— Проблемы — это значит дела, — обернулся Горошек к Ике. Ика улыбнулась очень сладко. Даже чересчур сладко.
— Может быть, ты хотел сказать: задачи? — спросила она.
— А в-третьих, — оборвал начинавшуюся ссору Капитан, — сейчас уже поздно и пора ужинать.
— Вот результат твоей болтовни, — проворчал Горошек. Но Ика, к счастью, не расслышала.
— А после ужина? — спросила она.
В голосе Капитана прозвучала странная нотка.
— После ужина, возможно, поговорим, — сказал он. — Но только, когда стемнеет.
ИКА РАЗОГРЕЛА УЖИН, а Горошек настроил приемник и накрыл на стол. Когда пили чай, как раз кончилась музыкальная передача, и дикторша сказала:
«Говорит Варшава. Передаем вечерний выпуск последних известий».
— Ох-ох-ох, — вздохнула Ика. — Настрой на что-нибудь другое.
— Ни в коем случае, — сказал Горошек. — Человек должен знать, что делается на свете.
Ика пожала плечами — в точности так, как это обычно делала мама Горошка во время передачи последних известий. А Горошек уселся в кресло возле приемника с таким же выражением, какое в подобных случаях бывало у отца Ики.
— «Новости из-за рубежа», — начала дикторша.
Новости были как новости.
Дикторша рассказывала о том, что и в связи с чем заявил один американский министр, а также, что об этом заявлении думают другие иностранные министры.
Потом было несколько трудных слов о новом открытии двух чешских и одного шведского профессора в…
— В чем, в чем? — спросила Ика.
— В области биохимии, — объяснил Горошек.
— А что это такое?
— Тише, — рассердился Горошек, делая вид, что не замечает усмешки Ики, усмешки, которая — не без доли истины — говорила: ты, дружок, столько же смыслишь в биохимии, сколько и я.
Но сразу же вслед за этим дикторша сообщила следующую новость:
«Со вчерашнего дня над Центральной Африкой свирепствуют ураганы и песчаные бури небывалой силы».
— Песчаные бури? — спросила Ика. — Такие, такие…
— Да тише… — уже не на шутку рассердился Горошек.
«Всеобщее беспокойство, — продолжала дикторша, — вызывает судьба пассажирского самолета Африканской Авиалинии, который стартовал сегодня с аэродрома в Браззавиле и, с тех пор как вошел в полосу ураганов, не подает признаков жизни. В самолете вместе с экипажем находилось семьдесят восемь человек. Поиски продолжаются».
После секундной паузы дикторша начала читать следующее сообщение, но Горошек перестал слушать. Он встал.
— Семьдесят восемь человек, — сказал он.
— Как называется аэродром?
— Браззавиль.
— А где это?
Горошек вышел на минуту в другую комнату. Вернулся с атласом. Нашел большую карту Африки и молча расстелил ее на столе. Ребята склонились над желто-коричнево-зеленым материком, окруженным голубыми пятнами морей и океанов.
— Вот здесь, — сказал Горошек, — Браззавиль. Это Конго. В Экваториальной Африке.
— Экваториальной? — удивилась Ика.
— Да.!.. Экваториальная… — это значит центральная.
— Почему?
— Ой, «почему, почему?» — фыркнул Горошек от злости. — Потому что там экватор.
Ика явно обиделась.
— Ладно, ладно… А что значит биохимия?
Горошек пожал плечами.
— Знаю, да не скажу.
Ика хотела саркастически рассмеяться, но вдруг спросила:
— Что такое?
— Вот это да! — сказал Горошек. — Икота у нее, что ли?
Действительно, было чему удивляться. Голос дикторши, которая начала было передавать сообщения по стране, почему-то стал прерываться. Скажет несколько слов — и вдруг из репродуктора звучит какой-то писк.
Это было даже смешно.
«Как сообщает наш келецкий корреспондент, — звучало из репродуктора, — фабрика… пи-пи-пи, паа-паа-паа, пи-пи-пи… с превышением. Выпущено… пи-пи-пи, паа-паа-паа, пи-пи-пи… и электрических нагревательных приборов…»
— Хи-хи-хи, — покатилась Ика, — … пи-пи-пи с превышением! Но Горошек вдруг стал очень серьезным.
— Погоди! — крикнул он. — Да ведь это… — И оборвал.
Дикторша уже замолчала. Через минуту должен был начаться симфонический концерт. А между тем тот таинственный сигнал не прекращался: пи-пи-пи… паа-паа-паа… пи-пи-пи. И снова: три коротких писка, три длинных, три коротких.
— Три коротких, три длинных, три коротких… — шепнула Ика.
— Что это такое?
— Это, — сказал Горошек, — сигнал SOS! Понимаешь? SOS!
— SOS?
— Да.
Ребята смотрели друг на друга, широко открыв глаза.
— Кто-то терпит бедствие! — сказал Горошек.
