Читать интересную книгу Убийство на Знаменской - Алексей и Ольга Ракитины

Владислав ехал во Врачебно-полицейский комитет и с холодком в груди представлял как объём предстоявшей ему работы, так и тот результат, который будет получен после её выполнения. Хорошо, если из пятнадцати тысяч питерских проституток он по нескольким чертам словесного портрета сумеет отобрать хотя бы одну тысячу потенциально подозреваемых (да больше их будет, больше!). Получившийся огромный список он пофамильно задиктует по телефону во все те участки, где эти дамочки зарегистрированы. Полиция соберёт поименованных проституток в определённый день к назначенному часу и он, Владислав Гаевский, начнёт метаться по городу в компании с гостиничным портье и коридорным, показывая им этих женщин. Хорошо, если полицейские чины сработают точно и сумеют обеспечить поголовную явку всех названных женщин. А если нет? Значит, придётся приезжать в один и тот же участок и во второй раз, и в третий… И самое противное заключалось в том, что никакой гарантии конечного успеха вся эта работа не имела. Будет достаточно проглядеть всего одну карточку в картотеке Врачебно-полицейского комитета, и этот недосмотр превратит всю работу в бесцельную суету… Вот такая она, правда жизни.

Не лежала у Владислава Гаевского душа к этой работе. Но он знал, что сделать её обязательно надо. И сделать непременно хорошо. Даже не потому, что за результат последует строгий спрос со стороны Путилина (хотя и по этой причине тоже). А прежде всего потому, что никакого другого реального выхода на загадочную рыжеволосую женщину у следствия просто не было.

Агафон Порфирьевич Иванов ничего не знал о том, что Путилин благодаря сообщению филера твёрдо установил следующее: парочка, вышедшая из второго номера не садилась в вагон конной железной дороги на Знаменской площади, а повернув с Лиговского проспекта, пешком двинулась по Невскому. Сообщение это делало совершенно бессмысленной поездку сыскного агента в Управление «конки», поскольку при всём своём желании он ничего выяснить там так и не смог бы.

Но ввиду отсутствия оперативной связи между Ивановым и его начальником, Агафон был вынужден потратить вечер седьмого августа на то, чтобы перехватить на кольце «конки» вагоновожатых и кондукторов, проезжавших ранним утром через Знаменскую площадь, и поговорить с каждым из них. Результат этих переговоров оказался нулевым: никто из работников «конки» так и не вспомнил интересовавшую сыскного агента парочку.

Впрочем, определённое внутреннее удовлетворение Агафон Порфирьевич всё же испытал, поскольку теперь он был твёрдо уверен в том, что обитатели второго номера со второго этажа гостиницы «Знаменская» не садились в вагон «конки» на площади и, видимо, вообще утром седьмого августа не пользовались этим видом транспорта. Если бы в ту минуту сыщик узнал, что сделанное им открытие устарело и не является открытием, он бы, наверное, помянул крепким словцом и собственную фортуну, и судьбу, и хитроумную парочку из гостиницы.

Но поскольку ничто не испортило Агафону Иванову настроение, то он успел к десяти часам вечера подъехать к зданию Врачебно-полицейского комитета, где принялся помогать своему напарнику Гаевскому проверять учётные карточки столичных проституток. Более часа сыскные агенты сидели, не разгибая спины, практически обложенные ящиками, точно солдаты за брустверами траншей, пока, наконец, в начале двенадцатого часа, Владислав Гаевский не скомандовал «На этом баста!»

Так прошли первые сутки с момента кровавого убийства в гостинице «Знаменская».

4

Утро восьмого августа 1885 года началось для сыскных агентов с почти ритуального посещения кабинета Путилина. Начальник уголовного сыска держал за правило каждое утро беседовать с сотрудниками, работавшими по делам, которые он курировал. Ввиду экстраординарности случившегося накануне в гостинице на Знаменке Иван Дмитриевич пригласил Иванова и Гаевского к себе первыми. Вопреки обыкновению, начальник Сыскной полиции не стал выслушивать сообщения агентов, а начал говорить сам.

