Читать интересную книгу Кукла для утех - Михаил Серегин

Рысаков сидел за рулем потрепанного шедевра советского автомобилестроения и думал о том, как тесен мир. Эта девица была с Лизочкой в ресторане. Она ему сразу не приглянулась. Уже в тот самый момент, когда он получил листок бумаги – сведения из ГАИ, которые помог достать Палец, – и увидел имя «Дарья», у него сердце екнуло. Как оказалось, не напрасно.

Она.

Больно уж высокого о себе мнения эта девица. Смотрит на людей с пренебрежением. Считает себя выше всех, лучше всех. Обиделась, стерва, когда он стал кадрить не ее, а Лизочку, ушла. И вот появилась.

Дарья остановилась у пятиэтажного дома и вошла в подъезд.

Лидия Яковлевна показалась ей разбитой и постаревшей. На голове у женщины была черная косынка, которая добавляла к ее и так почтенному возрасту добрый десяток лет. Данилова взяла скорбящую мать за руку.

– Мне очень жаль, – тихо произнесла она.

– Ничего, ничего, я стараюсь держаться. Иди к столу, – пригласила Лидия Яковлевна. – Помяни Витю.

Дарья не стала отказываться, углядела за столом свободное местечко между пьющими и жующими гражданами и добросовестно набила свой желудок. Через час она поднялась из-за стола и, улучив момент, попросила Лидию Яковлевну ответить на несколько вопросов. Та согласно кивнула головой, после чего женщины смогли уединиться в небольшой комнате, которая, судя по висящим на стене иконам, старой мебели, кружевным салфеткам под вазочками, ворсистому пледу на кровати и старомодным занавескам, принадлежала самой Лидии Яковлевне.

– Вы жили вместе с сыном? – Дарья села на небольшой пуфик на колесиках.

Иванова тяжело вздохнула, вытащила из рукава платья платочек, сжала его в руке.

– После того, как у меня случился инсульт, Витя жил здесь. Он заботился обо мне.

– Понимаю, – Дарья кивнула, как бы показывая собеседнице, что она действительно сочувствует. – Скажите, ваш сын болел?

Лидия Яковлевна поспешила с ответом:

– Да, вы знаете, у него одна напасть сменяла другую. В последнее время он принимал лекарства от повышенного кровяного давления. У него постоянно болела голова. Это, наверное, передалось ему от отца. Тот очень страдал мигренью, что для мужчин нехарактерно.

– Можно мне посмотреть, какие лекарства он принимал?

Лидия Яковлевна сказала, что для этого им придется пройти в комнату сына. Дарья ничуть не возражала.

Квартира была большой – четыре комнаты. Те, кто приходил помянуть Виктора, обходились залом и кухней. В остальных комнатах никого не было.

Женщины вошли в точно такую же по размерам комнату. Здесь был совсем иной мир, совсем иная атмосфера. На потолке висел светильник, выполненный в стиле авангарда. Стальные мелкие спиральки вокруг лампочек придавали источнику света вид виноградной грозди. Обои на стенах какие-то весьма странные. Полоса синих наполовину ободрана, полоса белых с рыбками, дальше шла сплошная зеленая.

Черный современный стол, точно такой же, как в его офисе у секретарши, большая кровать, застеленная ярко-желтым покрывалом.

– Аляповато, – произнесла Даша первое, что пришло в голову от созерцания подобного зрелища.

– Я никогда к нему не лезла со своим мнением. Если у него и были какие лекарства, он все хранил в тумбочке у кровати. Можете смотреть. Там не должно быть ничего такого.

Дарья выдвинула полочку. Бывший в употреблении носовой платок, маникюрный набор, какой-то крем, полупустой флакон импортного одеколона. Кроме тюбика с аспирином УПСА, никакой химии. Она открыла его и, убедившись, что там действительно большие таблетки аспирина, закупорила.

– Здесь ничего нет.

– Тогда не знаю, – ответила Лидия Яковлевна. – Может быть, у него что-то в офисе осталось. Я еще не успела забрать оттуда его личные вещи.

«Секретаршу уволить успела, а вещи забрать – еще нет, – подумала про себя Дарья. – Выходит, вы, мамаша, шустрая только там, где вам надо. А про вещи сына – это так просто, день такой, похороны».

– Больше в доме нет никаких лекарств?

Хозяйка уже с некоторым раздражением взглянула на Дарью.

– Что вам это даст?

– Пока не знаю, – призналась Данилова. – Хочу установить, не болел ли чем ваш сын.

– Я же вам сказала…

– Но вы могли и не знать.

Подобная версия никак не могла устроить Иванову:

– Он рассказывал мне все. Всем делился.

«Хороший он у тебя был, хороший. Или ты наивная маман, или душа твоя чернее африканской ночи».

– Вы не можете сказать, кто сообщил вам о смерти сына?

