Читать интересную книгу Алешин год - Юрий Третьяков

— Непохожа сделалась, — объяснил он. — В печке расплылась… А сырая совсем похожая была…

Если присмотреться получше, то всё-таки немного похоже, что это птица: где изюминки вместо глаз вставлены, там — голова, па другом конце — хвост, посредине — крылья. Вдобавок сверху она чем-то хорошим обмазана, зарумянилась и пахнет вкусно.

Пашка-букашка прослышал про выставку и тоже пришёл. Он принёс какие-то жёлтенькие печеньица и говорит:

— Дайте мне тарелку, я свои печеньица положу.

Хотел его Алёша прогнать, но бабушка сказала, что гостей прогонять невежливо…

Так и остался Пашка-букашка непрогнанный: пускай уж его плохие печеньица на хорошей выставке побудут!

Бабушка ушла, сказав:

— Вы тут не балуйтесь, ждите… Скоро народ придёт выставку смотреть…

Долго никакого народу не приходило… Повара сидели и сами свою выставку смотрели. Потом пришли Юрик с Милой. Но они маленькие, в выставках ещё не смыслят. Потом Алёнка сказала:

— Надо наши тортики разрезать на куски… для красоты!

Взяла нож и разрезала свой и Алёшин торты. Режет и приговаривает:

— Вот этот Алёшин грибок падает… Негде ему быть… Я его съедаю! Вот этот орех и жёлудь упали… Их тоже ем!

Алёша высмотрел на её торте лишний персик, который плохо держался, и сказал:

— А я беру себе вон тот персик!..

Взял самый лучший персик и съел.

А Василёк схватил другой.

Алёнка вспомнила:

— Ой! Я у Алёши попробовала, а у себя не пробовала даже!

И съела у себя две сливы.

Тогда Василёк взял по куску от Алёнкиного и Алёшиного тортов, начал от них по очереди откусывать, пробовать:

— Ничего… — бормочет. — Хорошие!..

Дальше всё быстро пошло.

Алёнка попробовала, нет ли чего на Васильковой птице, чтоб непрочно держалось. Покачала хвост — он отломился, Алёнка его — в рот. Тут Алёша наскочил — птицыну голову себе отломил. Он уже давно её облюбовал.

Глупые Юрик с Милой подумали, что выставку уже можно начинать съедать, и тоже по два куска себе взяли.

Крики начались:

— Алёнкин я не пробовал!

— Чур, моя земляничина!

Только Пашка-букашка не растерялся: сгреб свои печеньица с тарелки и давай их скорей уплетать!

Все только понемножку попробовали друг у друга, а от выставки почти ничего не осталось, одни кусочки…

Алёнка сказала:

— Какая некрасивая стала наша выставка… Давайте доедим…

Кусочки уже поровну поделили, всем помалу досталось. Пашке-букашке ничего попробовать не дали, за то, что он своих печеньиц никому не дал.

Доели последние крошки, и бабушка пришла.

А с ней — тётя Оля и кум.

Тётя Оля оглядела всё вокруг и говорит:

— Здравствуйте! Слыхали мы, что у вас тут выставка очень интересная открылась… Можно поглядеть?

Все молчат, одна Алёнка ответила:

— Можно… но только её уже нет…

— Куда же она подевалась? — спрашивает тётя Оля.

— Да мы её съели нечаянно! — объяснила Алёнка. — Понемножку друг у друга попробовали… глядим… уже тарелки одни… пустые…

— Ах, еловая голова! — засмеялся кум. — Должно быть, вкусная выставка была!

— Вкусная! — подтвердил Алёша. — Надо скорей другую устраивать!

КАК ПЛЫЛИ В ЛОДКЕ

Совсем осень пришла… Везде холодно, хмуро, дождик моросит. Холодные лужи стоят, в них сухие листья мокнут… На улицу не хочется выходить, а хочется играть дома, где от печки тепло и дымом хорошо пахнет.

А Пашке-букашке купили самосвал! Большой, хоть сам садись, в кузов влезает целое ведёрко песку, и колёса большие, как баранки.

Алёнка рассказала:

— Я уже видела! Как его из машины вынимали и в дом несли. Сам чёрный, а кабина и колёса зелёные!

Собрались Алёша, Алёнка и Василёк, пошли по дождику самосвал смотреть.

Пришли к Пашкиному дому, начали стучать в калитку.

Пашка-букашка откликнулся:

— Чего вам?

— Паша, — ласковым голосом попросила Алёнка, — покажи нам свой красивенький самосвальчик…

Пашка подумал за калиткой и отвечает:

— Ни покажу!

— Почему? — спрашивает Алёнка. — Мы не ломать пришли… Глянем только…

В калитке — дырочка, в неё Пашка выглядывает и не открывает.

— Нельзя! — говорит. — Это вещь дорогая… Семь рублей двадцать две копейки стоит!

