переплетение строп.
— Это не пираты, — обрадованно сказал он, — это какой-то груз.
— Сейчас мы узнаем, что нам упало с неба, — вскочил Маляк. — Бывает же такое! Я случайно угадал условный сигнал.
— Да нет, они просто выполнили задание, им же за это платят, — отозвался в темноте майор Сават. — Светит фонарик, никто не стреляет — значит, сигналы подают свои. Неважно, что за отряд, главное — свои, можно им подбросить боеприпасов.
— Ага, и ты сюда прибежал, не выдержал, — подтолкнул его в темноте Маляк. — Посмотрим, что там…
— Я думал, самолет сядет прямо на крышу. Такой от него грохот, что мертвый проснется. Надо же было проверить, чем вы тут занимаетесь.
Куполообразные чаши оседали внизу на террасах рисовых полей, вздымались и опадали, как живые существа, испускающие последний вздох.
— Груз для пиратов попал в наши руки! — крикнул Коп Фен. — Мы обманули американцев.
— Пошли посмотрим, что нам досталось! — сердился Маляк, но майор ухватил его за рубашку резким рывком, почти вытащив ее из брюк.
— Тише! Сбросили они все это, конечно, не для нас, но вот по ошибке или нет — пока неясно. Нужно посмотреть, кто выйдет из джунглей за посылками… А не то столкнемся с ними нос к носу.
Они стояли в темноте, всматриваясь в успокоившуюся долину. На каждой из трех террас, как на ступенях огромной лестницы, ветерок вздымал складки полотнищ парашютов, раздувая тонкий нейлон.
Позади, там, где осталась деревня, лаяли собаки и все громче звучали голоса.
— Нечего ждать, — упирался Маляк. — За грузом никто не выйдет. Самолет явно заблудился. А если бы даже где-то здесь и были пираты, то мы их спугнули.
— Что ты понимаешь, — отмахнулся от него Сават. — Если они здесь прячутся, им уже давно сообщили, сколько нас.
Маляк чувствовал теплое дыхание майора, кислый запах рисового самогона.
— Если вы боитесь, то я сам сбегаю и проверю, что там лежит. Пусти.
Он оттолкнул майора и полез на метровую насыпь. Истлевшая под лучами солнца трава, за которую он хватался, вылезала, как линяющая шерсть.
— Идут, — шепнул Коп Фен, у которого нюх был как у собаки. — Я вижу огоньки. Там. Там, на склоне. — Он показал на мрачную стену горы.
Мерцающие точки поблескивали среди деревьев, размазывались и тянули за собой хвосты огня. Две, три…
— С факелами, — шепнул майор. — Сейчас мы их посчитаем, пусть только выйдут в поле.
— Что ты собираешься делать? — забеспокоился Роберт. — Давайте возьмем из машины пулемет.
— Ты будешь стрелять? — ухмыльнулся майор.
— Нет. Это не моя работа.
— Значит, прикажешь нам воевать втроем, чтобы у тебя был хороший материал для газеты? Нет, мой дорогой. Я попробую взять их на испуг, заставить сдаться. Нам ведь и стрелять-то почти что не из чего, — сказал он злым шепотом, как будто обвиняя себя в дурацкой беспечности, — карабин Коп Фена да мой револьвер, а их там…
Сават и Коп Фен считали вполголоса факелы в руках людей, идущих по тропинке.
— Одиннадцать, — облегченно вздохнул Роберт, — но мы ведь захватим их врасплох. Здесь, вдали от дороги, они чувствуют себя в безопасности.
Фигуры вооруженных людей, несущих огонь, были различимы уже отчетливо, ветер раздувал красные гривы факелов, сухие бамбуковые палки брызгали искрами.
— Я уже насчитал семнадцать, — спокойно поправил его майор, — факелы не у всех.
— Да, — подтвердил Коп Фен, — у некоторых руки заняты какими-то узлами.
Маляк всматривался в приближающиеся огоньки. Надвигалось нечто неизбежное, как сама судьба. Он слез с насыпи, подошел поближе к своим спутникам. Бежать… Рассудок говорил, что не стоит искушать судьбу, надо под прикрытием насыпи обойти деревню, добраться до автомобиля и гнать к шоссе, стреляя на ходу. А вдруг они устроили засаду и терпеливо дожидаются нашего возвращения? Нет смысла сидеть здесь и ждать, пока нас окружат. Надо уходить, время еще есть. И все же он стоял, опершись о насыпь, и смотрел на гребешки факелов, которые ветер пригибал к земле, — они были похожи на чешую ползущего по склону горы огромного дракона.
— Дай-ка фонарик, — майор протянул руку, — нужно их обмануть… Пусть думают, что нас много. Давайте кричать, чтобы они сдавались.
— Я тоже?
— Да. Кричи по-французски, по-польски, на каком хочешь языке, — шептал Сават, — лишь бы громко. Слышишь, как разносятся их голоса? Эхо нам поможет.
— Зачем тебе фонарик?
— Отвлечь их внимание. Не бойся, мы будем в безопасности. — Было видно, что у него есть план, и отступать от него он не собирается.
«Готов рисковать своей жизнью, да и нашими тоже», — сжал кулаки Роберт.
Люди с факелами собрались в круг, то приседая, чтобы отогнуть полотнища парашютов и добраться до контейнеров с грузами, то распрямляясь во весь рост. Высоко подняв факелы, они бегали по рисовой стерне. «Похоже на танец, — подумалось Маляку. — Пир людоедов». Но это была не цветная картинка, представляющая Робинзона Крузо, а вооруженные мео, или пираты, как их здесь называли. Их не испугаешь даже выстрелами. Прекрасная, спасительная темнота. А они, трое, ослеплены светом факелов.
— Пора, — приказал майор. — Начинаем кричать.
Они нестройно заорали. Эхо во много раз усилило их голоса. Сават бегал согнувшись вдоль насыпи, то зажигал, то гасил фонарик, сверкавший над гривой сухих трав чужим, меловым светом. Наконец он положил его на насыпь. Из фонарика, прорезая ночь, лилась ясная полоса света.
Мео как бы оцепенели, а потом разбежались в разные стороны, чтобы в толпе не стать удобной мишенью. Они падали на землю, уползали, подобно ящерицам. Брошенные факелы рассыпали искры, поджигая стерню. Раздуваемый ветром огонь прыгал по траве и по высоко сжатой рисовой соломе, расползался в ширину, извлекая из мрака черные, по-кошачьи притаившиеся фигуры стрелков.
Один из них бесстрашно привстал на колени и послал очередь из автомата. Пули засвистели над валом, и тут же донесся усиленный эхом грохот. Маляк, скорчившись, вжался щекой в глину, чувствуя слабый запах вечерней сырости, свежевыкопанной земли. Он понял, что это запоздалый рефлекс, и устыдился собственной трусости. Стреляют в горящий фонарик — это майор умно придумал. Оба его товарища дико кричали, он тоже поднял голову. Они орали.
— Сдавайтесь! Бросайте оружие!
Крики разносились по долине, возвращались, отраженные эхом, и превращались в грозный рев. Крик спасал от страха, крик был не только вызовом, он бил по тем, внизу, сбивал с ног, заставлял ползти, шмыгнуть по-крысиному в ночь. Те, кто спрятался в темноте, убежали вниз, за насыпь следующего поля, и, придя в себя, начали стрелять. Кругом стоял свист и вой, а иногда и пуля с тупым звуком отскакивала от вала, за которым притаился Роберт. Скорчившись, он повернул голову и увидел множество факелов