У меня отвалилась челюсть. Несильно, только совсем чуть-чуть. И я беззвучно хмыкнула, неловко уронив ложку в суп. Лапша брызнула из тарелки на стол, а Магдалена будто того и не замечала. Иногда мне чудилось, будто её слепота такой же миф, как и сказочный дар моего далёкого прадеда. Но нет, она совершенно точно была незрячей. Я осторожно поднялась, чтобы не потревожить хозяйку, и вытерла стол.
— Я бы вот и не хотела знать, а они сами, чего боятся, о том сильнее всего думают. Всё скрыть пытаются, мысли свои запретить. Только как запретишь-то, коли оно само на ум идёт и на память набивается? Вот и знаю я все непотребства в подробностях, только гаже того ничего точно нет!
— Да верю я, верю. Только… Надеюсь, ты мне об этом никогда не расскажешь.
— Блаженная ты, Сневерг, — сухо усмехнулась Магдалена. — Иди, дитятко. И чтоб до завтра я тут и духу твоего не знала!
— В смысле? — ход её мыслей мне правильным не казался. — Ты ведь не собираешься?..
— Дак гроза же идёт. Вот прям на снег сейчас дождём и хлынет. Не пройти завтра уж будет. Да и то хорошо, растает, значит, всё быстро. И молнии вон с поганого угла так и сверкают.
— Откуда ты… — И в этот самый момент издалека прокатилась по небу, нарастая, барабанная дробь. — Что же у вас тут за погода такая? — пробормотала растерянно, в самом деле беспокоясь.
— Обычная, — просто пожала плечом Магдалена. — Весна.
— Тогда я лучше завтра, — закусила губу, напустив в лицо мрачности, будто она могла бы увидеть. Одновременно и желая скорее войти в маленький домик, и совершенно точно этого же опасаясь. Развернулась рывком и скорее вышла из крошечной, пахнущей луком и солёными огурцами кухни.
Слепая женщина осторожно коснулась моего плеча сзади:
— Иди, Сневерг. А то как откроют дорогу и уедет завтра? Что делать станешь? — Не вовремя сделалось противно и неудобно внутри. И как-то очень отчётливо стало ясно, что говорит она совсем не о ключах от моей машины.
Мне нужно просто забрать ключи. Только ключи. И точно ничего больше. У меня же даже вещей с собой не было.
В ответ небо прогрохотало снова.
* * *
Если не поедет сам, то поставит её в крайне неудобное положение, размышлял Грэм. Так у неё не будет другого выбора, кроме как прийти самой. И это было бы низко. К тому же ему следовало извиниться. Всё-таки следовало. И не просто извиниться. То, что загладить неловкость уже не удастся, и то, что он фактически поставил репутацию под угрозу одной секундной слабостью, было безнадёжно, и злило его, и лишало равновесия. И ладно бы с кем? Грэм тихо ругнулся сквозь зубы, накинул куртку и открыл дверь.
На пороге стояла Карри, опять сжимая крошечный кулачок, чтобы постучать.
— Будь я наёмником, вы были бы уже мертвы, — произнесла надменно. Злится. Не меньше, чем он сам.
Он ответил ей какой-то сдержанной любезностью. Потом он бы ни за что не смог вспомнить, какой именно, потому что её неожиданно растерянный взгляд, скользнувший по его груди, приоткрывшиеся в изумлении губы и почти доступная близость вернули всё это дрэкраново безумие обратно!
Ключи, конечно. Он рефлекторно выдернул руку из кармана, надеясь, что там звякнуло недостаточно громко.
Сейчас он желал только одного, чувствуя, как горячится и разгоняется кровь. Но делать этого ни за что не станет!
— Кофе? — спросил кто-то его голосом. Она любит его кофе. Что ж, вполне может сойти за извинение. Сневерг неожиданно согласилась.
* * *
Я нервно переступила с ноги на ногу и подняла руку, чтобы постучать в дверь.
Та, к моему удивлению, распахнулась в этот самый миг, а взгляд уперся в широкую, обтянутую черной бронировкой грудь. Я чуть отпрянула, но заставила себя посмотреть владельцу возмутительного торса в лицо.
— Если бы я была наёмником, вы были бы уже мертвы, — мрачно поставила его в известность.
Вполне нормальное приветствие для военного, по-моему. Почему-то вдруг вспотела, и захотелось рвануть ворот куртки, чтобы хоть немного вдохнуть.
Грэм был одет и, видимо, куда-то направлялся.
— Кэри? — озвучил на северный манер очевидное, по всей видимости, тоже слегка растерявшись. — Что же вас останавливает в таком случае? — усмехнулся совсем не зло, хоть я этого и ожидала. И даже не провокационно, как раньше. — Огнестрельное оружие далеко не самое страшное из всех, вам ли не знать?
Ну, вот зачем он опять всё портит? И вообще, что за манеры, разговаривать на пороге?
— Но мы оба знаем, что это не про вас, ведь так? Так вы мне сказали, а я склонен вам верить, — чуть заметно улыбнулся одними глазами.
— Я… мне… мне нужны ключи, — пробормотала, запинаясь. Дрэк его подери, как неправильно! — Мои ключи. От машины, — уточнила быстро-быстро.
Грэм на мгновение застыл, словно что-то обдумывая, и посторонился, приглашая войти.
— Конечно, — произнёс ровно. А когда я переступила порог: — Кофе? — спросил неожиданно тихо.
— Шутите? После той бурды, что варит Магдалена… — дальше не нашлась чем продолжить, потому что не знала. И вообще. Напрашиваться на кофе точно не собиралась.
Грэм усмехнулся. И внутри от этого короткого смеха тонко дрогнуло.
Я вошла за ним следом. Маленький дом казался теперь безнадёжно обворожительным и чем-то неуловимо манящим. Возможно, это запах печи шутил со мной, а может, чуть слышный аромат смолотых утром кофейных зёрен. Не знаю. Только шагнула в кухню, как в родную.
Грэм был сдержан. И холоден. Хоть и немного рассеян. Как всегда. И я опять начала заводиться.
«Зачем пригласил войти, если разговаривать не желает?»
«Снова издевается или хочет обидеть, сказав очередную грубость?»
Мы заговорили одновременно:
— Как вам нравится у Магдалены?
— Вы почти очистили двор…
И так же одновременно ответили:
— Не мне в таких условиях выпендриваться, простите.
— Это было нетрудно.
И так же вместе натужно улыбнулись.
Что делаю здесь? Зачем согласилась зайти? Достаточно было подождать на пороге. Сглупила. Зря.
Грэм смолол кофе. И двигался при этом заметно медленнее обычного, хоть и по-прежнему точно. Выглядело так, словно он ленится шевелиться. Не то чтобы я спешила. Просто… казалось, он намеренно тянет время. Зачем?
Стоял ко мне спиной и молчал. Потом так же молча разлил готовый кофе по тонким фарфоровым чашкам. Я незаметно вздохнула. Из этих чашек напиток был божественным. Жалко, не смогу варить такой дома. Да и прабабушкин фарфор у Мэрин, а своего завести я так и не постаралась. Всё это печально, безусловно, но вовсе не повод так, как сейчас, волноваться. И, главное, мне не ясно было: о чём?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});