Читать интересную книгу Загадка смерти Сталина - Абдурахман Авторханов

Даже объявления о наступлении новой эры после Павла и после Сталина перекликаются между собою. Обычная традиционная формула при естественном наследовании престола в старой России гласила, что сын будет управлять в духе «незабвенного родителя нашего», но в манифесте 12 марта 1801 года Александр I подчеркнул, что будет управлять по законам и «по сердцу» покойной государыни Екатерины II. Это означало либеральное управление. Заговорщики против Сталина в своем первом постановлении после его смерти отмежевываются от него тем, что умалчивают его имя и обещают управлять страной, руководствуясь «выработанной нашей партией политикой», а не «гениальными указаниями» только что умершего «отца, учителя и вождя». При этом наследники предупреждают против возможного «разброда и паники» (ничего, мол, страшного не произошло!). Вот соответствующее место из Постановления совместного заседания пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР, Президиума Верховного Совета СССР от 7 марта 1953 года:

«Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Совет Министров Союза ССР, Президиум Верховного Совета СССР в это трудное для нашей партии и страны время считают важнейшей задачей партии и правительства — обеспечение бесперебойного и правильного руководства… что в свою очередь требует… недопущения какого-либо разброда и паники, с тем чтобы таким образом безусловно обеспечить успешное проведение в жизнь выработанной нашей партией и правительством политики как во внутренних делах нашей страны, так и в международных делах».

Таким образом, в этом первом, самом важном юридическом акте о престолонаследии нет ни слова о Сталине, но есть обещания управлять так, как когда-то управляла наша «государыня» — партия.

Если аналогия, то до конца: граф Пален думал, что править Россией при молодом царе будет он, но Александр I уволил его в отставку. Свергая Сталина, Берия думал превратить Россию сталинскую в Россию бериевскую, прикрываясь именем номинального царька Маленкова, но его перехитрили и отправили на тот свет, руководствуясь его же «философией»: лучший враг мертвый враг.

КАК ПРОИЗОШЕЛ ПЕРЕВОРОТ?

Если существование антисталинского заговора надо считать фактом неоспоримым (как по условиям сложившейся наверху олигархии, так и по объективным результатам переворота), то вопрос, как произошел сам переворот, остается все еще одной из самых глубоких тайн Кремля.

После XX съезда, после «Закрытого письма ЦК» к партии, после ряда статей в печати в начале 1956 года с разоблачениями Сталина советские и иностранные коммунисты начали бомбардировать ЦК КПСС письмами и запросами: «Если Сталин был такой негодяй, то что же делали вы, ведь он без вас был ничто?» ЦК решил, что настало время сказать что-то важное. Было издано постановление ЦК КПСС от 30 июня 1956 года «О преодолении культа личности и его последствий». В нем ЦК первый и последний раз признал, что антисталинские руководители ЦК (четверка) не сидели сложа руки. В их лице был создан противовес Сталину: «XX съезд партии и вся политика ЦК после смерти Сталина ярко свидетельствуют о том, что внутри ЦК партии имелось сложившееся ленинское ядро руководителей» («Правда», 2.07.56).

Так как в это «сложившееся ленинское ядро руководителей» не входил сам Сталин, то абсолютно ясно, что оно и сложилось против него. Таким образом, это «ленинское ядро» и есть псевдоним антисталинского заговора. Заговор фактически признается, но о технике его осуществления умалчивается (только через десять лет после смерти Сталина Хрущев немножко приподнял завесу над этой тайной). Однако сначала разберем версии, появившиеся в западной прессе.

Первая версия принадлежит Илье Эренбургу — подставному лицу, рупору тогдашнего руководства Кремля. Поручая Эренбургу эту миссию, Кремль преследовал те же цели, что и в постановлении ЦК от 30 июня 1956 года о культе личности: дать понять, что, когда Сталин создавал дело «врачей-вредителей», руководители ЦК не сидели сложа руки. Свою версию Эренбург рассказал французскому философу и писателю Жану Полю Сартру. После публикации во французской прессе она обошла и всю мировую печать.

Вкратце рассказ Эренбурга сводится к следующему: 1 марта 1953 года происходило заседание Президиума ЦК КПСС. На этом заседании выступил Л. Каганович, требуя от Сталина: 1) создания особой комиссии По объективному расследованию «дела врачей»; 2) отмены отданного Сталиным распоряжения о депортации всех евреев в отдаленную зону СССР (новая черта оседлости). Кагановича поддержали все члены старого Политбюро, кроме Берия (?!). Это необычное и небывалое единодушие показало Сталину, что он имеет дело с заранее организованным заговором. Потеряв самообладание, Сталин не только разразился площадной руганью, но и начал угрожать бунтовщикам самой жестокой расправой. Однако подобную реакцию на сделанный от имени Политбюро ультиматум Кагановича заговорщики предвидели. Знали они и то, что свободными им из Кремля не выйти, если на то будет воля Сталина.

