Читать интересную книгу Итоги № 35 (2012) - Итоги Итоги

Вы за это заплатите / Общество и наука / Телеграф

Вы за это заплатите

/  Общество и наука /  Телеграф

 

Сомнительные инициативы рождаются не только в головах российских чиновников, достойную конкуренцию им могут составить, к примеру, власти Германии. Министр труда этой страны Урсула фон дер Ляйен предложила наказывать рублем, то бишь евро, родителей, чьи дети прогуливают школу. Более того, жесткий контроль за поведением юных шалопаев, по ее мнению, нужно возложить также на учебное заведение, полицию и социальные службы. Чиновница считает, что прогул уроков — это первый шаг к безработице. Сегодня каждый второй безработный в Германии не имеет среднего образования. Аргумент, конечно, серьезный, только вот как работающим родителям обеспечить постоянный надзор за своими чадами, министр не объяснила. Разве что приставить к каждому неучу по конвоиру.

: Empty data received from address

Empty data received from address [ http://www.itogi.ru/russia/2012/35/181502.html ].

Последний герой / Общество и наука / Культурно выражаясь

Последний герой

/  Общество и наука /  Культурно выражаясь

Игорь Холманских, полпред президента РФ в Уральском федеральном округе, предложил возродить звание «Герой Труда», приравняв его к званию «Герой России», и медаль «За трудовое отличие». К инициативе отнеслись по-разному. Писатель Захар Прилепин согласен, что уважение к трудящемуся человеку необходимо вернуть

 

Я хорошо помню одну свою одноклассницу, мама которой была героем труда. Мама приходила в класс и рассказывала о своей работе. Уж не знаю, как остальные, но я слушал ее затаив дыхание. Меня поражало, что человек так трудится, что в мирные годы ухитрился стать героем. Может быть, я был не похож на других подростков моей страны, но даже подходил к Доскам почета и разглядывал этих людей — героев труда. Пусть подражать им хотели полтора, два, три процента населения — это все равно существенно.

Не важно, кому сегодня пришло в голову возродить понятие «герой труда». Само по себе оно того стоит. Другое дело, что заниматься этим собираются наши замечательные «единороссы». И есть подозрение, что сейчас они начнут плодить и назначать «героев», которые должны будут перво-наперво проявить тотальную лояльность действующей власти. Раньше имелись в виду подвиги в сфере промышленности и сельского хозяйства, которые были частью большого государственного строительства. А сейчас героями того и гляди окажутся люди, которые держат за границей миллионные и миллиардные состояния, а также своих жен и детей. И им поручено представлять местных трудяг-доярок и заводчан?

Во всем этом куда больше абсурда, чем в советской героике.

Но в конечном итоге пусть кто угодно начинает понемногу выстраивать новую ценностную иерархию. Потому что сколько можно наблюдать одни и те же слащавые лица! Страну не могут, не должны представлять одни только звезды гламура и глянца. Если делать жизнь с них, мы просто лишимся будущего. Я ничего не имею против этих людей, может быть, они тоже профессионалы, но не могут они быть лицом страны.

Отношение к тем, кто трудится, менялось постепенно. Вначале государство давало им лишний рубль. Из рассказов деда я знаю, что в середине сороковых годов прошлого века доплачивали за боевые медали. Потом прекратили это делать. Хорошо бы сегодня доплачивать за звание «Герой труда».

Когда я писал книгу о советском прозаике Леониде Максимовиче Леонове, мне пришлось проштудировать все подписки советских газет за 20—50-е годы. И я обратил внимание на то, как скрупулезно и серьезно занималась советская власть созданием общественных иерархий. Культурных, производственных, научных и многих других. Взгляните на первые полосы советских газет: там всегда идут поочередно литераторы, вожди партии, представители, что называется, трудовых элит: стахановцы, победители соревнований, председатели колхозов. И можно сколько угодно на эту тему острить, но я думаю, что наглядная агитация проводилась не напрасно. Она создавала некую незыблемую шкалу ценности трудящегося человека в его собственной стране. Даже те, кто не попал на Доску почета, могли чувствовать себя частицей этой иерархии.

