Читать интересную книгу Большая игра Слепого - Андрей Воронин

Президент не заставил себя долго ждать:

– Вот чем придется заняться, – немного раздраженно сказал он, – «Дойче банк», из которого пойдут деньги, так просто их не даст. К Гельмуту Колю обратился с просьбой один очень влиятельный человек и попросил знаете что?

Все опять затаили дыхание. «Паркер» в руке премьер-министра застучал о сафьяновую папку.

– Я должен буду сделать жест доброй воли. Россия должна вернуть кое-какие ценности, вывезенные нами из Германии в сорок пятом году.

– Но ведь, Борис Николаевич, закон Думой еще не принят.

– Какой закон? – Ельцин повернул голову и зло сузил глаза.

– Закон о реституции, – уточнил премьер-министр.

– Закон.., закон… – пробурчал Борис Николаевич, – плевать мне на этот закон! Если мы не получим кредиты и не заплатим шахтерам, тогда уже никакого закона не будет.

– Это понятно, – вздохнул премьер и втянул голову в плечи. Смутились и его замы.

– Значит, так. Вот бумага, – президент правой рукой извлек из стопки белый лист, на котором было всего лишь несколько строк отчетливого черного шрифта. – Речь идет о коллекции некоего барона Филиппа Отто фон Рунге. Надо будет найти эту коллекцию и хотя бы часть ее вернуть немцам. Наиболее ценные картины оговорены.

Так сказать, мы должны отдать незаконно взятое. За это «Дойче банк» даст кредит.

– Но ведь… – попытался вставить премьер.

Президент не выдержал. Он оперся двумя руками о край стола и резко поднялся:

– Значит, так, – сказал он так громко, словно стоял на трибуне, – если два президента между собой договорились и что-то друг другу пообещали, значит, так оно и должно быть. Значит, так тому и быть! – отчеканил Борис Николаевич. – И меня в данной ситуации не интересует, что напишут в газетах, что сообщат по телевизору. Есть люди, которые займутся общественным мнением. Думаю, меня за подобный поступок не осудят, а вот если Кузбасс забастует, а его поддержит Север, тогда нам всем несдобровать. Денег, чтобы заплатить зарплату, у нас нет, налоги собираются хреново, ни к черту. С этим вопросом я еще буду разбираться. Вам все понятно?

Действуйте.

Премьер и его замы молчали, переваривая услышанное.

– Я все понимаю, – уже как бы сам с собой рассуждал президент, – дело не совсем обычное. Но для нас сейчас важнее не какие-то там картины, которые, кстати, принадлежат совсем другому государству, у которых есть реальные хозяева, мы их даже на выставку повезти никуда не можем, ни тем более продать. Для нас главное – кредит. Будут деньги – нам простится, а вот если мы не получим кредит от Германии, вам всем не поздоровится. Тут поднимется и парламент, и пресса. В общем, думаю, вам понятно, о чем я говорю. Понятно? – посмотрев на своих оппонентов, произнес президент.

– Да, да, Борис Николаевич…

Еще час после этого обсуждались самые разнообразные вопросы, связанные с экономическим курсом, с приватизацией, с проведением аукционов. Ельцин был в хорошем расположении духа и больше на своих подчиненных голос не повышал. Он время от времени задавал вопросы, на некоторые требовал более обстоятельных пояснений, искоса поглядывал на премьера, иногда улыбался Борису Немцову, улыбался по-отечески – так, словно тот был его любимым сыном.

На прощание президент пожал всем руки и, глядя в глаза премьеру, негромко сказал:

– Ты уж, Виктор Степанович, займись этой коллекцией сейчас же, поручи кому следует. И чтобы было сделано в срок.

– Да, да, Борис Николаевич, прямо сейчас, – пообещал премьер-министр, покидая высокий кремлевский кабинет.

Из своего кабинета премьер-министр вызвал директора ФСБ и дал ему поручение: в недельный срок отыскать коллекцию барона Филиппа Отто фон Рунге, проверить, в каком она состоянии, и доложить.

– Дело срочное, – добавил премьер-министр, – огласке предавать ничего не надо, и нежелательно, чтобы журналисты что-нибудь пронюхали. В общем, прошу все сделать аккуратно.

Директор ФСБ понимающе кивал в ответ и сразу же по возвращении от премьер-министра отдал распоряжения своим подчиненным, компетентным в подобных вопросах, строго-настрого наказав:

– Огласке ничего не предавать, журналистов не подпускать на пушечный выстрел.

