Я хлопнула глазами от удивления и Александр напрягся. Подался вперед, ко мне, переплел пальцы рук, которые до этого мирно покоились на столешнице.
– Что-то не так? – уточнил с явным волнением. Даже голос немного дрогнул. И опять меня прямо вынесло. Кирилл должен был за меня волноваться! И переживать – как отреагирую на его обещанные ежедневные звонки и их полное отсутствие! Должен! Но, похоже, уже не обязан!
– Нормально все.
Ну не могла же я посвящать Тамилина в наши семейные дела. Он все-таки не член семьи. Хотя ведет себя именно так, как и подобает порядочному мужу. Ну да ладно! У нас просто договор! Обведем вокруг пальца компаньонов Александра, сделаем материал про недобросовестных рестораторов, которые «на сладкое» клиентам предоставляют невинных маленьких девочек… Брр… Гадость какая! И все! Я свободная женщина. А там… там подумаю – выходить ли мне снова замуж за Кирилла. Наша разлука поможет обоим разобраться с чувствами, отношениями, будущем. Уверена, каждый из нас это отлично понимал. Именно поэтому Кирилл и не звонил. Нечего ему было мне сказать. Пока.
– Ну так поедем ко мне? – ворвался в мои мысли голос Тамилина, еще более тревожный, ждущий.
Я развела руками.
– Но только посмотреть! Вы потом отвезете меня домой и положите, где взяли.
Тамилин поднялся из-за стола и двинулся в сторону кассы, где как раз стояла наша официантка.
– С вами, журналистками, всегда так сложно, – донеслось до меня ворчание Александра. Но при этом голос его звучал совершенно без раздражения, мне показалось – даже с какой-то теплотой.
Я не стала отвечать на инсинуации Тамилина. Решила сохранить честь мундира, даже если этот самый мундир журналиста давно пылился в моем шкафу, метафорически выражаясь. Я ведь уже давно на свободных хлебах.
Тамилин расплатился, и мы вместе вышли из ресторана к его машине. Александр галантно открыл мне дверцу и пригласил на сидение рядом с водительским. Я не возражала. Короткий зимний день уже спорил с первыми сероватыми сумерками. В воздухе кружились снежинки. Легкий ветерок играл ими, создавая затейливые узоры, подсвеченные вывеской и фонарями, которые уже начали неярко светить на столбах.
Машина сорвалась с места и Тамилин подмигнул.
– Вот теперь посмотришь, где я вас с сыном поселю. Может и уезжать потом не захочешь.
Не знаю даже зачем он это сказал. Учитывая всю подноготную наших отношений, ремарка выглядела совершенно неуместно. Однако я поймала волну игры.
– Не боитесь? Я ведь стану вашей законной женой. Может, в самом деле, решу остаться. Ну а вдруг мне понравиться быть женой красивого, богатого, интересного мужчины?
Почему-то сердце пропустило удар. Тамилин посмотрел так, словно что-то заметил и ответил довольно странно.
– Не боюсь. Скорее уж наоборот.
Я замерла, боясь расспрашивать его дальше.
Хотя вопросы так и напрашивались. Наоборот? Это как? Не боится? Или мне не понравится? Или не стану законной женой, учитывая наше соглашение?
Но я почему-то интуитивно ощущала – один вопрос – и мы ступим на какую-то зыбкую почву, шагать по которой я еще не готова. Ну вот никак пока не готова.
Тамилин рулил и посматривал на меня как-то загадочно, а время от времени – даже и с вызовом. Мол, спроси уже, давай, решайся же…
Я постаралась закруглить разговор пожатием плеч. Тамилин издал невеселый смешок и опустил уголки губ. Словно ожидал, что мы продолжим беседу и зайдем куда дальше сказанного…
* * *
Белые пустыни с барханами снега – некогда зеленые поля мелькали по сторонам. Временами вместо них вставали высокие шеренги сосен – ярко-зеленых на фоне ослепительной белизны вокруг. Их сменял частокол темных и пятнистых стволов с паутинками оголенных ветвей, припорошенных пушистыми снежными шапками.
