1798
Стрелок
Я охотник был измладаЗа дичиною гулять:Меду сладкого не надо,Лишь бы в поле пострелять.
На лету я птиц пернатых,Где завидел, тут стрелял;В нехохлатых и хохлатых,Лишь прицелил, попадал.
Но вечор вдруг повстречаласьЛебедь белая со мной,Вмиг крылами размахаласьИ пошла ко мне на бой.
Хвать в колчан, ан стрел уж нету,Лук опущен; стал я в пень.Ах! беречь было монетуБелую на черный день.
1799
Русские девушки
Зрел ли ты, певец Тииский[181]!Как в лугу весной бычка[182]Пляшут девушки российскиПод свирелью пастушка?Как, склонясь главами, ходят,Башмаками в лад стучат,Тихо руки, взор поводятИ плечами говорят?Как их лентами златымиЧелы белые блестят,Под жемчу́гами драгимиГруди нежные дыша́т?Как сквозь жилки голубыеЛьется розовая кровь,На ланитах огневыеЯмки врезала любовь?Как их брови соболины,Полный искр соколий взгляд,Их усмешка — души львиныИ орлов сердца разят?Коль бы видел дев сих красных,Ты б гречанок позабылИ на крыльях сладострастныхТвой Эрот прикован был.
1799
Снигирь[183]
Что ты заводишь песню военнуФлейте подобно, милый снигирь?С кем мы пойдем войной на Гиену[184]?Кто теперь вождь наш? Кто богатырь?Сильный где, храбрый, быстрый Суворов?Северны громы в гробе лежат.
Кто перед ратью будет, пылая,Ездить на кляче, есть сухари;В стуже и в зное меч закаляя,Спать на соломе, бдеть до зари;Тысячи воинств, стен и затворовС горстью россиян всё побеждать?
Быть везде первым в мужестве строгом,Шутками зависть, злобу штыком,Рок низлагать молитвой и богом,Скиптры давая[185], зваться рабом,Доблестей быв страдалец единых,Жить для царей, себя изнурять?
Нет теперь мужа в свете столь славна:Полно петь песню военну, снигирь!Бранна музы́ка днесь не забавна,Слышен отвсюду томный вой лир;Львиного сердца, крыльев орлиныхНет уже с нами! — что воевать?
1800
Тончию[186]
Бессмертный Тончи! ты моеЛице в том, слышу, пишешь виде,В каком бы мастерство твоеВ Омире древнем, Аристиде,Сократе и Катоне ввекПотомков поздных удивляло;В сединах лысиной сияло,И в нем бы зрелся человек.
Но лысина или парик,Но тога иль мундир кургузыйСоделали, что ты велик?Нет! философия и музы, —Они нас славными творят.О! если б осенял дух правыйИ освещал меня луч славы, —Пристал бы всякий мне наряд.
Так, живописец-филосо́ф!Пиши меня в уборах чудных,Как знаешь ты; но лишь любовьУвековечь ко мне премудрых.А если слабости самимИ величайшим людям сродны,Не позабудь во мне подобны,Чтоб зависть улыбалась им.
Иль нет, ты лучше напишиМеня в натуре самой грубой:В жестокий мраз с огнем души,В косматой шапке, скутав шубой;Чтоб шел, природой лишь водим,Против погод, волн, гор кремнистых,В знак, что рожден в страна́х я льдистых,Что был прапращур мой Багрим.[187]
Не испугай жены, друзей,Придай мне нежности немного:Чтоб был я ласков для детей,Лишь в должности б судил всех строго;Чтоб жар кипел в моей крови,А очи мягкостью блистали;Красотки бы по мне вздыхалиХоть в платонической любви.
1801
Шуточное желание
Если б милые девицыТак могли летать, как птицы,И садились на сучках, —Я желал бы быть сучочком,Чтобы тысячам дево́чкамНа моих сидеть ветвях.Пусть сидели бы и пели,Вили гнезды и свистели,Выводили и птенцов;Никогда б я не сгибался, —Вечно ими любовался,Был счастливей всех сучков.
1802
Свобода[188]
Теплой осени дыханье,Помавание дубов,Тихое листов шептанье,Восклицанье голосовМне, лежащему в долине,Наводили сладкий сон.
Видел я себя стоящимНа высоком вдруг холму,[189]На плоды вдали глядящим,На шумящу близ волну;И как будто в важном чинеЯ носил на плечах холм.
Дальше: власти мне святыеИго то велели несть,Все венцы суля земные,Титла, золото и честь.«Нет! — восстав от сна глубока,Я сказал им, — не хочу.
Не хочу моей свободы,Совесть на мечты менять:Гладки воды, коль погодыИх не могут колебать.[190]Власть тогда моя высока,Коль я власти не ищу».
1803
Зима
ПоэтЧто ты, Муза, так печальна,Пригорюнившись сидишь?Сквозь окошечка хрустальна,Склоча волосы, глядишь;Цитры, флейты и скрыпицыВ белы руки не берешь;Ни божественной Фелицы,Ни Плениры не поешь?
МузаЧто мне петь? — Ах! где хариты[191]?И друзей моих уж нет!Львов, Хемницер в гробе скрыты,За Днепром Капнист живет.Вельяминов[192], лир любитель,Богатырь, певец в кругу,Беззаботный света житель,Согнут скорбями в дугу.
ПоэтДа! Фелицы нет, Плениры,Нет харит и нет друзей:Звук торжественныя лирыПосвятишь кому твоей?Посвятишь ли в честь ты Хлору[193],Иль Добраде[194] в славе ты?Труб у них не слышно хору,Дни их тихи, как листы.
МузаТот сидит всегда за делом,Та покоит вдов, сирот;В покрывале скромном, беломТак Зима готовит плод.Не видать ее работы,Не слыхать ее машин;Но по скуке — зрятся льготы,И земля цветет, как крин.
ПоэтМежду тем к нам, Вельяминов,Ты приди хотя согбен,Огнь разложим средь каминов,Милых сердцу соберем;И под арфой тихогласной,Наливая алый сок[195],Воспоем наш хлад прекрасный:Дай Зиме здоровье, бог[196]!
Зима 1803–1804
Лебедь
Необычайным я пареньемОт тленна мира отделюсь,С душой бессмертною и пеньем,Как лебедь, в воздух поднимусь.
В двояком образе нетленный,Не задержусь в вратах мытарств;Над завистью превознесенный,Оставлю под собой блеск царств.
Да, так! Хоть родом я не славен,Но, будучи любимец муз,Другим вельможам я не равенИ самой смертью предпочтусь.
Не заключит меня гробница,Средь звезд не превращусь я в прах;Но, будто некая цевница,С небес раздамся в голосах.
И се уж кожа, зрю, пернатаВкруг стан обтягивает мой;Пух на груди, спина крылата,Лебяжьей лоснюсь белизной.
Лечу, парю — и под собоюМоря, леса, мир вижу весь;Как холм, он высится главою,Чтобы услышать богу песнь.
С Курильских островов до Буга,От Белых до Каспийских вод,Народы, света с полукруга,Составившие россов род,
Со временем о мне узнают:Славяне, гунны, скифы, чудь,И все, что бранью днесь пылают,Покажут перстом — и рекут:
«Вот тот летит, что, строя лиру,Языком сердца говорилИ, проповедуя мир миру,Себя всех счастьем веселил».
Прочь с пышным, славным погребеньем,Друзья мои! Хор муз, не пой!Супруга! облекись терпеньем!Над мнимым мертвецом не вой.
1804