И машина закрутилась. Люди отправились в архивы, были извлечены на свет картонные папки с документацией, стерта пыль с обложек… К концу дня сотрудники ФСБ уже знали: да, действительно, в конце мая 1945 года коллекция из замка барона фон Рунге была привезена в Россию и уже много десятков лет – если быть более точным, пятьдесят с небольшим – находится в хранилище Смоленского краеведческого музея. В Москву коллекцию не повезли лишь по той причине, что не нашлось места для ее хранения.

В тот же вечер из Москвы были отправлены в Смоленск два сотрудника, наделенные директором ФСБ самыми широкими полномочиями. Один из них был в чине полковника, второй – майора.

Глава 6

Лицей «Академический» имел не очень давнюю историю. Существовало это учебное заведение всего два года и лишь пару месяцев тому назад получило наконец лицензию на выдачу аттестата государственного образца. Но лицей в своем роде был уникален, таких в Москве имелось раз-два и обчелся. И дело не в том, что это было платное учебное заведение, такими теперь никого не удивишь, но обо всем по порядку…

Располагался лицей в здании детского садика, принадлежавшего ранее электромеханическому заводу. За последние три года завод окончательно дошел до ручки.

Руководство уже не только не могло оплачивать социальную инфраструктуру, но даже не имело возможности поддерживать зимой плюсовую температуру в цехах. Детский садик простоял целый год пустой, никем не охраняемый, не отапливаемый. Площадка заросла сорняками в рост человека, и в префектуре спохватились, вспомнили, что такое здание существует лишь после того, как весной во дворе детсада обнаружили два трупа замерзших бомжей. Вот тогда и стали подыскивать зданию нового хозяина.

Дело, казалось бы, несложное – большие площади, не так уж далеко от центра города. Но была одна загвоздка: здания детских садов, школ и других учебных заведений, согласно постановлению правительства, могли использоваться лишь по прямому назначению или, хотя бы, по близкому. Сад имели право перепрофилировать в школу, в гимназию, в лицей, на худой конец, в колледж или университет, но никак не в казино или магазин.

И тут подвернулся удобный случай. В одной из частных школ возник старый, как мир, конфликт. Хозяин, основатель школы, не желал платить учителям нормальные зарплаты, и те устроили тихий заговор, решив сами выступить в качестве основателей нового учебного заведения. Но куда же двинешься без денег?

На какие шиши сделаешь ремонт, закупишь оборудование?

Спасло коллектив то, что у директора имелся друг в израильском посольстве. Когда-то они учились вместе в одной школе, и поэтому их отношения были полны сентиментальных воспоминаний.

– Послушай, – говорил советник израильского посла по культуре своему другу, – наше правительство тратит огромные деньги на то, чтобы научить репатриантов ивриту, адаптировать их к новой жизни.

– Понимаю, – кивал директор.

– А теперь давай с тобой подсчитаем, – советник посла достал бумажку и принялся писать на ней. – В Израиле наше правительство должно тратиться: а) на образование, б) на кредит для покупки жилья, в) на пособия, г) на страховки.., и еще на кучу всякой всячины. И это в расчете на всю семью, чтобы вырастить одного-двух детей, рожденных в России.

– Это я и имел в виду, когда пришел к тебе, – усмехнулся будущий директор лицея, который уже видел себя в новой должности.

Советник посла вновь взял в руки фломастер и принялся вычеркивать один за другими пункты расходов своего правительства.

– А теперь представим себе дело так, что к нам в Израиль…

– К вам, – поправил его директор.

– Все равно к нам.., будут приезжать только образованные люди.

– Другие, по-моему, и не едут.

– Знаю, среди наших необразованных практически не бывает. Но здешнее образование, знаешь…

– Какое же тебе нужно?

– Когда я говорю «образованные», то имею в виду людей, знающих язык, компьютер, умеющих работать в Интернете.

– Где же ты таких наберешь?

– Ты мне их подготовишь, а через посольство мы организуем финансирование. И моему правительству придется тратиться только на образование самих детей.

Мы оплатим обучение евреев здесь, в Москве. Научим их языку, а потом, когда они захотят приехать в Израиль, хлопот с ними не будет. На родителей тратиться не придется, пусть их образованные дети содержат.

На том и порешили. Израильскому посольству не сложно было договориться с правительством Москвы, чтобы под будущий лицей передали пустующее здание детского сада. Директору удалось набрать детей в три еврейских класса, остальные набрали на платной основе из детей других национальностей. В общем, все получилось отлично. Посольство платило за обучение, за кошерные обеды и завтраки, за транспорт, который доставлял детей от дома в лицей. Были довольны и родители, которым не приходилось платить за обучение своих чад. Ну, а то, что родители детей, набранных со стороны, платили, так это и справедливо. В конце концов, у них, русских, нет второй родины, которая взяла бы на себя тяготы финансовых забот переподготовки. Не хочешь – учись в государственной школе, но тогда и не мечтай получить хорошее образование.