– Дед решит, что этим делом должна заняться ты.
– Возможно, – кивнула я в ответ. – А если так, то, зная твое особое ко мне отношение, можно не сомневаться, что поручат его тебе, раз уж я не могу заниматься им официально.
– Премного благодарен, – скривился Артем. – Я буду носом землю рыть, а ты везде свой совать и действовать мне на нервы.
– Иногда польза от меня все-таки есть, – решилась я заметить в свое оправдание.
– Очень редко, – съязвил Артем.
– Может, и не будет никакого дела, – попыталась я его утешить. – За несколько месяцев до выборов такой подарок ни к чему.
– Думаешь, Никитина подставляют?
– Это первое, что приходит в голову.
– А второе?
– Отвяжись, – вздохнула я. – Нет у меня второго, а так же третьего.
– До чего ж я ненавижу политику, – заныл Вешняков. – Будут по рукам бить да воспитывать. Я вот что подумал, – помолчав, сказал он. – Если кто-то Никитина подставляет, то человек этот ох как не прост. Моя мысль тебе понятна?
– Еще бы. Кто ж в здравом уме попрет против Деда. Но если все же попрет…
– Вот-вот. Как думаешь, мог Никитин любовницу убить за неведомые нам грехи? – спросил он с надеждой.
– Откуда мне знать? В любом случае фотография здесь появилась не случайно. Нас сюда пригласили и показали ее. Следовательно, что-то имели в виду, а подставляют парня или разыгрывают счастливую карту – посмотрим. Если, конечно, дадут посмотреть, а то могут дать по шее с предложением не лезть.
– Меня бы это вполне устроило, – пожал плечами Артем. Я согласно кивнула.
– Послушать соседку, так выходит, что любовник Луганской парень с бородой и усами, – размышляла я вслух.
– Никитин бороду и усы не носит. Конечно, может, маскировался, боясь пристальных взоров общественности. Но как-то это совсем по-дурацки.
– Усатый что-то выносил из квартиры. То, что нам, с его точки зрения, видеть ни к чему. Возможно, он и оставил фотографию. На радость нам, назло врагам. Или наоборот. В любом случае я бы хотела поговорить с господином Никитиным, желательно прямо сейчас.
– Вряд ли это понравится Деду, – с сомнением глядя на меня, заметил Артем.
– Придется ему это пережить.
– Ох ты господи, – вздохнул он. – Опять куда-то вляпались без всякого к тому желания. Ладно, поехали к Никитину.
– Тебе ехать ни к чему, – возразила я. – Чего доброго подполковника не получишь, а со мной Деду туго придется. Решит гнать в три шеи – так я не против. Тебя где высадить?
– Давай вот здесь, пройдусь, подумаю.
Мы простились, и я поехала к Никитину с фотографией в сумке. Милиционер на входе в здание законодательного собрания с удивлением взглянул на меня. Я сунула ему под нос удостоверение, он кивнул, разрешая пройти. Отыскать Никитина оказалось делом нелегким. Я изучала план, который предусмотрительно был вывешен возле лифта, когда створки его распахнулись и появился Ларионов, начальник охраны Деда. Как я уже сказала, мы с ним друг друга не жаловали, и этому была причина, даже не одна. Но в последнее время он ко мне заметно подобрел, предлагая забыть старое и слиться в едином стремлении служить народу в лице Деда. Тем более что служить предлагается не за страх, а за большие деньги. Насколько он был искренен, судить не берусь, но особое расположение ко мне Деда, безусловно, сыграло здесь далеко не последнюю роль. Ларионов из тех, кто предпочитает дружить со всеми, и это ему мастерски удавалось.
Выйдя из лифта и обнаружив меня, он поначалу удивился, а потом улыбнулся, точно ждал этой встречи всю жизнь.
– Привет, ты здесь какими судьбами?
Тот же вопрос вполне могла задать ему и я, но не стала, предпочитая туманную формулировку:
– По делам.
– А-а, – протянул он.
Я тоже улыбнулась и поспешно вошла в лифт. Улыбка враз сползла с его физиономии. Теперь он смотрел с настороженностью.
Я поднялась на четвертый этаж, прошла коридором, застеленным красной дорожкой, и наконец обнаружила дверь с нужной табличкой. Секретарь сидела в приемной в гордом одиночестве. Меня она узнала сразу, улыбнулась и сказала:
– Здравствуйте, Ольга Сергеевна.
