– Здравствуйте, мон женераль, – шутливо поздоровался Гюнтер и протянул руку для приветствия.
Рукопожатие у лоббиста оказалось для его возраста весьма крепким, а ладонь – сухой и горячей.
– Приветствую, герр Гюнтер, – генерал учтиво поклонился, жестом приглашая фон Арау сесть за удобный столик, стоящий в стороне от огромного стола для проведения пресс-конференций.
Опираясь на изящную трость, фон Арау опустился в роскошное кожаное кресло и смиренно сложил руки на полированном дереве стола, терпеливо ожидая, когда генерал начнет отчитываться о проделанной его штабом работе по плану «Гефест». Гюнтер не терпел спешки, всегда обдумывал каждый шаг, поэтому был влиятелен и успешен. Родился Гюнтер в Вене через год после воссоединения Австрии с Германией. Его отец Бруно фон Арау, в прошлом преподаватель университета, занимал немалую должность в министерстве финансов Австрийской республики, а после аншлюса перешел на работу в Рейхсбанк и перебрался с семьей и новорожденным Гюнтером в Берлин. В начале войны отца Гюнтера неожиданно вызвали в комплекс зданий на Принц Альбрехтштрассе и настоятельно предложили работать на спецотдел РСХА, ведающий тайными финансовыми операциями. От таких предложений отказываться не принято, и фон Арау-старший с головой окунулся в кишащий интригами мир тайной финансовой войны, невидной и неслышной из-за грохота на полях сражений Второй мировой. Поражение в финансовой войне наступило для Гитлера гораздо раньше, чем поражение и капитуляция вооруженных сил Третьего рейха. Для финансиста важны тонкий расчет и холодный рассудок, а не истерики и вера в свое «высшее предназначение», характерные для «фюрера германской нации».
Но, помимо попавших под гипнотическое воздействие бесноватого вождя высших чинов государства, в Германии нашлось немало умных людей, понимающих, что зажатая между Советами и англосаксами Германия обречена. Нужно было думать о будущем послевоенной Германии и всей разоренной войной Европы.
Осенью сорок четвертого, когда провалилось покушение на Гитлера и в стране свирепствовало гестапо, разыскивая всех причастных к заговору, семья фон Арау внезапно была вывезена в Лиссабон, а оттуда – в Аргентину. Отец тут же устроился управляющим в аргентинский филиал крупного швейцарского банка, где успешно переждал войну и первые шесть лет мирной жизни. Вернулись в Европу фон Арау только в пятьдесят первом, с переводом отца из Аргентины в Швейцарию. Таким образом Гюнтер – крестный отец нынешней концепции единой Европы даже не имел паспорта Евросоюза и обходился «нейтральным» швейцарским. Такая вот ирония судьбы.
Унаследовав от отца долю в небольшой консалтинговой компании «Континент», он превратил ее за двадцать пять лет в настоящего инвестиционного монстра, раскинувшего щупальца от Гибралтара до Аляски и Кейптауна. Если Бруно консультировал бизнесменов, куда вкладывать деньги, то Гюнтер вкладывал сам и всегда очень успешно. Конечно, здесь не обошлось без помощи многочисленных друзей и знакомых отца по работе в Германии и Аргентине. Они оценили финансовый талант Гюнтера и всегда помогали ему, сводя с нужными людьми. Особенно с политиками и военными, обеспечивающими львиную долю инвестиционных проектов Гюнтера. Гюнтер ценил полезные знакомства и никогда не экономил на нужных связях. В итоге большинство заметных европейских политиков различного окраса от ультра-правых до коммунистов и радикальных экологов были обязаны своей карьерой обаятельному и скромному фон Арау. Его слово являлось для них законом, ибо в случае непослушания, прессе и политическим противникам (которых, к слову сказать, финансировали коллеги-инвесторы Гюнтера) подбрасывали на непослушных марионеток такой убийственный компромат, что блестящую карьеру приходилось «сворачивать». Существовали и другие, более радикальные способы убедить марионетку вести себя должным образом, но этим занимались другие люди из его фонда. Сам Гюнтер был брезглив и на такие меры шел в крайнем случае. Однако сейчас был именно такой случай. Не до брезгливости. Пора было снять белые перчатки финансиста и надеть стальные рыцарские.
