Читать интересную книгу Онича - Жан-Мари Гюстав Леклезио

Он изъяснялся на большинстве языков реки, знал фула и арабский. По-французски говорил без акцента. В беседах с May запросто цитировал стихи Мандзони и Альфьери, словно знал, что это ее любимые. Объездил всю Западную Африку, вплоть до верховьев Нигера, до Томбукту. Но не распространялся об этом. Больше всего любил слушать музыку на своем граммофоне и рыбачить на реке с Окаво.

May не выносила, когда Финтан ходил к Сэбину Родсу. Пыталась предостеречь Джеффри, но тот пропускал ее слова мимо ушей. Однажды Финтан услышал странные вещи. May говорила с Джеффри в его комнате, громко, обеспокоенно, с итальянским акцентом, который вдруг усилился. Толковала о какой-то опасности, о чем-то непонятном, касающемся Окаво и Ойи, о том, что Родс хочет превратить их в своих рабов. Даже вскричала: «Этот человек — дьявол!», рассмешив Джеффри.

После того разговора Джеффри сделал внушение Финтану, хотя и спешил на Пристань, на какую-то встречу. Сказал, что не стоит больше ходить к мистеру Родсу. Дескать, Родс не слишком хорошая фамилия, не то, что наша. Понимаешь? Финтан ничего не понял.

Что было хорошо, так это сидеть на носу пироги, когда Сэбин Родс плыл по реке. Сам Родс устраивался на маленьком стульчике посредине лодки, а Окаво управлял подвесным мотором «Эвинруд» в сорок лошадиных сил, ревевшим, как самолет. Финтан, сидевший на носу, обгонял этот рев, слыша только ветер в ушах да шелест воды о днище суденышка. Родс попросил Финтана высматривать топляки. Финтан отнесся к своей миссии всерьез. Сидя впереди и касаясь ногами волны, выглядывал подводные камни и предостерегающе вытягивал руку, указывая то вправо, то влево, А завидев подтопленный древесный ствол, делал знак Окаво, чтобы поднял ось мотора.

Река в нижнем течении становилась широкой, как море. Перед пирогой над самой водой цвета темного металла взмывали белые цапли, летели отдохнуть чуть дальше, в тростниках. По пути встречались другие пироги, перегруженные ямсом и бананами плантейн, такие тяжелые, что казалось, они вот-вот затонут, и люди беспрестанно вычерпывали из них воду. Отталкиваясь длинными шестами, речники скользили вдоль берегов, где течение медленнее. Моторные пироги двигались посреди реки, просев кормой под весом мотора, грохочущего, словно гром. Когда лодка Сэбина Родса проплывала мимо, рулевые махали рукой. Но те, что отталкивались шестами, оставались неподвижными, бесстрастными. На реке не разговаривали. Скользили между водой и ослепительным отсветом неба.

Потом Окаво направлял пирогу в какой-нибудь узкий приток, почти скрытый густой растительностью. Глушил мотор и, стоя на борту, начинал отталкиваться шестом. Его тонкое тело изгибалось, изборожденное насечками лицо блестело на солнце.

Пирога медленно продвигалась среди деревьев. Лес двумя стенами обступал воду. От тишины сердце колотилось сильнее, как в пещере. Какое-то холодное дуновение доносило из чащи сильные, острые запахи. Там-то Сэбин Родс и рыбачил с гарпуном, а иногда охотился на крокодилов, на больших змей.

Полуобернувшись, Финтан увидел Родса, стоящего прямо за ним с гарпунным ружьем в руке. На лице Сэбина было странное выражение — то ли радость, то ли охотничий азарт. Никакой иронии и безразличной скуки, которую он напускал на себя, когда говорил об англичанах Оничи. Его серо-голубые глаза жестко блестели.

«Смотри!» — шепнул он Финтану, показав на проход меж ветвей. Пирога медленно продвигалась вперед. Окаво согнулся, чтобы не задеть головой зеленый свод. Финтан как зачарованный вглядывался в непроницаемую воду. Он не понял, на что должен смотреть. Какие-то темные тени скользили под водой, оставляя завихрения. В глубокой воде обитали чудовища. Сквозь древесную листву палило солнце.

Сэбин Родс решил поворачивать назад. Положил ружье на дно пироги. Был уже конец дня. Вернулся муссон. По небу с низовий, со стороны моря, валили черные тучи. Раздалось рычание грома, подул ветер. Когда пирога вышла из притока в реку напротив острова Джерси, на них обрушилась гроза. Серая пелена двигалась по реке, застилая все на своем пути. Над головой сверкали молнии, полосуя тучи. Ветер был такой сильный, что вздымал волны на поверхности реки. Сэбин крикнул на ибо: «Ozoo! Je kanyi la!» Стоя на корме, Окаво правил одной рукой, высматривая плывущие стволы. Финтан съежился посреди пироги, закутавшись в клеенку, которую ему дал Родс. Добраться до причала в Ониче они уже не успевали. Финтан видел сквозь полумрак огни Пристани, очень далеко, затерянные в жидкой необъятности. Пирога двинулась к острову Джерси. Сэбин Родс вычерпывал воду плошкой из пустотелой тыквы.

