Читать интересную книгу Сэр Невпопад из Ниоткуда - Питер Дэвид

Видите ли, в предыдущей части моего повествования я опустил одну немаловажную деталь: когда тем солнечным утром она очнулась, лежа на кухонном столе, то обнаружила на своем голом животе нечто весьма любопытное в добавление к той ценности (хотя и весьма сомнительной), что водворилась внутри него. Под лучами утреннего солнца посверкивала и переливалась горстка монет. То была плата благородных сэров рыцарей за пользование ее телом. Жест великодушия, если хотите. Или издевка. Похоже, я так никогда этого и не узнаю. Вознаграждение за одну-единственную ее трудовую ночь оказалось более чем щедрым. Во всяком случае, Маделайн за все время своей службы в трактире никогда еще не доводилось столько зарабатывать. И пусть услуга, которую она против своей воли оказала рыцарям, была довольно специфическим видом трудовой деятельности, они за нее расплатились, не поскупившись.

Она схватила монеты дрожащими пальцами и сжала их в кулаке. И тогда только окончательно уверилась, что они ей не померещились.

Деньги за пользование своим телом.

Для нее это стало решением всех проблем. По крайней мере, сиюминутных. Но она мечтала и о будущем, о том, как, имея надежный источник дохода, станет сытно кормить и тепло одевать свое дитя, оплатит его обучение, поможет пробиться в жизни и занять в ней более или менее сносное положение. Одним словом, сделать карьеру. Скорей всего, она тогда все это себе представляла довольно смутно, твердо зная лишь одно: отныне она обрела возможность добывать деньги.

Нельзя сказать, что идея зарабатывать средства к существованию, продавая себя, никогда прежде не приходила ей в голову. Холодными ночами, замерзая в своем шалаше, она согласилась бы на что угодно, лишь бы погреться у очага и выспаться под крышей. Но в душе ее еще живы были моральные установки, и принципы, и, если хотите, предрассудки, усвоенные в детстве, в родительском доме, а потому она гнала от себя соблазн обрести кров и относительный достаток, сделавшись продажной женщиной. Однако ночь, проведенная в обществе рыцарей и их низкорослого слуги, положила конец ее колебаниям, ее упрямству. И главную роль в этом сыграло воспоминание о том, с какой легкостью ей удалось отключиться от происходившего и мысленно перенестись в волшебный мир покоя и безмятежности. Погрузившись в это сладостное полузабытье, она испытала ни с чем не сравнимую радость. Перспектива возвращения в это сказочное царство ее очень даже прельщала. А если ей за это станут еще и деньги давать… то лучшего себе и представить было нельзя. Чудесное путешествие да вдобавок щедрое вознаграждение.

А еще в ближайшие несколько месяцев она могла не опасаться, что забеременеет.

Вот так моя мать и стала проституткой.

Она не оставила службу у Строкера, а стала ее совмещать со своим новым видом трудовой деятельности. Во-первых, в трактире у нее было где голову приклонить, а во-вторых, она не знала недостатка в клиентах из числа посетителей. Она быстро научилась с одного взгляда определять, к кому ей следовало подсесть, а кому только подмигнуть, чтобы добиться желаемого.

Строкер был донельзя доволен таким оборотом событий. Он, если помните, давно пытался склонить Маделайн к этому занятию. И вот наконец его желание осуществилось. Трактирщик, начисто лишенный моральных устоев, считал вполне приемлемым любое средство, при помощи которого можно было завлечь в его заведение лишних посетителей. А вдобавок он потребовал от матери, чтобы она с ним делилась частью заработка. Маделайн не возражала, она вполне могла себе это позволить, поскольку благодаря своему новому ремеслу стала зарабатывать гораздо больше, чем ей в прежние времена могло присниться.

А между тем мое присутствие в ее чреве делалось все явственней. К счастью для нее, я развивался довольно медленно. Да и родился, по правде говоря, на удивление мелким и невзрачным. Так что ей долго удавалось скрывать от всех свою беременность. Будь у Строкера хоть капля мозгов в добавление к его хитрости и злобе, он сразу бы вывел ее на чистую воду. Ну скажите, какая из молодых женщин готова принимать мужчин в любой из тридцати дней месяца? Но Строкер, как я уже упоминал, отличался непроходимой тупостью во всем, что непосредственно не касалось его денежного мешка. Однако в конце концов даже этот безмозглый осел обо всем проведал.