– Здравствуйте, – разулыбалась в ответ я. – Я бы хотела поговорить с Анатолием Юрьевичем. Это возможно?
– Он очень занят, но, думаю, для вас найдет время. – Она скрылась за дверью и через минуту, распахнув ее, предложила: – Проходите, пожалуйста.
Никитин при моем появлении поднялся из-за стола и улыбнулся, правда, как-то нерешительно, наверняка гадал, чего это меня черт принес.
– Много времени я у вас не займу, – сообщила я, устраиваясь в кресле. – Мне хотелось бы, чтобы вы ответили на несколько вопросов.
– С удовольствием, если это в моих силах, – кивнул он. Но особого удовольствия в его голосе не слышалось.
– Анатолий Юрьевич, вы знакомы с женщиной по фамилии Луганская? Луганская Светлана Геннадьевна.
Он откинулся на спинку кресла, поджал губы и даже нахмурился, имитируя работу мысли.
– Не припомню, – сказал он где-то через полминуты. – А в чем, собственно, дело?
– Может, вот это освежит вашу память. – Я достала фотографию в рамке, он взглянул на нее мельком и пошел пятнами.
– Что это? – спросил грозно.
– Фотография, – пожала я плечами. – На ней, как видите, вы и та самая Луганская. Глядя на эту фотографию, на ум приходит мысль, что вы неплохо знали друг друга.
– Чепуха. Я не знаю эту женщину, а фотография… это подделка. Откуда она у вас?
– Анатолий Юрьевич, – вздохнула я. – Вам, должно быть, известно, что Луганская погибла. Ее застрелили в собственной квартире. Фотографию мы обнаружили…
– Все, хватит, – перебил он. – Немедленно покиньте кабинет, или я буду вынужден вызвать охрану.
– Некоторые обстоятельства ее гибели… – начала я.
Он схватил трубку, набрал номер, а я вновь пожала плечами, ожидая, что будет дальше. Как выяснилось, звонил он Деду.
– Игорь Николаевич, у меня сидит Рязанцева. По-моему, она не в себе. Я бы хотел… – Что он хотел, я так и не узнала, Никитин протянул мне трубку.
– Ты что там делаешь? – сурово спросил Дед.
– Пытаюсь кое-что прояснить. По моим сведениям, господин Никитин неплохо знал убитую на днях госпожу Луганскую. Вполне естественно в этой связи задать ему пару вопросов.
– Какое еще убийство? – рявкнул он. – Чем ты вообще занимаешься? Через пятнадцать минут жду тебя в своем кабинете, а за это время попробуй придумать хоть что-то в оправдание своего идиотского поведения.
– Постараюсь, – вздохнула я, передала трубку Никитину и пошла к двери. Прощаться я не стала. Никитин об этом тоже забыл.
Ритка встретила меня с видом мученицы.
– Что ты опять натворила? – зашептала она трагически, косясь на дверь в святая святых.
– Пока ничего. Может, и вовсе не успею сотворить.
– Потом мне все расскажешь, подробно. А сейчас иди к нему. И, ради бога, не дразни его. Скромно так, с любовью и почтением.
– С любовью это обязательно, – заверила я, открыла дверь и вошла бочком, с самым что ни на есть сиротским видом.
Дед стоял возле окна и пялился в пустоту. Так он обычно пытался справиться с гневом. А то, что он сейчас разгневан, было ясно без слов. В фигуре заметное напряжение, челюсти сжал, повернул ко мне голову с большой неохотой, должно быть, тошно было ему видеть мою физиономию.
– Привет, – тоненько сказала я, опять же бочком пробравшись к креслу.
Дед выждал еще полминуты и наконец-то повернулся к окну спиной.
– Что тебе понадобилось у Никитина? – спросил он вроде бы спокойно, то есть его голос звучал ровно, но я-то знала, как обманчиво это впечатление, и расслабляться не спешила.
– В трех словах или подробно? – забеспокоилась я, давая понять, что очень ценю его время.
Дед смерил меня взглядом, устроился в кресле напротив и произнес:
– Подробно.
– Хорошо, – с готовностью отозвалась я. – Несколько дней назад на том самом приеме ко мне подошла женщина по имени Луганская Светлана Геннадьевна. Помнишь даму в красном платье? – Дед поморщился, но все же кивнул. – Она меня заинтриговала, заявив, что ее скоро убьют, и ее убили буквально на следующий день.