Зимний пейзаж всегда навевал на меня меланхолию. Когда мы въезжали в коттеджный поселок, и охранники приветствовали Тамилина, открывая гигантские металлические ворота, уже занимались настоящие синие сумерки, хотя время едва приближалось к пяти вечера. Однако в поселке было светло почти как днем. Я даже слегка удивилась. В моем поселке в это время уже желательно включать фонарик на сотовом. Здесь же жемчужины фонарей прогоняли полутьму за пределы дороги. Сумерки испуганно жались к углам каменных заборов и таяли на роскошных территориях нуворишей, чиновников и олигархов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я начала крутить головой, оценивая «архитектурные инсталляции». А заодно иллюстрации – насколько богаты кошельки и фантазия у местных. Тут было все: от замков в стиле барокко до чуть более строгих коттеджей с башенками. Убранство участков тоже не отставало. Фонтаны, ледяные замки и лабиринты, искусственные водоемы и прочее…
Мне было жутко любопытно как же выглядит участок Тамилина. И когда мы туда въехали я немного зауважала Александра.
Часть его территории представлял собой нетронутый участок леса. Говорят, эту моду ввел Ярослав Оленев, но меня это мало волновало. «В поместье Тамилина» обнаружилось озерцо, стройные ряды березок. Огромный дуб, каких я с детства не видела и несколько густых хвойных зарослей.
Дом выглядел довольно простым, но вместе с тем красивым и стильным. Белый коттедж с серебристыми металлическими балкончиками – небольшими, скорее декоративными.
Возле дома высилась единственная ледяная скульптура. Наверное, я ожидала, что Александр создаст здесь памятник себе любимому. Именно так, по моему разумению, рассуждали люди его круга. «Кто может любить меня так, как я этого заслуживаю? Я, я и еще раз я!»
Именно поэтому увиденное меня так поразило…
Я ходила вокруг статуи, в человеческий рост, и не могла выдавить ни слова.
– Похоже? – Тамилин подошел слишком близко и пар из его рта оседал на моей коже непрошенным чужим теплом, от которого почему-то совсем не хотелось избавиться.
– А почему? – только и вскинула я бровь.
– Захотелось во дворе чего-то красивого. А вы очень красивы.
Он сказал это просто, без слащавой наигранности. И без попытки подкупить меня лживым комплиментом.
– А может для компаньонов? – я хитро прищурилась. – Придут и сразу увидят, какая у вас семейная идиллия… У нас…
Тамилин странно насупился и, кажется, даже слегка удивился, словно не предполагал такого варианта.
– Вообще я не планировал встречаться с ними дома. Хотя у нас должна состояться парочка семейных посиделок, – Александр странно усмехнулся – будто бы даже без особого веселья. – Но я предполагал снять кафе Заглятдинова. Чтобы и антураж и прочее. Не люблю смешивать работу и личное.
– То есть, кроме меня, этого никто не увидит? – продолжала я удивляться.
– Вообще статуей каждый день любовался я. Ну и ваш сынишка, думаю, оценит какая удивительно красивая у него мама.
В голосе Тамилина прозвучали такие нотки: теплые, ласковые, что я просто замерла, пораженная и сбитая с толку.
Да чего это он? Александр заметил и чуть развернул меня за плечо.
– Давайте смотреть комнаты, которые я приготовил для вас с Климом!
Дом произвел на меня приятное впечатление. Большая входная группа под голубым пластиковым козырьком с мириадами мелких лампочек, тяжелая, внушительная дверь. Тамбур с множеством рогатин для одежды и полочек для обуви. Словно Тамилин готовился жить большой и дружной семьей.
Одно дело – масштабы комнат и размеры самой постройки, они вполне могут означать, что хозяин любит просторы. И совсем другое – ощущение, что все здесь готово для того, чтобы в доме зазвучал женский голос, детский смех и возгласы друзей, которые регулярно приходят в гости.
Александр помог мне раздеться и повел дальше.
За парадной располагались две гостиные комнаты первого этажа, которые делили его с кухней.
Мягкая, удобная мебель, подобранная в тон, запах пирогов и ягодного чая… Здесь действительно витало ощущение уюта. Только семьи и не хватало.
Александр повернул меня к лестнице, аккуратно придерживая за талию. И то ли мне почудилось, то ли рука его здорово нагрелась, а голос зазвучал с легкой хрипотцой.