– Что вы мне скажете, генерал? Мои партнеры и коллеги интересуются, готова ли операция «Гефест» и в какие сроки она начнется?
– В течение десяти дней мы сосредоточим в Восточной Европе и на Черноморском направлении достаточные силы для начала «Гефеста». На базе «Еврокома» развертывается Европейское командование, под контроль которого перейдут наиболее боеспособные союзные войска. В состав «Еврокома» войдут части Франции, Германии, Италии, Испании, Нидерландов, Бельгии, Польши, Румынии, Болгарии, а также Турции. Позиция США и Великобритании еще неизвестна…
Гюнтер фон Арау нахмурил брови и посмотрел в глаза генералу. Затем, брезгливо скривив губы, отчеканил:
– Любезный Готтлиб, я удивляюсь, что такой достойный представитель военной элиты, как вы, тешит себя напрасными иллюзиями. Англосаксы определенно дали нам, континентальным европейцам, понять, что вмешиваться они не намерены. Украинский хаос – это дело Евросоюза. Великобритания и так истощена кризисом и бесконечной войной в Афганистане, а американцы с удовольствием подставят под наш удар русского медведя в надежде, что мы увязнем в драке с русскими и ослабим себя!
– Так точно, герр Гюнтер! Начальник штаба корпуса, вернее, командования, генерал-лейтенант Батист Самаре уже находится в Чехии, где готовит передовой командный пункт в Братиславе для группировки. Я, вместе с оставшимися офицерами штаба, вылетаю через два дня под видом командования ежегодными многонациональными учениями «Радуга».
– О да, герр генерал, я об этом наслышан, сейчас меня интересует военная сторона вопроса и ожидаемое сопротивление. Конечно же в общих чертах, без перегрузки меня военными терминами. Я слишком стар для этого. – Гюнтер снова улыбнулся…
– Силы Евросоюза, выделяемые на «Гефест», имеют над вооруженными силами Украины подавляющее техническое превосходство. Не считая почти двукратного – численного. Самые уязвимые точки Украины – флот, состоящий из четырех боевых кораблей, трех корветов и одного легкого фрегата «Сагайдачный», одного батальона морской пехоты и эскадрильи устаревших вертолетов. Здесь проблем никаких не возникнет. Другое слабое место – ВВС. На бумаге у них более ста пятидесяти боевых самолетов и более трехсот вертолетов, но подняться в воздух может лишь треть из-за катастрофического недофинансирования. Налет пилотов менее десяти часов в год, а у нас, к примеру, более двухсот. Исключение – это две авиатранспортные бригады, участвующие в миротворческих операциях ООН и имеющие солидный налет. Но это, как вы понимаете, не боевые части. Основные самолеты – русские, вернее, еще советские: истребители «Су-27», «Миг-29», штурмовики «Су-25» и бомбардировщики «Су-24» и «Ту-22 М». Последних – в строю только три штуки разведывательной модификации. Всего из ударных самолетов в строю находится восемь «Су-24» и двенадцать «Су-25». Машины старые, немодернизированные, сосредоточены в девятой авиационной бригаде. Истребители разбиты на две бригады и отдельный истребительный авиаполк. Наиболее подготовленные части украинских ВВС – это зенитно-ракетные полки и дивизионы. Хотя они тоже радикально сокращены, но боевая подготовка там всегда велась, поскольку ожидалась русская агрессия. У них на вооружении более пятидесяти комплексов С-300, более сотни мобильных комплексов «Бук-1», два десятка устаревших, но дальнобойных С-200 и сотня легких «Стрел» на базе бронетранспортеров. Для уничтожения сил ПВО создаются разведывательно-ударные группы из спутников, самолетов и вертолетов ДРЛО, а также самолетов с противорадиолокационными ракетами ALARM/HARM. Это проверенная, надежная схема для уничтожения зенитно-ракетных комплексов, если они не прикрыты истребителями. А их на Украине едва наберется четыре десятка на всю огромную территорию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});