— Кто-то просит помощи, — тихо повторила Ика.
Сигнал прозвучал еще только один раз и замолк.
А из репродуктора звучал приятный, ласковый голос диктора станции Катовицы:
— Начинаем концерт Большого симфонического оркестра Польского радио под управлением Яна Кренца и при участии скрипачки Ванды Вилкомирской… Сейчас вы услышите в исполнении оркестра увертюру к опере Вольфганга Амадея Моцарта «Свадьба Фигаро».
После недолгой паузы грянула музыка. Казалось, целая толпа скрипок, заливаясь звонким смехом, торопливо взбегает по стеклянной лестнице…
Однако Горошку и Ике на этот раз было не до музыки.
Ведь кто-то взывал о помощи. Кто-то умолял их о спасении, подавая сигнал SOS. Где-то, на морях и океанах, свирепствовали штормы… По волнам плыли ледяные горы, айсберги, угрожая гибелью кораблям. Туман подстерегал самолеты. Над Центральной Африкой бушевал ураган, и где-то там, на ее неведомых просторах, затерялся большой пассажирский самолет…
Ребята молча переглянулись. Это было посерьезнее, чем история с маленьким мальчиком, который потерялся на вокзальном перроне. Неужели и вправду они минуту назад услышали этот вопль отчаяния, этот сигнал, звучавший как крик о помощи?
Кто же звал на помощь? Откуда? Почему? Кого?
У Ики подозрительно заблестели глаза. Но на этот раз Горошек знал, что делать.
Он сурово нахмурился и захлопнул атлас.
— Набрось пальто! — приказал он коротко. — Первым делом мы должны посоветоваться с Капитаном.
Ика обрадованно мотнула головой и подбежала к окну. Но у нее сразу же задрожал голос.
— Горошек, — сказала она. — Горошек! Он не подает никаких знаков. Ничего не выйдет!
— Что значит «ничего не выйдет»! — крикнул Горошек. — Не хнычь!
Ика стиснула зубы. Прежде чем Горошек успел выключить радио, погасить лампу и сорвать с вешалки пальто, она была уже на лестнице. Он догнал ее только в парадном.
— ЗНАЧИТ, ЯВИЛИСЬ, — СКАЗАЛ КАПИТАН.
— Явились, — повторили они.
— Садитесь, — буркнул он, распахнув дверцу. Голос его был очень серьезным, даже суровым.
— Слышали сигнал?
— Да.
— Поняли его?
— Да, — шепнула Ика.
— Понять-то мы поняли, — сказал Горошек. — Я знаю азбуку Морзе, и мы оба знаем, что такое SOS. Но ведь мы не знаем, откуда пришел этот сигнал? Кто его передал? Зачем? И был ли этот сигнал направлен именно нам? Вот это мы и хотим…
— Знать! — прервала его Ика. — Хотим знать, к нам ли обращались!
— К вам, — сказал Капитан.
В глубине души они ждали именно такого ответа. Но, когда они его услышали, когда он прозвучал громко и ясно, оба были прямотаки ошарашены. У ребят перехватило дыхание, а все мысли разлетелись, словно их разогнало ветром.
— А… а почему? — спросил в конце концов еле слышным шепотом Горошек.
— Почему именно к нам? — повторила Ика.
— Потому что только вы, — отвечал Капитан, — можете помочь тем, кто сейчас нуждается в помощи.
— Почему только мы?
— Чем же мы можем помочь?
— Слушайте, — строго сказал капитан. — Имейте в виду — никто вас не будет заставлять. Дело серьезное. Очень. Тут могли бы заколебаться и взрослые. Увы, взрослые тут ничего не сумеют сделать. Только вы можете попытаться помочь.
— Да как же? — лихорадочно перебил его Горошек. — А главное, кто это…
— Вы когда услышали сигнал? — прервал его Капитан.
— Во время передачи вечернего выпуска последних известий.
— Как раз после сообщения о бурях над Африкой!
— И о пропавшем самолете!
— Вот то-то и оно, — сказал Капитан. — Это как раз тот самолет.
Ребята онемели. У них, честно говоря, отнялся язык. И в наступившей тишине заговорил Капитан:
— В самом начале бури удар молнии вывел из строя радиостанцию этого самолета. Потом произошла авария одного из моторов. Самолет, летя над пустыней, был снесен бурей далеко в сторону от намеченного курса. И в конце концов он совершил вынужденную посадку, повредив при этом шасси. К счастью, ни пассажиры, ни экипаж не пострадали, но положение очень опасное. Буря продолжается. На самолете нет запасов ни воды, ни пищи. Не забудьте: самолет сбился с маршрута. Его ищут — ищут уже двенадцать часов, но идут, так сказать, по ложному следу. Ведь самолет в Сахаре все равно что песчинка на городской площади. А экипаж не в состоянии никому сообщить о месте посадки.