— Карли, из вас выйдет замечательная домовладелица, — пропыхтел он, подливая ей кофе.
Карли почувствовала, что теперь Педро на ее стороне.
Большую часть оставшегося до встречи с Джонатаном времени Карли провела, готовясь к разговору с ним.
Переговорив со всеми арендаторами, она поехала в агентство, чтобы обсудить рекламную кампанию, потом изучила эскизы витрины «Карусели», которые подготовил профессиональный дизайнер, и отобрала несколько лучших, собираясь показать их Джонатану.
Когда наступила суббота, Карли решила надеть обтягивающие ярко-красные лосины с белой блузкой и красное болеро. Костюм, похожий на одеяние тореадора, выгодно подчеркивал ее тонкую талию и крепкие бедра. Правда, она старалась убедить себя в том, что выбрала его только из соображений удобства, и, чтобы подтвердить это, надела не босоножки на высоких каблуках, а плоские черные замшевые тапочки. Волосы она собрала в пучок над шеей, чтобы придать себе более деловой вид.
Прихватив портфель, полный проектов и рисунков, она поехала в Инвернесс-Корт, где стоял дом Джонатана — оштукатуренный, под красной черепичной крышей, вытянутый по западной стороне тупика. Он был выстроен в колониальном стиле и с трех сторон огорожен толстой высокой стеной. С четвертой, западной стороны ограды не требовалось: под крутым обрывом лежал океан.
В меркнущем вечернем свете длинный дом с маленькими окнами показался Карли каким-то одиноким. Видно, Джонатан не пожалел сил, чтобы оградить от мира свою собственность. Был ли он и сам так же одинок, как его жилище?
Кованые ворота вели во внутренний дворик. Карли прошла но выложенной кирпичом дорожке между кактусами к крыльцу под нависающей кровлей и постучала в деревянную дверь массивным медным молотком. Через переговорное устройство ей ответил мужской голос. Она назвала свое имя, и дверь открылась.
На пороге стоял пожилой мужчина небольшого роста, опрятно одетый в свободные черные штаны и белую хлопковую блузу, застегнутую до подбородка. Кожа на его лице собиралась в складки, как у щенка шарпея.
Он отступил в сторону, давая ей пройти.
— Я доложу о вас мистеру Нашу, — проговорил он с легким испанским акцентом. — Вы можете подождать его в гостиной.
Карли последовала за ним по длинному коридору, освещенному естественным светом сверху. Высокие потолки, резные деревянные скамьи и картины на стенах создавали атмосферу испанского музея, а может быть, собора. Она поймала себя на том, что старается ступать как можно бесшумнее.
Они прошли направо в арку, и у Карли захватило дух — прямо перед ней за огромным французским окном лежал океан. Заходящее солнце превращало воду в расплавленное золото.
За ее спиной кашлянул слуга.
— Пожалуйста, располагайтесь поудобнее, мисс Мак-Донаф. Мистер Найт сейчас выйдет.
Карли неохотно отвернулась от окна.
Мебель в испанском стиле должна была бы создавать впечатление комфорта, но этого не получалось. Она выглядела как выставка в мебельном магазине, где все прекрасно продумано и расставлено профессионалом-дизайнером, но сразу было видно, что этими вещами редко пользуются.
Карли собиралась было сесть на большой диван, стоявший у огромного камина, но передумала. Положив на кушетку портфель и кожаную сумочку, она направилась по ярким коврикам к большому пианино, отделанному орехом. Инструмент был расположен у окна так, что перед человеком, сидевшим за ним, открывался великолепный вид на океан.
Решив узнать, совпадают ли музыкальные пристрастия Джонатана с ее собственными, она заглянула в раскрытые ноты.
— Вы играете? — услышала она голос Джонатана за спиной.
— Да, я люблю музыку.
Она повернулась на вращающемся табурете спиной к закату.
Джонатан взглянул на нее и вдруг побледнел, словно увидел привидение. Ошеломленное выражение лишь на мгновение мелькнуло на его лице, но этого было достаточно, чтобы Карли поняла, что он взволнован, и это волнение передалось ей. Она смотрела на него затаив дыхание.
Джонатан потряс головой. — Простите меня, в этой одежде вы на секунду напомнили мне человека, которого я очень хорошо знал.
Карли вскочила, вдруг почувствовав необъяснимую ревность. По-видимому, этот человек для него много значил. Она улыбнулась деланной улыбкой и двинулась к кушетке, чтобы взять портфель и сумочку. Джонатан оказался там раньше и взял портфель. Надевая сумочку на плечо, Карли чувствовала на себе его взгляд.
— Удивительно, что я раньше не обратил внимания на это сходство, — пробормотал он, изучая ее лицо. — Хотя теперь, на другом фоне, оно не так разительно. Вам надо почаще зачесывать волосы назад, у вас красивые уши.
Никто прежде не говорил ей, что у нее красивые уши. Карли улыбнулась. Вид Джонатана в свободных коричневых брюках и кремовой шелковой рубашке, расстегнутой у ворота, вызывал в ней возбуждение, в котором она сама не хотела себе признаваться. Рукава рубашки были закатаны, обнажая сильные мускулистые руки, покрытые черными волосами.
— Не могу представить, чтобы кто-нибудь был похож на меня, — призналась она, стараясь направить мысли в другое русло. — А кто этот человек? Раз уж вы сказали так много, скажите и все остальное.
— Я сделаю больше. Я покажу вам портрет. Джонатан провел ее через арку в столовую.
Приглушенный свет свечей, стоявших в медных подсвечниках, отражался пурпуром и золотом в орнаментальной вазе, украшенной изображениями райских птиц, которая стояла в центре длинного полированного стола. Приборов на столе не было, очевидно, обедать они должны были не здесь.
Он махнул рукой в направлении закрытой двери и мимоходом заметил:
— Там кухня. Слуги живут за гаражом по другую сторону бассейна.
Он проводил ее к бару, и Карли увидела круглый стол, накрытый на двоих. Здесь, в отличие от остальной части дома, все выглядело обжитым. Прежде чем Карли успела как следует рассмотреть встроенные книжные полки, кожаный диван и телевизор с огромным экраном, она заметила, что Джонатан смотрит куда-то мимо нее.
— Вон там, на стене. Картина, которую я обещал вам показать.
Карли немного помедлила, слегка побаиваясь оглянуться и посмотреть, потом взглянула.
Рядом с дверью, через которую они вошли, висел написанный маслом портрет женщины, одетой в настоящий костюм матадора. Карли не увидела в ней большого сходства с собой, но цвет одежды был почти одинаков, и женщина стояла в той же самой позе, в которой Карли предстала перед Джонатаном в гостиной.
Девушка на полотне — совсем молоденькая — излучала необычайную внутреннюю силу. Художнику удалось запечатлеть этот дух независимости и передать его в изгибе тела и повороте головы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});