Поэтому они приняли и соответствующие предупредительные меры, о чем Микоян заявил бушующему Сталину: «Если через полчаса мы не выйдем свободными из этого помещения, армия займет Кремль!» После этого заявления Берия тоже отошел от Сталина. Предательство Берия окончательно вывело Сталина из равновесия. А Каганович вдобавок тут же на глазах Сталина изорвал в мелкие клочки свой членский билет Президиума ЦК КПСС и швырнул Сталину в лицо. Не успел Сталин вызвать охрану Кремля, как его поразил удар: он упал без сознания. Только в шесть часов утра 2 марта к Сталину были допущены врачи (см.: «Die Welt», 1.09.56).

«Выстрелом» Эренбурга послесталинский ЦК хотел убить трех зайцев; во-первых, мы не бездействовала, когда Сталин хотел создать новую черту оседлости для советских евреев; во-вторых, Сталин умер не без нашей помощи; в-третьих, Берия, как всегда, был со Сталиным, но перешел на нашу сторону, когда увидел, что армия с нами. Отметим, что, как и в будущих рассказах Хрущева, в версии Оренбурга врачи к Сталину вызываются только на второй день его смертельного удара.

Через год — в 1957 году — Кремль инспирировал выступление за границей бывшего члена Президиума ЦК КПСС и секретаря ЦК КПСС, а потом посла СССР в Нидерландах Пономаренко. И хотя Пономаренко, по существу, лишь подтвердил рассказ Эренбурга, его версия, поскольку он был официальным лицом и членом ЦК, была подхвачена мировой прессой как величайшая сенсация.

Вот эта версия. Сталин в конце февраля 1953 года созвал заседание Президиума ЦК и сообщил о показаниях «врачей-вредителей» — как они умерщвляли видных деятелей партии и как они собирались делать это и дальше. Одновременно Сталин представил на утверждение Президиума ЦК проект декрета о депортации всех евреев в Среднюю Азию. Тогда выступили Молотов и Каганович с заявлениями, что такая депортация произведет катастрофическое впечатление на внешний мир. Сталин пришел в раж, начал разносить всех, кто осмеливался не соглашаться с его проектом. Еще раз выступил Каганович, на этот раз резко и непримиримо, демонстративно порвал свой партбилет (членский билет Президиума ЦК? — А. А.) и бросил его на стол перед Сталиным. Каганович кончил речь словами: «Сталин позорит нашу страну!»

Кагановича и Молотова поддержали все, и негодующий Сталин вдруг упал без сознания — с ним случился коллапс. Берия пришел в восторг и начал кричать:

«Тиран умер, мы — свободны!» — но когда Сталин вдруг открыл глаза, Берия якобы стал на колени и начал просить у Сталина извинения. (Эта банальная сцена с Берия присутствует во многих советских инспирациях.)

Автор, у которого мы взяли версию Пономаренко, спрашивает: «Было ли Сталину разрешено умереть своей смертью или, как упорно утверждают слухи, против него организовался заговор его наследников?»

По словам Эренбурга, сам Сталин был глубоко убежден, что члены Политбюро организовали заговор с целью убить его. Только очень странно и в свете дальнейших событий просто необъяснимо, что Сталин перепутал воображаемых заговорщиков с подлинными. В рассказе, приписываемом Эренбургу, говорится:

«После XIX съезда стало ясно, что у Сталина мания преследования… Он готовил самую великую кровавую чистку, хотел физически уничтожить ЦК XIX съезда. Он в разговорах высказывал мысль, что Ворошилов, Молотов, Каганович, Микоян хотят убить его» (там же).

Эти высказывания или подозрения Сталина полностью согласуются с его повседневным поведением и с его отношением к своим соратникам. Как мы видели, Сталин их всех открыто обвинял в измене.

После XXII съезда КПСС вновь встал вопрос о смерти Сталина: неужели тиран, совершивший столько преступлений (о них говорил на съезде не только Хрущев, но и все новые члены Президиума ЦК), умер своей смертью? Разоблачения чудовищных преступлений Сталина (от массовых расстрелов по «спискам», без суда старых большевиков и даже жен многих из них и до новых подробностей убийства Кирова) так, видно, задели партию, что в ней нарастало возмущение: почему же такого негодяя не убили?