Читать интересную книгу Быть Корелли (СИ) - Грэм Анна "Khramanna"

— Лита уже занимается.

— А чем занимаешься ты? — Алек чуть склонился вперёд, сощурив глаза — подавляя, выдавливая брата из слишком уж безмятежной зоны комфорта. Это действовало всегда и на всех, Алессандро знал, как казаться грозным, а порой и опасным, но на Данте его арсенал психологического давления не работал.

— Вечером у меня самолёт в Дубай. Меня пригласили сопровождать крупнейшую нефтяную сделку этого года. У меня, в конце концов, своя практика, Алек, — Данте, многозначительно дёрнув бровью, снова закинул ноги на подлокотник соседнего кресла.

Удивительно, как гордыня меняет человека, насколько отвратительным делает его — Данте словно бы делал величайшее одолжение, находясь здесь. В груди медленно ворочалось что-то липкое, противное и даже страшное — где-то внутри себя Алессандро желал, чтобы брат, наконец, получил по заслугам, чтобы бумеранг настиг его и ударил по бестолковой голове. Данте слишком себя переоценивал. Хороших юристов много, Алек мог бы нанять любого, но Семья есть Семья. С этим фактом приходилось, скрипя зубами, мириться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ноги.

— А?

— Ноги, говорю, убери, Данте.

Эти четыре слова Алессандро с силой вытолкнул из себя, едва разжимая челюсти. Проблем на Семью и на его собственную голову свалилось и без того достаточно, чтобы терпеть детские выходки здоровенного увальня.

— Алек, у тебя выраженное обсессивно-компульсивное расстройство, — хохотнул младший, неохотно подчиняясь, — ты, как Говард Хьюз, такой великий и ужасный, а от микробов в панику впадаешь.

— Причём здесь микробы? Элементарная этика и субординация это по-твоему выраженное обсессивно-компульсивное расстройство?

— Субордина-а-ация, — протянул Данте. На его лице появилось выражение отвращения и разочарования. — Когда-то мы, помнишь, на Сицилии, в чаек из рогатки стреляли…

Этого было достаточно, чтобы погасить его пыл. Алек уже забыл, когда всё так закрутилось. Забыл, что они в первую очередь братья, а лишь после деловые партнёры с разным уровнем ответственности. Что они одна кровь… Алек сто лет не выходил из себя так открыто, сто лет так открыто не демонстрировал свой гнев, пренебрежение и превосходство. Ничем он не отличался сейчас от Данте — такой же взбалмошный, великовозрастный мальчишка с непомерным эго. Это всё Изабелла. Чёртова Изабелла Бланко сдвинула его ось и вынула со дна его души всё то, что он так тщательно туда прятал.

— Алек, я сегодня же займусь аудитом. И свяжусь с Литой, узнаю, какие у неё планы, — вмешался Джулиано, пытаясь разрядить добела раскалившуюся обстановку и вернуть разговор в деловое русло.

Поймав на себе осторожный взгляд среднего брата, Алессандро кивнул. Данте вскочил со кресла и, не прощаясь, покинул конференц-зал.

— Ты слишком суров…

Джулиано всегда честно высказывал своё мнение, когда они оставались наедине. Честно, беспристрастно, по-братски. Джулиано всегда умел подобрать правильные слова и чутко выбрать время для того, чтобы произнести их. Настоящий дипломат для двух упрямых ослов, Алек доверял ему всецело, потому что Джулиано был по-хорошему предсказуем. Он был человеком без подвоха, таких теперь днём с огнём не сыскать. А каким он был братом… Дьявол, Алек и этого не помнил, как не помнил стрельбу по чайкам из рогатки.

— С ним никто никогда не бывал суров, и вот что мы имеем в итоге, — небрежным жестом Алек указал на дверь и потянулся к пузатому толстостенному графину с виски. — Выпьешь?

Джулиано любил ром. Насыщенно-янтарный «Клемент» с пряными фруктовыми нотками всегда ждал его в «Корелли Консалтинг». Неприлично дорогой, с трудом урванный на каком-то аукционе «Барбадос 1780», подаренный ему Алеком на тридцатилетие, хранился у Джулиано в домашнем сейфе — у брата тоже была своя маленькая, личная берлога. «Клемент» — узкий, статный, тёмный, как жжёный сахар, стоял рядом с любимым «шотландцем» Алека, в ожидании ответа тот водил пальцем по его прохладной, вспотевшей стенке. Им обоим требовалось хоть немного расслабиться, спустить пар. Но Джулиано отказался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Дай мне пару дней, я позвоню, когда разберусь с аудитом.

