Читать интересную книгу Шаляпин - Виталий Дмитриевский

Александр Николаевич Бенуа (1870–1960) — живописец, график, декоратор и режиссер — на три года старше Шаляпина. Его воспоминания воссоздают «художественный дух» российской столицы этих лет. «Вообще, во всем Петербурге царит изумительно глубокая и чудесная музыкальность (по количеству рек и каналов Петербург может соперничать с Венецией и Амстердамом), и музыкальность эта как бы заключается в самой влажности атмосферы. Однако что там доискиваться и выяснять. У Петербурга, у этого „казарменного“, „ничего в себе национального не имеющего города“ есть своя душа, а ведь душа по-настоящему только и может проявляться и общаться с другими душами посредством музыки».

Возможно, провинциальный певец Шаляпин видел город иными глазами, однако «музыкальность» столицы он если не осознал, то, безусловно, почувствовал. Как бы то ни было, он решил остаться в Петербурге и в надежде на счастливый случай дал объявление в газете: «Оперный артист (бас), свободный на зимний сезон, ищет ангажемента». Предложений, однако, не последовало. Шаляпин покинул Новую Деревню и переселился на Охту, пристанище петербургской ремесленной бедноты, район жалких лачуг, чахлых деревьев: здесь жизнь дешевле.

«Колосс по увеселительной части». Карикатура на М. В. Лентовского. 1883 г.

Столица в эту пору сильно менялась, утрачивала свой «строгий, стройный вид». Огромные доходные дома неожиданно возникали даже в центре города, они скрыли Адмиралтейство, ранее выходившее на Неву, и Петербург лишился едва ли не лучшего из своих архитектурных ансамблей. Одно из уродливых зданий — Панаевский театр, названный так по фамилии своего владельца. Летом 1894 года его арендовало Оперное товарищество дирижера И. А. Труффи. Неудивительно, что здесь вскоре оказался и Шаляпин.

Труппу набрали в основном из провинциальных певцов, и они с энтузиазмом взялись за дело. «Сегодня товарищи имели первое заседание, на котором были вполне определены как состав, так и месячный бюджет товарищества. С завтрашнего дня начнутся репетиции», — сообщала газета «Новости» 29 августа. Репертуар составили из популярных ходовых названий, хорошо знакомых Шаляпину по Тифлису: «Трубадур», «Аида», «Травиата» Дж. Верди, «Жизнь за царя» М. Глинки, «Африканка» Дж. Мейербера, «Кармен» Ж. Бизе, «Фауст» Ш. Гуно, «Паяцы» Р. Леонкавалло.

Неуютный зал не понравился Федору, но коллеги встретили его хорошо, и в первом же спектакле — «Фаусте», состоявшемся 18 сентября 1894 года, — он пел Мефистофеля. Газета «Новое время» писала: «Приятный бас у г. Шаляпина (Мефистофель), силы этого певца, кажется, невелики, под конец спектакля его голос звучал утомленно в сцене в церкви и в серенаде, которую его, однако, заставили повторить». «Голос его хорош», — отметила и «Петербургская газета»; указав на малую опытность артиста, плохой грим и ряд вокальных промахов, репортер тем не менее оценил общее впечатление в пользу певца.

Спустя месяц — премьера оперы Дж. Мейербера «Роберт-Дьявол». Шаляпин пел Бертрама. Рецензент «Нового времени» опять выделил его из прочих исполнителей, назвал его пение «сравнительно недурным». «Петербургская газета» оказалась более сдержанна, а в газете «Русь» начинающий музыкальный обозреватель, в будущем известный композитор Николай Черепнин, разнес спектакль в пух и прах…

Глава 8

УРОКИ СТОЛИЧНОЙ ДРАМЫ

20 октября 1894 года почил в Бозе император Александр III. В знак траура театры закрыты почти на полтора месяца, но Панаевской труппе после долгих хлопот разрешили играть оперы. Спектакли пошли удачно. О Шаляпине одобрительно отзываются рецензенты, певцом интересуются знатоки театра, за кулисы приходят известные в художественном мире люди.

Один из таких авторитетных музыкантов — Василий Васильевич Андреев (1861–1918), балалаечник-виртуоз, организатор и руководитель русского народного оркестра. Он сразу оценил талант Шаляпина, проникся к нему теплой симпатией, пригласил к себе. В его доме собирались музыканты, артисты, художники. «Душа моя насыщалась в нем красотой, я смотрел, слушал, учился», — признавался впоследствии Шаляпин.

В. В. Андреев в ту пору еще не имел той блистательной славы, она пришла к нему позже, но «в художественных кругах» уже был известен. В 1889 и 1892 годах его оркестр имел успех в Париже, он стал часто выступать с концертами в Петербурге и Москве. Андреев возрождал и совершенствовал старинные народные инструменты. По остроумному выражению современника, он ухитрился соединить «фрак и балалайку», сделал свой оркестр великолепным музыкальным коллективом, любимым в самых разных слоях российской и европейской публики.