– Нет. Голос мужской, низкий.

– Вы уж меня извините, что я пришла к вам в такой день со своими расспросами, – Дарья изобразила смущение. – Но вы, помнится, хотели найти того, кто виноват в смерти вашего сына. Вам будет неприятно это услышать, но на сегодня я могу вам сказать, что Виктор был наркоманом со стажем, это установлено при вскрытии. То есть не просто умер из-за большой дозы героина, он принимал его регулярно.

Мать потупила глаза. Дарья видела, что ей было стыдно слышать такое о своем сыне.

– Может быть, вы назовете друзей Виктора, тех, кто часто общался с ним?

Лидия Яковлевна вытаращила на Дарью воспаленные глаза и гордо сообщила, что Виктор был порядочным человеком, он никогда не позволял себе, чтобы вокруг него вились какие-то сомнительные личности.

«Опять песня про идеального сыночка».

– Что, подруг тоже не было? – казалось, она задала естественный вопрос, но именно этот вопрос вывел из равновесия пожилую женщину. На глазах ее снова навернулись слезы.

– Он не водил к себе шлюх, если вы это имеете в виду! Он мог купить не одну квартиру и устроить там черт-те что, но он этого не сделал, он был очень хорошим, очень спокойным человеком.

– Как же он вел дела в современном мире, если ни с кем не общался, не заводил новых знакомств? Думаю, здесь вы ошибаетесь.

– Он любил меня. Он все мне подписал. Хотите, я покажу вам завещание?

Увидев, что Дарья молчит, Иванова вышла в свою комнату и принесла оттуда тонкую папочку. Вынув бумагу, заверенную нотариусом, она передала ее Дарье.

– Он оставил мне фирму, правда, что с ней делать, я ума не приложу. Но секретаршу вчера уволила. У Вити был плохой вкус.

«Ну вот, хоть что-то сказала о своем дитяти нехорошее. Хотя могла бы и сдержаться, человека только в могилу опустили, – Дарья с интересом бегала по строчкам, выискивая цифры. – Фирма, кстати, называется "Магнат"; надо запомнить».

Сумма, которую она увидела, заставила ее на мгновение задержать дыхание. Стоимость акций оценивалась по нынешнему курсу в четыреста шестьдесят тысяч долларов.

Дарья вернула бумаги.

– А кому принадлежат остальные тридцать процентов? – поинтересовалась она.

– Этот человек сидел с вами рядом за столом.

Память особо напрягать не пришлось. Чем ее бог не обидел, так это памятью. По левую руку от нее сидела тучная женщина в темно-синем платье, а по правую… по правую сидел толстомордый мужик, который то и дело наливал себе водки и с вожделением поедал колбасу, икру, рыбу, другую снедь. К рису с изюмом, насколько помнится, он и не притронулся.

– Это что, такой бугай, да?

– Захар Сидорович Вострягин… Он ведет размеренный образ жизни и весьма интеллигентен.

«Естественно. Если твой сынок-наркоман – послушный и тихий мальчик, то хамоватое рыло, от которого за версту несет свинарником, – естественно, интеллигент».

– Может быть, с ним можно поговорить сейчас?

Лидия Яковлевна сказала, что грех ей сейчас мирскими делами заниматься, потом помянула имя сына и выразила надежду, что он простит ее.

Компаньон Ивановой ввалился в комнату, на ходу вытирая платком замасленные губы.

– Вы хотели со мной поговорить? – поинтересовался он, плюхаясь на кровать.

Дарья не стала рассказывать ему, что да как, и точно так же, как и Вере, представилась подругой Виктора.

– Вы знаете, что Виктор был наркоманом?

Захар Сидорович с шумом втянул сопли в носоглотку и уставился на Дарью, словно на безмозглую скотину.

– Если вы были его подругой, вы и без меня все прекрасно знаете. Зачем отнимаете у меня время, когда в соседней комнате накрыт прекрасный стол, который, кстати, стремительно скудеет?

– Почему вы не остановили его?

– А почему вы не остановили, если вы его подруга? Моя подруга меня бы остановила. А вы, видимо, не очень хорошая спутница по жизни.

– Много он тратил на наркотики?

Захар покачал головой:

– Я ему не папа, чтобы карманные деньги проверять, подсчитывать, что да сколько. Меня свои дела занимают. А то, что он время от времени был с виду пьяный, хотя от него и не пахло – это меня не сильно беспокоило, я и сам не прочь время от времени приложиться. Может быть, вам, барышня, противно, но тут уж, извините, у каждого своя стезя.

– Давно он начал принимать наркотики?

– Вы хотели спросить, давно ли я его стал видеть пьяным на работе? Полгода, а про наркотики знать ничего не знаю. Тут за одно это слово кое у кого из МВД вопросы начнут сыпаться один за другим. Забудьте «наркотики», говорите «лекарство». Всем понятно и не криминально.