Это платье леди Уолтем купила для себя, но, присмотревшись, решила, что такой покрой больше подходит молоденькой девушке.
Однако леди Уолтем так любила сиреневый цвет, что не могла отказать себе в удовольствии иногда, когда дома не было никого из посторонних, надеть это платье к семейному ужину.
К платью прилагалась длинная бархатная накидка того же цвета — одна из немногих, не подбитых мехом и потому избежавших продажи.
Вернита так давно не надевала вечерних платьев, что теперь, разглядывая себя в осколке зеркала, не могла поверить своим глазам.
Она чувствовала себя Золушкой, но мановению волшебной палочки превращённой в сказочную принцессу.
Но теперь Вернита боялась, что её наряд покажется графу слишком скромным. «Что, если ему будет стыдно сидеть рядом со мной?» — с тревогой думала она.
Граф взял её руку и поднёс к губам.
— Вы не только пунктуальны, что необычно для вашего пола, — заметил он, — но и прекрасно выглядите.
По-французски эти слова звучали дежурным комплиментом, но по-английски, подумалось Верните, их значение было бы глубже и интимнее.
Вернита залилась краской и не нашлась, что ответить.
Граф подвёл её к экипажу и помог сесть. Вернита откинулась на мягкую шёлковую подушку: её переполняло радостное возбуждение.
— Я рассчитывал поехать в какое-нибудь тихое местечко, где мы сможем поговорить, — заметил граф, — но, может быть, вы предпочитаете какой-нибудь из модных ресторанов?
— Нет, нет, конечно, нет, — поспешно ответила Вернита. — Вам, наверно, не стоит появляться на людях вместе со мной.
— Мне-то это безразлично, — ответил граф, — но вам начнут задавать вопросы и оказывать знаки внимания, а я не хочу ставить вас в неловкое положение.
Вернита сообразила, что граф снова намекает на её привлекательную внешность. Помолчав, она заметила:
— Я так давно никуда не выходила… и никогда ещё не обедала в парижском ресторане.
Мать Верниты считала вульгарным есть на глазах у десятков посторонних людей.
Как будто угадав её мысли, граф ответил:
— Я холост, так что ехать ко мне домой вы не можете. Я хочу спокойно поговорить с вами наедине, а это, думаю, можно сделать только в ресторане.
— Да, конечно, — согласилась Вернита.
Ей невольно вспомнились дешёвые кафе, куда не раз звала её с собой Луиза. Как хорошо, что Вернита ни разу не поддалась искушению и не приняла её приглашение!
Экипаж остановился на маленькой площади с клумбой в центре. Вывески на стенах высоких домов оповещали, что на первых этажах находятся недорогие рестораны с хорошей кухней.
Лакей помог Верните выйти из экипажа, и граф повёл её в ресторан. Он оказался совсем не таким, как представлялось Верните.
Вместо огромного зала, шумного и полного посетителей, она увидела несколько смежных комнат, в каждой из которых стояло два или три столика и удобные диваны у стен.
На стенах висели картины и зеркала: в воздухе чувствовался аромат цветов.
Мадам в шуршащем чёрном платье любезно встретила их и провела в пустую комнату, где они заказали столик у стены.
Вернита села, и услужливый официант тут же положил перед ней огромное меню в переплёте красной кожи.
Вернита беспомощно оглянулась на графа. В меню значились десятки блюд, к тому же Вернита не знала большинства замысловатых французских названий.
— Вижу, вы голодны, — заметил граф. — Позвольте мне сделать заказ для вас. После длительного недоедания опасно начинать с тяжёлой и жирной пищи.
Вернита поблагодарила его кивком головы и робкой улыбкой.
Закончив делать заказ, граф откинулся на спинку дивана и повернулся к Верните лицом.
— Вы, судя по всему, впервые ужинаете в ресторане, — заговорил он, — и, как мне кажется, вообще впервые ужинаете с мужчиной — если не считать вашего отца.
— Д-да, это правда, — ответила она.
— Что ж, я очень польщён, что оказался первым вашим кавалером, — улыбнулся Аксель. — Я хотел бы сделать этот вечер совершенно особенным, незабываемым для вас — тем более что он едва ли повторится.
— Когда вы уезжаете? — спросила Вернита.
— Честно говоря, не знаю, — ответил граф. — Но мы оба должны насладиться этим вечером, а потом, может быть, забыть о нем.
Сердце Верниты сжалось от странной боли.
С завтрашнего дня, думала девушка, она станет одной из служащих принцессы Боргезе, и граф будет обращать на неё внимание лишь для того, чтобы отдать приказание. Никогда больше не смогут они так по-дружески ужинать вместе!
— Забудьте о завтрашнем дне, — произнёс граф, как будто снова угадал её мысли, — и наслаждайтесь днём сегодняшним. Расскажите мне о себе. Что вы любите, чем увлекаетесь?
Стараясь попасть в тон его лёгкому, беззаботному голосу, Вернита ответила:
— Я люблю читать, когда есть книги, и ездить верхом, когда есть лошади.
— Я так и думал, — ответил граф. — А ещё?
Вернита сделала неопределённый жест.
— Я немного играю на пианино — хотя, боюсь, уже разучилась. Многие мои сверстницы рисуют акварелью, но, к сожалению, у меня нет способностей к рисованию.
Едва эти слова слетели с её уст, Вернита поняла, то сделала ошибку.
В Англии рисование акварелью было модно, но Вернита понятия не имела, увлекаются ли этим французские девушки.
— Мне очень понравились ваши лошади, — поспешно добавила она.
— Увы, они не мои, — ответил граф. — Их одолжил мне мой друг виконт де Клермон. Я остановился него в доме на Елисейских Полях.
— Я знаю этот особняк! — воскликнула Вернита. — Великолепное здание!
— Мой друг виконт тоже им восхищается, — ответил граф. — Как вы, без сомнения, знаете, виконт принадлежит к древнему и знатному роду, восходящему ко временам Карла Великого.
Вернита ничего подобного не знала — история знатных французских фамилий была для неё тёмным лесом. Поэтому она почла за лучшее сменить тему.
— Я слышала, что Швеция — очень красивая страна.
— Я и сам так думаю, но моё мнение пристрастно, — ответил граф. — Хотел бы я показать вам своих лошадей! Скажу не хвастаясь, некоторым из них нет равных во всей Европе.
— У меня была лошадь, — начала Вернита, — которую я любила больше всего на свете, не считая папу маму! Я научила её прибегать на свист. Она не любила чужих, но меня признала с первого взгляда.
— Как её звали? — спросил граф.
— Драгонфлай — «стрекоза», — ответила Вернита, не подумав.
И тут же застыла в ужасе. Господи, что она наделала!
Увлечённая беседой, Вернита словно наяву увидела перед собой свою гнедую Стрекозку и, забывшись, назвала её английским именем.
— Почему у вашей лошади английская кличка? — спросил граф.