Андреев привлекал к себе простотой общения, открытым дружелюбием, приветливостью. При этом Василий Васильевич за элегантность и изысканность почитался в художественных кругах «законодателем мод». Наблюдая Шаляпина, Андреев, как когда-то Усатов, заботливо советовал певцу, как следует вести себя в обществе.

— Чай пить во фраке не ходят… Фрак требует лаковых ботинок, — иногда осторожно замечал Василий Васильевич.

Федор не обижался, он и сам тяготился своей провинциальной неуклюжестью. «В. В. Андреев усердно и очень умело старался перевоспитать меня. Уговорил остричь длинные „певческие“ волосы, научил прилично одеваться и всячески заботился обо мне», — с благодарностью вспоминал он впоследствии.

Андреевские «пятницы» для Шаляпина — серьезные уроки этики, культуры, познания искусства. Молодой артист подкупал своей необыкновенной восприимчивостью, как губка впитывал он новые впечатления, жадно слушал собеседников. Василий Васильевич целенаправленно расширял круг его знакомых и наконец свел с дирижером Мариинского театра Эдуардом Францевичем Направником (1839–1916).

В дом известного знатока искусства Тертия Ивановича Филиппова (1826–1899) Федора привели В. В. Андреев и новые молодые друзья певца братья Василий и Николай Стюарты. Т. И. Филиппов — фигура колоритная. Член Комитета министров, государственный контролер, убежденный славянофил, он дружил с А. Н. Островским, Ап. А. Григорьевым, М. А. Балакиревым, М. П. Мусоргским, Н. А. Римским-Корсаковым, В. В. Андреевым. Тертий Иванович щедро покровительствовал замечательному исполнителю былин Трофиму Рябинину, известной сказительнице-«вопленице» Орине Федосовой. М. А. Балакирев называл Т. И. Филиппова «другом русской музыки», а Горький почитал его как «крупнейшего любителя и знатока древней русской песни». Помимо высоких государственных чинов Филиппов был активным членом Русского литературного общества, председателем песенной комиссии отделения этнографии Русского географического общества, энергично руководил работой по собиранию, изучению и изданию народных песен, организовывал научные экспедиции по сбору отечественного фольклора.

Федор стал бывать на музыкальных вечерах Филиппова, пел соло и в хоре. В начале января 1895 года Т. И. Филиппов собрал в гостиной многих знаменитостей: играл на рояле приехавший из Москвы вундеркинд Иосиф Гофман, свои чудесные сказы-былины и рекрутские причитания выпевала Орина Федосова. Много лет спустя М. Горький воскрешал свои встречи с Ориной Федосовой в романе-эпопее «Жизнь Клима Самгина»:

«…Полился необыкновенно певучий голос, зазвучали веские, старинные слова. Голос был бабий, но нельзя было подумать, что стихи читает старуха. Помимо добротной красоты слов было в этом голосе что-то нечеловечески ласковое и мудрое… Он (Самгин. — В. Д.) не мог оторвать взгляда своего от игры морщин на измятом, добром лице, от изумительного блеска детских глаз, которые, красноречиво договаривая каждую строку стихов, придавали древним словам живой блеск и обаятельный, мягкий звон… Казалось, что он один в зале, больше никого нет… а сквозь шумок за пределами зала, из прожитых веков, воистину чудесно долетает до него оживший голос героической древности».

«Песельница» воспламенила и воображение Шаляпина: «Я слышал много рассказов, старых песен и былин и до встречи с Федосовой, но только в ее изумительной передаче мне вдруг стала понятна глубокая прелесть народного творчества»…

Федор проникновенно исполнил арию Сусанина, чем растрогал сестру Глинки Людмилу Ивановну Шестакову (1816–1906). Тогда же Шаляпин познакомился с Иваном Федоровичем Горбуновым (1831–1895), актером Малого и затем Александрийского театра.

Горбунов прекрасно играл характерные роли в пьесах A. Н. Островского, но особенно прославился как непревзойденный рассказчик и исполнитель драматических импровизаций и собственных жанровых зарисовок. В написанных им «Сценах из народного быта» изображались крестьяне, купцы, мастеровые, приказчики, генералы, городские обыватели. «Впервые видел я, как человек двумя-тремя словами, соответствующей интонацией и мимикой может показать целую картину. Слушая его бытовые сценки, я с изумлением чувствовал, что это человек магически извлекает из жизни Бузулуков, Самар, Астраханей и всех городов, в которых я бывал и откуда вынес множество хаотических впечатлений, отложившихся на душе моей серой пылью скуки». Ценнейший урок актерской наблюдательности, профессиональной фантазии, воображения вынес Шаляпин из цикла юмористических сцен Горбунова о генерале Дитятине, из рассказов «Затмение Солнца», «На большой дороге», «Утро квартального».