— Вот ещё! — разозлилась Алёнка. — Да у меня кукла подороже стоит… тыщу рублей! И то всем показываю! Играть тоже даю! И даже Алешка волосы ей оторвал… И то не плачу!

— Нет, — отвечает Пашка-букашка. — Вы меня всегда прогоняете, а я вам за это свой самосвал не покажу.

— И мы тебе ничего не покажем! — грозит Алёнка.

— А мне и не нужно! — хихикает за калиткой Пашка. — У вас и показывать нечего… Все игрушки старые, неинтересно уже ими играть…Что?

— Ну и пускай у тебя самосвал! — закричала Алёнка. — Ну и езди на своём самосвале! А мы… А мы… на лодке поедем!

Помолчал Пашка, потом говорит:

— У вас и лодки никакой нет… И речки тоже… где ехать…

— Есть! Есть! — звонко закричала Алёнка. — Ещё какая лодка! Получше твоего самосвала! Алёшка, Василёк, пошли!

И зашагала домой — кулаками размахивает, косички мотаются.

Алёша с Васильком сзади идут и думают: про какую лодку Алёнка говорила?

А она провела их к себе во двор, начала весь двор оглядывать.

Потом закричала:

— Вот!

И показала на старую телегу без колес, стоявшую под навесом:

— Вот будет лодка!

Пригляделись к телеге Алёша с Васильком: настоящая прямо лодка — длинная, деревянная и есть где сидеть.

А речку и вовсе легко сделать. Прочертили по земле две длинные полосы от ворот до огорода — этот берег я тот берег.

Алёнка командует:

— Алёшка! Тащи сюда свой лук и собаку! Василёк пускай ружьё несёт — стрелять будем! Зайца матерчатого не забудь. А я куклу вынесу — повезём её тоже!

Так раскричалась, что мама её выглянула.

— Алёнка! — говорит. — Опять кричишь громче всех!

Алёнка потишела и объяснила:

— Я не виновата, что у меня голос такой громкий! Мы в кино Буратину смотрели, там все хохотали, как прямо полоумные, и я тоже! Потом мама говорит: «Твоё хохотание громче всех раздавалось!»

Ребята принесли свои игрушки, нагрузили лодку, сами сели и поплыли.

Старые игрушки обрадовались, что они в лодке, заиграли ещё лучше.

Плывёт лодка по дикой речке среди дикого леса. Везде в чаще спрятались Бармалеи, страшные звери, людоеды и колдуны.

Впереди на лодке сидит Алёша-охотник с луком: — целится и стреляет, а сзади сидит Василёк-охотник с ружьём — тоже целится и стреляет, если кто сзади начинает подкрадываться. Собака Пудель сторожит, заяц с куклой едут так.

Кругом всё дикое… Дикие куры ходят и кудахчут дикими голосами. Дикая корова в сарае мычит, дикая соседская собака лает. А дикий кот Зубастик в огороде копает себе ямку.

Сама Алёнка всем угощение стряпает и придумывает, кому что делать.

Разволновались путешественники и про дождик забыли — даже жарко ехать.

А у Алёнки ещё и печка топится — огонь из красных кленовых листьев пылает… Алёнка стряпает, а сама кругом озирается и вскрикивает:

— Василёк! Вон крокодил! Стреляй в него!

Василёк из ружья бах — крокодил подстрелен.

— Алёша! Бармалей!

Алёша из лука раз — Бармалей подстрелен.

Лев встретился — подстрелили.

Тигр — тоже подстрелили.

Всех, кто страшный, подстрелили.

А дикого кота Зубастика не стали подстреливать, а поймали живого и взяли к себе в лодку, пусть тоже плывёт.

Пашка-букашка не вытерпел, явился узнать, какая тут ещё лодка.

Приоткрыл калитку и заглядывает. Постоял, посмотрел и говорит:

— Ну и лодка.

На него никто внимания не обратил, потому, что на глубокой речке, чуть зазеваешься, может лодка потонуть.

Долго Пашка стоял, глазел, потом спрашивает:

— А где у вас речка?

— Она заколдована! — отвечает Алёнка. — Одни мы видим!

Подумал Пашка и говорит:

— Я тоже вижу… Какой лес страшенный… Тигр подкрадывается… Вон он — сбоку… Забегай!

Не ответили Пашке. Он стоит в калитке, не уходит, а лодка плывёт.

И видит Пашка, как Алёша возвращается из-под дождика мокрый, с добычей, и Алёнка вскрикивает от радости, начинает его кормить глиняными пирожками и сильней растапливает красными листьями огонь в печке.

А как похоже умирал Алёша, когда его укусил бегемот! Как ухаживала за больным Алёнка, давала ему поесть всяких листиков и плакала над ним жалобным голосом!

Когда один не совсем убитый тигр хотел прыгнуть, а Василёк в него прицелился, Пашка забылся, крикнул:

— Ба-бах! — Поскользнулся и упал.

Алёнка захохотала, а за ней и Алёша с Васильком.