мы окажемся лишь игрушками на час в руках мужчин? И невозможно удержать мужчину дольше, чем на три года?
— Она не совсем права, наставница Тилар, — сказала Сахаджанья.
Апсары прошли в маленький храм, где стояли статуи царя богов и его братьев, и в этот утренний час не было никого. Поставив корзину на пол, наставница и ученица начали плести гирлянды и раскладывать цветы на алтарях. Анджали сгорала от нетерпенья продолжить разговор, и Сахаджанья сказала, украшая статую господина Камы цветами:
— Можно удержать мужчину.
— Можно?
— Да, если ты получишь его сердце.
— Сердце? — спросила Анджали, слушая жадно. — Разве не его мы получаем, когда мужчина пленен?
— О нет. Вожделение, что испытывают к нам мужчины, не связано с сердцем. Оно связано с телом. С сердцем связана любовь. Но любовь — это майя. Магия. Она не подвластна нам. Лишь немногие владеют искусством вызывать любовь. Ты никогда не задумывалась, почему в Тринаке не поклоняются Господину-который-живет-под-землей, но чтут его супругу?
— Наставница Тилар говорила, что имя госпожи Бхайрави упоминается, потому что она дочь господина Дакши, который даровал миру законы, и внучка самого Прародителя богов, а еще она покровительствует танцам, — тут же припомнила Анджали.
— Не только поэтому. Поклоняясь Бхайрави мы втайне мечтаем получить над своим мужчиной такую же силу, как она над своим мужем. Во вселенной правят красота, знание и власть. Среди женщин красоту олицетворяет госпожа Падма, знание — госпожа Савитри, супруга Прародителя, а госпожа Бхайрави — власть. Но она живет под землей, и поэтому у женщин в нашем мире нет власти. А там внизу, в Патале, у женщин есть такое право. Поэтому говорят, что муж госпожи Бхайрави — лучший из мужей. Он никогда не посмотрит на другую женщину, а ведь об этом мечтает каждая. Но для нас это только мечты.
— Почему же он… не смотрит? — спросила Анджали.
— Потому что она завоевала его сердце, и теперь в их союзе власть принадлежит ей. Женщина всегда владеет мужчиной, чье сердце она заполучила.
— Заполучила сердце… Но как это сделать, наставница?
Сахаджанья вдруг рассмеялась, только смех получился не веселым, а горьким.
— Если бы я знала эту тайну, — сказала она, вешая последнюю цветочную гирлянду, — то не тратила бы время на обучение пустоголовых высокомерных танцовщиц, а наслаждалась бы счастьем. Заканчивай поскорее, сейчас мой урок, а я не люблю опаздывать.
6
Послеполуденный отдых каждый проводил, как хотел. В тот день отдых застал девушек на берегу пересохшей реки, возле старой плотины. Наставница Кальяни водила учениц в рощу возле заброшенной плотины — здесь было много прудов, и жара не казалась столь тяжелой.
После занятий некоторые ученицы нежились на травке, некоторые срывали в озере лотосы, а Анджали развлекала подруг танцем бахаи, исполняя его на жерди, которую держали на коленях две девушки. На потеху зрителям, Анджали перебегала по палке семенящими шажками, становилась в позу Натараджа, балансируя на одной ноге, или ловко крутилась то в одну сторону, то в другую. Хема подыгрывала ей на барабане, выстукивая бешеный ритм с таким пылом, что даже лоб ее покрылся капельками пота. Джавохири, отдыхавшая здесь же, смотрела на танец со все возрастающим неудовольствием.
— Ты похожа на обезьяну, которая пляшет на потеху публике, — сказала она.
— Ты завидуешь! — возопила Хема. — Никто не танцует бахаи так, как Анджали!
— Я могла бы и лучше, — бросила Джавохири.
— За чем же дело стало? — Анджали оперлась ладонью о жердь и сделала великолепный кувырок через голову. В воздухе мелькнули ее стройные белые ноги, и вот уже она стоит возле Джавохири, поглядывая насмешливо. — Может быть, царевна покажет нам, ничтожным, свое великое искусство? — спросила она, с нарочитой покорностью. Девушки вокруг начали обидно смеяться.
— Я бы показала, — бросила в ответ Джавохири, — да танцевать перед вами — это как кормить свиней лотосами.
— А может, боишься? — вкрадчиво спросила Анджали.
— Боюсь? Уж не тебя ли? Я берегу силы для главного испытания, и не желаю размениваться на детские пляски.
— Детские пляски? Что же тогда для тебя будет сложным танцем, о несравненная навозная царевна? — пропела Анджали, вызвав еще больший смех.
— Да уж не прыганье на палке! — огрызнулась Джавохири.
— Танец змеи? — предположила Анджали, приплясывая