Сравнивая советское время с нынешним, я, безусловно, ощущаю огромную разницу. Сегодня у нас все первые полосы газет занимают люди, которые к труду не имеют отношения вообще либо имеют весьма опосредованное. Это представители шоу-бизнеса и политики, более или менее успешно изображающие героев на экране, либо какие-нибудь теледивы. И результат выстраивания такого рода иерархий, увы, налицо.

По сути большинство людей в стране вообще не считает важным или почитаемым делом труд как таковой. Все предпочитают идти тусоваться, всем хочется досуга и развлечений. Такая психология — это, конечно, катастрофа для страны с глобальными задачами, с глобальной территорией, с глобальным производством, с колоссальным количеством земель и промышленности.

Когда сегодня в «приличном обществе» вспоминают советскую эпоху, считается крайне нетактичным говорить о чем бы то ни было, кроме зэков и невинно пострадавших людей, отсидевших в тюрьмах ни за что. Согласен, обо всем этом надо помнить. А вот о героях советских помнить почему-то считается нежелательным. Уже лет двадцать речь о них вообще не идет. А ведь страна, несмотря на самые разные проблемы, переживала мощный трудовой подъем. Люди были поглощены социальными переменами, испытывали колоссальный пассионарный взрыв, в том числе трудовой. Это никогда из памяти не сотрется.

За двадцать с лишним лет радикально-рыночного прополаскивания мозгов изменилось многое, но не все. Мой опыт общения с людьми в разных частях России показывает, что они вовсе не сошли с ума. Напротив. Наблюдается обратная реакция на пропаганду. Несмотря ни на что, люди тяготеют к нормальным социально-бытовым ценностям. А ценности гламурного успеха у многих вызывают отторжение на грани ненависти.

У нас есть врачи, которые совершают трудовые подвиги на рабочем месте, есть офицеры. Давно вы встречали материал о комбайнере или рабочем, который превысил нормы, сделал что-то необычайное? Это же ни одно СМИ просто не поместит. Надо переломить ситуацию. Я жду, когда на экранах ТВ, в передовицах газет появится наконец рабочий человек.

Ангелы и демоны / Общество и наука / Спецпроект

Ангелы и демоны

/  Общество и наука /  Спецпроект

Симон Шноль — о том, как учил физику на приборах, созданных руками Циолковского, о ночных расстрелах, «врачах-убийцах» и лекциях в «столыпинских вагонах», о Лысенко и лысенковщине, о Мичурине и «мичуринской биологии», а также о капле «голубой крови» и слезинке ребенка

 

Основное занятие доктора биологических наук, профессора МГУ Симона Шноля — исследовательская работа по изучению странных физических и математических закономерностей и чтение лекций на кафедре биофизики физфака МГУ. Каждый год в сентябре он видит в аудитории новые лица. И надеется, что знание прошлого, причем не только российской науки, поможет им в решении самых трудных задач...

— Симон Эльевич, ваша жизнь — живая история. Расскажите о своей семье.

— Я родился в 1930 году. Вся моя семья — отец, мать, бабушка и я со старшим братом — жили в замечательном доме в Лефортовском переулке, неподалеку от Елоховской церкви. Наше большое семейство помещалось в 15-метровой комнате. Это время я не помню, как и полагается детям от нуля до трех. Первое сильное впечатление: ночной стук в дверь, входит группа красноармейцев в буденовках, в руках винтовки со штыками, говорили они громкими голосами и забрали отца. Его «заметили» после лекций о философии религии в Политехническом музее. Отца моего звали Эли Гершевич. Он был философ, немножко лингвист, знаток множества иностранных языков. Легко их изучал один за другим, очень красиво говорил на китайском, как на родном общался на немецком. Он пытался и нас с братом обучать и как-то раз решил показать пример сравнительного языкознания, попросив выучить одну и ту же фразу. У меня не было ни сил, ни настроения запоминать какие-то непонятные звуки, и он очень нервничал по этому поводу. Помню, что в этом перечне задач был арабский, китайский, французский, английский... Еще он с восхищением рассказывал нам, маленьким, о природе света. А как-то наш переулок мостили новыми булыжниками, и отец с таким воодушевлением показывал нам разрезы гранита! За что бы он ни брался, у него все получалось. Писал книги по философии религии — у нас дома были их целые полки. Он мечтал их издать, но понятно, что это было невозможно. А потом во время войны, когда наша семья уже перебралась в Калугу, немцы сожгли все его труды вместе с нашим домом.