Джулиано забрал папку и, тихо прикрыв за собой дверь, ушёл. Алессандро прикончил две порции со льдом в компании собственного отражения в глянцевой поверхности стола. На плоском белом блюде уже заветрилась закуска, Алек наколол на шпажку и бросил в рот кусок прошутто с томлёной грушей, поморщился — он предпочитал исключительно свежеприготовленную пищу.

Глава 14. Женщине нужен мужчина

 В одиночку хорошо думается — откинувшись на спинку директорского кресла, Алессандро прикидывал, что имел на данный момент.

Он убил свою жену.

Фальконе объявили ему войну.

Фредерико Романо под колпаком у следствия.

В его собственной квартире чужая женщина.

Женщина, которую он выкрал, словно варвар. Короткий список, но слишком масштабный и разрушительный по последствиям. С пунктом номер один он уже ничего не мог сделать, с пунктом два и три, которые вполне можно объединить в один, предстояла долгая тактическая и стратегическая борьба по всем возможным фронтам, благо, Алек видел несколько путей развития событий. С последним пунктом он абсолютно не знал, что делать.

Алессандро вызвал секретаря по внутренней связи. Она вошла спустя несколько секунд, держа в руках ежедневник для записей и ручку. Несмотря на явно лишний вес, Селеста была умна и сообразительна, у неё было отличное образование и глубокие познания в культуре и этике, а, кроме того, аккуратный и строгий внешний вид. После рыжей американки (он уже забыл, как её звали), которую он поимел прямо на столе собственного кабинета, Алессандро зарёкся брать на эту работу моделей без опыта на схожей должности и без внушительного списка рекомендаций. Ещё одним существенным положительным качеством Селесты было то, что она никогда не задавала лишних вопросов — она просто делала то, что ей скажут.

— Ты звонила в мою квартиру, Селеста?

— Да, сэр. Мисс сказала, что ей ничего не нужно. Я отправила ей несколько видов обеда из «Эль Порчелино», и два комплекта повседневной одежды из «Патриция Пепе». Надеюсь угадала с размером. Я взяла второй, — почти по-армейски отчиталась она. Ни смешка, ни намёка, ни понимающей улыбочки, несмотря на щекотливость ситуации. Стоит прибавить ей жалование.

— В следующий раз закажи нулевой*, — для двойки Изабелла слишком хрупкая, пожалуй что только грудь будет слишком выпирать… Алек неосознанно коснулся ворота рубашки, который вдруг сдавил ему горло. Стоило только представить, как струящийся шёлк платья цвета шампанского обнимает её крепкую, пусть и слегка подправленную хирургом грудь, тонкую талию и живот с тонкой впадинкой, идущей от ложбинки грудей до пупка. Захотелось вдруг пройти этот путь кончиком языка…

— Выбери ей пару платьев на свой вкус. Не слишком вычурно, чтобы она могла в этом и ходить, и сидеть. Посмотри у «Версаче» и у «Оскар де да Рента», там бывает что-то неплохое.

— Да, сэр.

— И забронируй мне номер на сегодня.

Алессандро не хотел возвращаться в квартиру. Он не был уверен в том, что Изабелла Бланко была готова воплощать его безумные фантазии в жизнь. Но сделать ей подарок хотелось.

— «Хайят»?

— Только не «Хайят»! — воскликнул он, и тут же одёрнул себя. Селеста не могла знать, глупо отчитывать её за это. — Вычеркни его из списка. Подбери что-нибудь другое… соответствующее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Именно в этом чёртовом отеле Габриэле была поймала на измене, именно в том президентском номере, который они с Алеком снимали на пятую и седьмую годовщину их свадьбы. Алессандро больше никогда не появится там, несмотря на то, что утечка информации была исключена. Стыд не дал бы ему взглянуть на своё отражение в зеркале, попранная гордость не дала бы ему сомкнуть глаз.