уже на все готово.
Правда, я немного теряюсь, когда Ящер выруливает не на дорогу в сторону из города, по которой он меня сегодня привез домой, а поворачивает на магистраль к центру.
— А мы куда? — робко спрашиваю я.
Если это будет какая-то гостиница, мне будет неприятно. На мне сейчас, конечно, есть условный ценник «она дает ему за решение проблем», но вот так в гостинице, как клиент с проституткой или как женатик с любовницей… Мерзко совсем.
— В ресторан, — шокирует меня Гордеев, и я радуюсь, что идею с пальто на голое тело я отбросила.
Молчу, не зная, что сказать.
Оттягивание неизбежного действует на меня странно.
Внутри меня ворочается ожидание завершения сегодняшнего вечера, вызывая приливы возбуждения, и сдается мне, Ящер знает, что я испытываю, потому что то, как он на меня поглядывает темнеющими глазами, говорит о том, что не одна я жду десерта.
Я кошмарна.
Просто ужасна.
Распутна.
Он взрослый, опасный, расчетливый.
И он будет меня трахать, вскрывать мою невинную попку, учить делать минет, а я таю. Сейчас я пожираю его глазами, хотя мне хочется делать вид, что я жертва обстоятельств, а не та, в ком Ящер с одного перепихона разбудил похоть.
Господи, когда это все, кончится, я буду вести себя как монашка и обходить Гордеева стороной, если жизнь нас снова столкнет…
Я не успеваю додумать эту вне всякого сомнения здравую мысль, когда Ящер притормаживает в темном переулке. Черты его лица становятся резче, глаза совсем темные, губы сжаты.
— Ксюша, покажи мне себя.
Глава 13
Я непонимающе смотрю на него. Ящер кладёт мне одну руку на колено, а у меня сердце пропускает удар. Неужели он хочет попользовать меня прямо в машине?
Но нет. Гордеев просто смотрит на меня выжидающе, пока его ладонь обжигает мою кожу через чулок.
Сглотнув, я кладу сумочку на приборную панель и, чуть расставив ноги так, чтобы колени не были сомкнуты, медленно подтягиваю подол платья выше.
Ещё выше.
До тех пор, пока не показывается резинка чулка. Пальцы Гордеева чуть сжимаются на моем колене, но он продолжает гипнотизировать край платья. И я задираю его ещё чуть выше так, что становится видна молочно белая кожа.
Слышу, что дыхание Ящера чуть тяжелеет, хотя лицо он контролирует.
И тут меня словно черт дёргает.
Мне внезапно хочется выбить его из колеи, хочется почувствовать свою женскую власть, потому что, кто бы что ни говорил, над всеми нами властвуют инстинкты. В особенности над мужчинами. Тем более над такими.
Дразня, я приподнимаю подол еще немного, если Гордеев чуть вытянет шею, ему будет виден белый треугольничек трусиков.
Я вся замираю и задерживаю дыхание. Для меня сейчас очень важно увидеть его реакцию. А Ящер неосознанно поддаётся на провокацию, он разворачивается и впивается жадным взглядом туда, где белеет десерт, который он получит после ресторана.
На меня накатывает лёгкая эйфория.
В тягучей и немного пьяной атмосфере полутемного салона автомобиля, в котором пахнет выделанной кожей и парфюмом Гордеева, я задумываюсь, что хотела бы завести его так, чтобы он потерял от меня голову. Пожелал взять меня даже здесь.
Видимо, сегодня дьявол владеет мной.
Кончиками пальцев я провожу вдоль кружева чулка, потом немного выше и слегка прикасаюсь к белому развратному безобразию.
Ящер вскидывает на меня глаза.
— Хорошая девочка, — говорит он хрипло, и это хрипотца вызывает у меня дрожь, прокатывающуюся вдоль позвоночника, и спазм в животе.
Его рука, лежащая на моём колене, повторяет путь моих пальцев, но, дойдя до промежности, Гордеев подцепляет ткань платья и опускает ее обратно. Опять заводит двигатель и возвращается в поток машин.
Мы едем молча, всё ещё в полной тишине.
Сложно сказать, чего я добилась.
Чувствую себя оглушённой собственной открывающейся сексуальностью. Атмосфера в автомобиле такая, что воздух можно ножом резать. Вязкая, порочная, наполненная ожиданием неизбежного окончания вечера.
Вспоминаю, что лежит у меня в сумочке, и чувствую, как лицо становится горячим. Закусываю губу, чтобы жалобно не заскулить от волнения: всё это страшно, стыдно, неотвратимо и пробуждает во мне тёмные желания.
К тому моменту, как мы паркуемся возле «Ла мар» мне удаётся немного вернуть самообладание, но я тут же теряюсь под напором совершенно других эмоций.
«Ла мар» из тех заведений, куда некоторые жители города никогда не смогут себе позволить зайти. Ценник здесь космический.
И хотя здание довольно гармоничное от него веет пафосом и снобизмом круче, чем от «Черчилля», в котором я однажды была. Даже у швейцара на входе на лице такое превосходство над окружающими, будто это не он тут поставлен для того, чтобы всего лишь двери открывать, а мы — жалкие попрошайки.
Чувствую себя неуютно. Мне кажется, что и моё довольно дорогое платье убого, и скромные золотые серьги недостаточно хороши. Остро ощущаю, что я не дотягиваю до уровня наших светских львиц, включая ту же Таню.
Гордеев выходит из машины и открывает дверь замешкавшийся мне.
— А нам обязательно ужинать здесь? — робко спрашиваю я.
У меня прорезается синдром самозванца. Кажется, что это место не для таких, как я. Понимаю, что платить будет Ящер, и у него денег точно хватит, однако у меня всё равно ощущение, что я не могу себе позволить этот ресторан. Мерзкое ощущение, что есть люди разных сортов.
— Это хороший ресторан, — невозмутимо отвечает Гордеев.
— И очень дорогой, — бормочу я.
— Я понял, — он смотрит на меня испытующе, будто и правда понимает, что я испытываю. — Моя женщина ест всё самое лучшее.
Договаривает он и подаёт мне руку, чтобы помочь выйти из машины.
Лучшее… Как же! Господи даже я готовлю лучше, чем в большинстве этих пафосных ресторанов! Вон как Гордеев метал моей биточки…
Что? «Моя женщина»? Запоздало его фраза врезается в мой мозг.
Сначала диссонансом, потому что «женщина» у меня с собой не ассоциируется. То есть это вообще не про меня! Но потом… «Моя женщина» … Звучит как-то очень интимно, а совсем не так, как «моя девушка» или «моя спутница». Это как бы передаёт всю суть отношений пары.
Только вот я не могу назвать его своим мужчиной. Давно ли я стала его женщиной? Или это передаётся половым путём сразу? Да и надолго ли я его?
Видимо, я уставилась на Гордеева, потому что он усмехается:
— Да. Сегодня я — твой самый дорогой аксессуар.
В ресторане нас провожают на внутренний балкон, огороженный изящной балюстрадой. С одной стороны через панорамное окно глаз радует вид на город