– Иногда в жизни случается так, что просто нужно двигаться вперед, – пару дней назад сказал мне отец. – Ты должен принять решение и придерживаться его. Мы просто хотим, чтобы ты показал нам, какую программу ты хочешь, чтобы мы купили. Мы совершенно уверены, что ты знаешь, которая из них тебе нужна, Мартин.
Он смотрит на меня, и я молча смотрю на него в ответ.
– Это только начало, – мягко говорит папа. – Это не вопрос жизни и смерти.
Но мне кажется, что вопрос именно таков.
Я никогда прежде не принимал решений, а сейчас мне приходится принимать самое трудное из них. Как выбрать мост, по которому ты будешь переходить из одного мира в другой? Эта программа – не просто часть снаряжения: она будет моим голосом. Что, если я сделаю неверный выбор? Что, если я выберу что-то такое, что станет слишком меня ограничивать или будет чересчур сложным для использования? Если я совершу ошибку, возможно, мне никогда не представится второй шанс.
– Мы можем купить что-нибудь другое, если с первого раза у нас не получится, – говорит мне мама.
Но ее успокоительные заверения не могут утихомирить мои страхи. В тот самый момент, когда одна часть меня гадает, насколько хватит веры моих родителей – если я не смогу пользоваться этой программой, откажутся ли они от безумной мечты, которая, как полагают окружающие скептики, никогда не сбудется? – я обнаруживаю, что задаюсь вопросом: каково это будет, если все пойдет хорошо и мой мир начнет приоткрываться? Может быть, теперь, понаблюдав, как моя правая рука понемногу начинает увереннее обращаться с переключателями и видя, как я все быстрее реагирую, практикуясь в выборе символов, мои родители верят, что я способен на большее, чем они прежде считали возможным; но они до сих пор не понимают этого полностью. Что случится с нами, если мир – такой, каким мы знали его так долго, изменится настолько, что слетит со своей оси? Я настолько привык к клетке, что не уверен, что смогу увидеть открытый горизонт даже в том случае, если буду смотреть прямо на него.
Переполненный сомнениями и тревогой, я заставляю себя подумать о телефонном разговоре между моими родителями, Дэвидом и Ким, который состоялся несколько недель назад, в Рождество. Пока они разговаривали, я, нервничая, сидел перед родительским компьютером, и мои руки тряслись еще сильнее, чем обычно, когда я кликал по символам. А потом мой отец поднес телефон поближе к колонкам компьютера, и я наконец нажал переключатель.
– Привет, Ким, – сказал мой бестелесный компьютерный голос. – Счастливого Рождества!
На мгновение повисло молчание, а потом сестра заговорила, и я услышал радость в ее голосе, донесшуюся до меня почти через шесть тысяч миль. И в этот момент понял, что призрачный мальчик наконец возвращается к жизни.
13: Моя мать
Тень раздражения мелькает на лице матери, когда она смотрит на меня. Я хорошо знаю этот взгляд. Иногда ее черты становятся настолько неподвижны, что лицо почти застывает. Мы вместе работаем за компьютером, пытаясь добавлять новые слова в мой растущий словарь. На дворе август 2002 года. Прошел год с тех пор, как меня впервые тестировали, и теперь мы учимся использовать мою коммуникационную систему уже почти шесть месяцев. Ким привезла с собой программное обеспечение, приехав в гости из Британии, после того как я наконец решил, какую именно программу я хочу, и теперь у меня даже есть собственный ноутбук: мама возила меня с собой, чтобы купить его.
– Все эти слишком старые, – целеустремленно заявила она, глядя на ноутбуки, выстроившиеся в компьютерном магазине подобно надгробным плитам. – Мне нужен самый новый из тех, что у вас есть, – лучшую модель, пожалуйста. Он должен быть быстрым и мощным. У моего сына не должно быть с ним никаких проблем.
Я снова наблюдал, как она ведет вместо меня переговоры, как случалось не раз за прошедшие годы. Я уже видел, как мама в своей твердой, но учтивой манере настаивает, чтобы врачи, которые говорят, что я здоров, обследовали меня еще раз, и спорит с медиками, которые хотели поставить меня в конец очереди. Теперь она решила позаботиться о том, чтобы у меня был самый лучший ноутбук из всех, которые может предложить этот магазин.
Я едва смел прикоснуться к этому ноутбуку и поначалу просто смотрел, как папа, мама или Дэвид его включали. Благоговейно прислушиваясь к музыке, которая звучала совершенно волшебно, когда черный экран пробуждался к жизни, я пытался понять, как мне удастся овладеть искусством управления этой странной машиной, если я даже не понимаю, что написано на клавиатуре. Да, буквы – это просто еще один род символов, но, в отличие от картинок, привыкнуть к которым у меня было время в последние несколько месяцев, я даже не знаю, как их читать.
Точно так же как обычные люди выбирают слова, которые хотят произнести, я должен выбрать, что я хочу сказать своим компьютерным «голосом», выбирая слова из словарных таблиц – или страниц. В моей новой программе очень мало заранее запрограммированных слов, так что теперь нам с матерью приходится вводить в нее каждое слово, которое я хочу видеть в своем словаре, и соответствующий ему символ. Тогда я смогу пользоваться переключателями, чтобы передвигать слова и выбирать то, что я хочу сказать, на экране, прежде чем это озвучит компьютер.
Сегодня мы с матерью работаем над словами, связанными с цветами, точно так же, как она учила меня языку, когда я был ребенком. Мама даже ушла со своей работы, чтобы учить меня по интенсивной программе, и мы вместе трудимся по нескольку часов каждый день, после того как она около двух часов дня приезжает забрать меня из пансионата. Приехав домой, мы работаем над наращиванием словарных таблиц примерно четыре часа, а потом она оставляет меня самостоятельно практиковаться.
Я знаю, что скорость моего обучения удивляет ее. Поначалу ей пришлось самой научиться пользоваться программным обеспечением, прежде чем показать его мне. Но по мере того как шло время, она видела, что я способен выполнить любое данное ею задание, и теперь она доверяет мне более сложные. Так что вместо того, чтобы сидеть и читать компьютерные учебники в одиночку, мама читает их мне вслух, и я запоминаю все, что она говорит; мы учимся вместе. Все чаще и чаще я разбираюсь в этих инструкциях быстрее, чем она, и бывают моменты, когда мне приходится ждать, пока до нее дойдет, что именно она делает не так. Но я ничего не могу сделать, чтобы сказать ей об этом, поскольку, несмотря на весь мой прогресс, я по-прежнему использую в общении только самые простые слова и фразы.
Итак, я смотрю на маму, а она смотрит на меня, прежде чем повернуться к экрану. Сегодня за время занятий мы добавили в мою новую таблицу цвета радуги – красный, желтый, розовый, зеленый, фиолетовый и оранжевый – и некоторые другие очевидные варианты, вроде синего, черного и коричневого. Но теперь, когда мы пытаемся обозначить другие оттенки цветового спектра, становится труднее.