– По убийству в «Знаменской» есть хорошая новость, – бодро начал Путилин. – Накануне, ближе к вечеру, пришло сообщение от некоего Коромыслова, дворника дома №60 по Литейному проспекту, о том, что один из жильцов его дома, а именно Кузьма Фёдорович Кузнецов, неожиданно пропал. По словам дворника, он ушёл в ночь с шестого на седьмое августа и как в воду канул. На инициалы пропавшего я ваше внимание обращать не буду, полагаю, вы уже сами обратили. Возраст Кузьмы Кузнецова подходящий – пятьдесят лет. Да и описание одежды, вроде бы, подходит: тёмное летнее кашемировое пальто, зонт в руках, очки золотые. Возможно, это и есть наш убитый. Так что вам, господа, как говорится, и джокера в манжету. Первое и главное на сегодня задание: поехать на Литейный и разобраться, наш ли это «К.К». Если да, то начинайте должный опрос дворников, родных, соседей, всю его подноготную на свет тащите. Да что мне вас учить, сами знаете…

Сыщики согласно закивали, а Путилин, убедившись, что его правильно поняли, обстоятельно пересказал свою вчерашнюю встречу с сотрудниками «летучего» отряда филёрского обеспечения. Продемонстрировал эскиз трости, нарисованный Головачём, и кратко подвёл итог:

– Это, конечно, большое везение, что на Знаменке в ту ночь работали филёры, и надо обязательно постараться использовать благоприятное для нас стечение обстоятельств. Полученное описание трости, полагаю, сможет нам очень помочь. Но трость – это позже, сейчас главное – «отработать» сообщение дворника с Литейного. А теперь докладывайте, что раскопали за вчерашний день. Может, чем-то порадуете старика…

Иванов по праву старшего по возрасту, стал отвечать первый:

– Вчера мы с Владиславом пытались проследить путь парочки из второго номера. С этой целью отправились на Николаевский вокзал, обратились за содействием к тамошним жандармам, затем имели беседу с артельным старшиной извозчиков, работающих на площади. Наконец, я отправился в Управление конной железной дороги, где узнал фамилии вагоновожатых и кондукторов тех маршрутов «конки», что пересекали Знаменскую площадь с пяти часов утра до половины шестого. И всё это для того, чтобы узнать сегодня, что интересующая нас парочка спокойно миновала площадь и пешком отправилась по Невскому. В общем, Иван Дмитриевич, вся вторая половина вчерашнего дня улетела коту под хвост.

– Ничего, ничего, ты ведь не был осведомлён о филёрах на площади, правда? – успокоительно проговорил Путилин, похлопав Иванова по рукаву пиджака. – Всё было сделано правильно, этот труд нельзя считать напрасным.

– Да просто времени жалко, Иван Дмитриевич.

– А у тебя, Владислав, какие успехи? – осведомился начальник Сыскной полиции.

– Вместе с Агафоном посетил вокзал и поговорил с артельным старшиной. Затем мы разошлись, я направился во Врачебно-полицейский комитет. Там попытался составить список девиц, соответствующих приметам рыжеволосой спутницы погибшего. На сегодняшний день в Санкт-Петербурге учтены почти пятнадцать тысяч четыреста проституток, из них я при помощи двух работников комитета проверил почти девять тысяч. Выписал немногим меньше трёхсот девиц, которых следует предъявить коридорному и портье. Честно скажу, шансы на опознание представляются мне не очень большими, но…

– …но чем чёрт не шутит, – закончил его мысль Путилин. – Что ж, мне кажется, девицы подождут. В этом деле день-два ничего не решит. Сейчас бегом на Литейный, дом шестьдесят, а потом ко мне с отчётом.

Дом №60 по Литейному проспекту выглядел весьма внушительно для доходного дома: изысканно декорированный фасад, чугунный узорчатый козырек над парадным подъездом, добротные ворота во внутренний двор. Иванов и Гаевский явились по адресу в сопровождении урядника из ближайшего околотка, предварительно расспросив его о пропавшем Кузнецове. Околоточный мало что смог рассказать, потому как пропавший мужчина в поле зрения полиции прежде не попадал и ни в каких правонарушениях, дебошах или склоках замечен не был. Выправлял раз в три года паспорт, образ жизни имел непредосудительный, внимания к себе не привлекал. Что можно сказать о таком человеке?

Когда полицейские вошли в калитку в воротах, то увидели приоткрытую дверь дворницкой, выходившей прямо под арку. Немолодой бородатый дворник возился с мётлами и совком у порога.

– Ты что ли дворник будешь? – спросил у мужика Иванов.

– Так точно! – увидев, что мужчин в штатском сопровождает урядник, дворник принял во фрунт, с очевидностью выказав тем самым своё солдатское прошлое. – Дворник Коромыслов, Дементий Прохоров. Служу здеся уже седьмой год, – и, подумав немного, добавил, – беспорочно!

– Что же, Дементий Прохорович, стало быть, это ты сообщил о пропаже жильца?