Случилось так, что ему просто, что называется, раскрыли на это глаза. Однажды, когда очередной клиент лежал поверх моей матери, я вдруг взял да и начал брыкаться у нее в животе, сочтя этот момент наиболее подходящим, чтобы заявить о своем присутствии. Представьте себе на минуту (если у вас на это хватит воображения) удивление этого типа, почувствовавшего, как внутренности трактирной проститутки вдруг выпятились наружу и боднули его в пузо. Он замер от испуга и изумления, мать тоже не шевелилась. Она-то знала, в чем дело, он же хотя и не сразу, но мало-помалу догадался. Я, дабы рассеять его последние сомнения, лягну лея еще пару раз, и тут он скатился с Маделайн так поспешно, словно поверхность ее податливого тела вдруг ощетинилась острыми иглами.

— Что, черт возьми, у тебя там такое?! — взвизгнул он.

— Где?

— В животе, где же еще. Боже, да ты беременна! — выпалил он, не дождавшись ее ответа. — Но я тут ни при чем! Попробуй только сказать, что это я тебя обрюхатил!

Моя мать, сроду не отличавшаяся ни особой сообразительностью, ни остроумием, тем не менее достойно ему ответила:

— Я же с тобой нынче впервые переспала, идиот! Неужто ты мнишь о себе, что способен не просто состряпать младенца, но сделать это задним числом? На шесть месяцев раньше, чем впервые завалишь в постель его мамашу? А может, по-твоему, готовые ребятишки станут выскакивать на свет Божий из чрева у любой девчонки, с какой ты порезвишься в кровати, еще прежде, чем ты расплатишься и надвинешь шляпу на свою пустую голову?

Клиенту, представьте себе, и эта отповедь Маделайн, и вся ситуация в целом пришлись не по душе. Как и Строкеру, которого тот немедленно обо всем оповестил.

Строкер ухватил Маделайн за локоть и потащил для расправы не куда-нибудь, а в ту самую дальнюю комнату, где все, собственно говоря, и началось.

— Говори, кто отец, грязная потаскуха! — потребовал он.

Прежде Маделайн почти всегда пугалась его окриков чуть ли не до обморока и покорялась его воле. Лишь изредка природное упрямство брало в ее душе верх над страхом, и тогда Строкер, к полной своей неожиданности, получал от нее отпор. Так случилось и в тот раз — она против обыкновения не сжалась от страха и не опустила голову, а смело посмотрела в его поросячьи глазки. Все выглядело так, словно возможное раскрытие тайны придало ей смелости. Чем сильней злился трактирщик, тем Маделайн делалась спокойней.

— Не знаю, кто именно, — бесстрастно произнесла она. — И с чего бы это вы меня обзывали грязной потаскухой? Разве вам не перепадает часть тех грязных денег, что я зарабатываю своим ремеслом? Вам-то они, поди, задаром достаются.

— Ты у меня живешь, в моем трактире, и клиентов тут принимаешь! Куда бы ты делась, кабы не я?!

— Моим клиентам плевать на место! Они стали бы со мной спать и в шалаше, и в палатке, да и на лесной поляне не отказались бы. И если я, по-вашему, грязная потаскуха, то вы в сто раз меня грязней!

Тогда он ее ударил по лицу тыльной стороной ладони. На его жирном пальце красовался массивный перстень с золотым дракончиком на счастье, и гребень этого дракона здорово ее царапнул по нижней губе. Но Маделайн не шелохнулась. Даже не сделала попытки стереть кровь с подбородка. Просто стояла и смотрела на него немигающим взглядом. В котором не было ни гнева, ни даже раздражения. Вообще ничего.

Строкер залепил ей еще две увесистые пощечины. Результат был все тот же. Он занес было руку для очередного удара, но вдруг передумал продолжать эту бессмысленную расправу. Строкер вообще терпеть не мог тратить свои драгоценные силы попусту. Он уже сорвал на Маделайн злость, а с тем, что пронять ее ему не удалось, поневоле решил примириться. Так что, прорычав какую-то угрозу в адрес моей матери, он повернулся и шагнул к двери.

Но прежде чем выйти, оглянулся и окинул Маделайн с ног до головы свирепым взглядом. Какая-то догадка шевельнулась в его куриных мозгах. Он быстро что-то сосчитал, загибая пальцы, и с уверенностью изрек:

— Рыцари. Это они!

Маделайн промолчала, но по мимолетному выражению растерянности на ее лице он понял, что угадал.

— Плод насилия, — с суеверным страхом пробормотал Строкер. Открытие это потрясло даже его ко всему безучастную мелкую душонку. — Дурной знак! Дурная кровь! И как только тебе ума хватило оставить его, вместо того чтобы попытаться вытравить из себя, как только ты узнала, что понесла?!

Подобное, кстати, широко практиковалось среди особ известной профессии, а также среди вдовушек с безупречной репутацией и оступившихся девчонок. Существовали настои из смеси определенных трав, приняв которые можно было избавиться от плода на самых ранних стадиях беременности.