Дождь настиг их не сразу. Раздвинулся, образовав два рукава, обнявшие остров. Окаво воспользовался этим, чтобы выбросить пирогу прямо на песчаный берег, Сэбин Родс увлек Финтана бегом к какому-то шалашу. Тут-то и налетел дождь, с такой силой, что срывал листву с деревьев. Ветер нес водяную пыль, задувал внутрь хижины, мешая дышать. Казалось, нет больше ни земли, ни реки, а только это облако со всех сторон, холодная, пронизывающая тело пыль.

Так продолжалось долго. Финтан съежился у стены хижины. Ему было холодно. Сэбин Родс сел рядом. Снял с себя рубашку и закутал его. Очень мягко, по-отечески. Финтан чувствовал исходившее от него спокойствие.

Сэбин Родс говорил, тихо, почти шепотом. Произносил какие-то бессвязные слова. Они были одни. Река за дверью хижины казалась безбрежной. Как на пустынном острове посреди океана.

— Ты меня понимаешь, ты-то знаешь, кто я. В тебе нет ненависти, как в других. Ты ведь видишь, кто я.

Финтан посмотрел на него. У Родса был потерянный вид и взгляд словно бы затуманенный смущением, которого Финтан не понимал. Он подумал, что никогда бы не смог ненавидеть Родса, даже если May права, даже если тот и впрямь дьявол.

— Они все уходят, меняются. Не меняйся, pikni, никогда не меняйся, даже если всё рушится вокруг тебя.

Вдруг дождь кончился, так же внезапно, как и начался. Вновь появилось солнце, теплый и желтый закатный свет. Идя по песчаному берегу, Финтан и Сэбин Родс видели, как растаяла в низовьях серая туча. Всплыл из реки остров Броккедон со своим заброшенным кораблем, приткнувшимся к нему кормой, словно огромное, увязшее в грязи животное.

— Смотри, pikni. Это «Джордж Шоттон», мой корабль.

— Он в самом деле ваш? — спросил наивно Финтан.

— Мой, Ойи, Окаво — какая разница?

Финтан озяб. Дрожал так сильно, что ноги не держали. Сэбин Родс взвалил его на спину и отнес к пироге. Окаво ждал их, стоя в лодке. Капли дождя струились по его телу, лицо выражало дикую радость. Сэбин Родс усадил Финтана, по-прежнему закутанного в старую рубашку, на деревянное креслице.

Je kanyi la! Пирога была нацелена на причал Оничи. Нос резал волны, самолетный рев подвесного мотора заполнял всю видимую ширь реки, от одного берега до другого.

* * *

Как всегда, ближе к вечеру настал момент тишины, момент пустоты. Финтан был на рыбачьем причале. Ждал. Он знал, что Бони уже поднялся к пыльной дороге, туда, где должны пройти закованные каторжники.

Речная вода текла медленно, образуя какие-то узлы, тихо чмокающие водовороты. Сэбин Родс говорил, что это величайшая река в мире, потому что она несет в себе всю историю человечества, с самого ее начала. И в кабинете Джеффри Финтан видел большой рисунок, пришпиленный к стене, карту, где были изображены Нил и Нигер. Вверху карты было написано ПТОЛЕМЕЙ, и повсюду странные названия: АММОН, озеро Ликонеда, Гарамантике, Фаракс, Меланогаитулой, Гейра, Нигерия Метрополис. Между обеими реками был прочерчен красным карандашом путь, которым следовала царица Мероэ, уйдя со всем своим народом на поиски другого мира.

Финтан смотрел на противоположный берег, такой далекий в меркнущем свете, что он казался нереальным, как прежде берег Африки, увиденный с палубы «Сурабаи». Над сверкающей водой висели острова. Джерси, Броккедон и безымянные отмели, на которых застревали древесные стволы. На мысу Броккедона торчала руина «Джорджа Шоттона», увязшая в песке, заросшая деревьями, похожая на скелет косматого гиганта. Сэбин Родс обещал Финтану отвезти его на заброшенный корабль, но никому не следовало говорить об этом.

Финтан приходил смотреть на реку, ждал прибытия пирог. Было что-то жутковатое и вместе с тем успокаивающее в движении текущей вниз воды, что-то заставляющее сердце биться сильнее, что-то жгущее между глаз. Вечером, когда не спалось, Финтан вновь брал старую ученическую тетрадку и продолжал писать свою повесть, ДОЛГОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ, о том, как корабль Эстер поднимался вверх по реке, большой, словно плавучий остров, на котором помещался весь народ Мероэ. Эстер была царицей, и они плыли в страну с прекрасным названием, которое Финтан вычитал на карте, пришпиленной к стене: ГАО.

Бони ждал на пыльной дороге. Каждый вечер, в шесть часов, когда солнце садилось на другой стороне реки, каторжники покидали участок Симпсона и возвращались в город, в тюрьму. Бони ждал их прохода, наполовину скрытый изгородью, окружавшей участок. У пыльной дороги поджидали и другие люди, в основном женщины, дети. Они приносили еду, сигареты. Это был удобный момент, чтобы передать узелок, письма или просто окликнуть заключенных, назвать по имени.