есть. Нам нужно больше чистой ткани для перевязок. Нам нужно больше еды...
— Но вы же рыбачите, так? — спросила Яс. — Это должно помочь с едой.
— Да. Это помогает, — сказала Симона.
— Я слышала, что некоторые мейгорцы... не дают нашим людям ловить рыбу.
— Когда ты голоден, а твои друзья умирают рядом с тобой, это может вызвать некоторые эмоции.
— Я могу помочь вам, Симона, — сказала Яс. — Я могу каждый день посылать людей с водой. Я могу попросить кого-нибудь из жителей деревни построить здесь хранилище для воды. Ткань для перевязок может оказаться проблемой, но я посмотрю, что смогу раздобыть. Что касается еды... — Яс пожала плечами. — В этом мы должны помогать друг другу. Пусть ваши друзья больше не будут доставлять нам хлопот, когда мы приедем порыбачить, а взамен мы будем присылать вам все, что у нас есть лишнего. Впрочем, не буду вам врать — у нас почти ничего нет. Надеюсь, что, когда мы соберем урожай, ситуация изменится.
— Конечно. Я займусь этим со своей стороны, если вы сможете разобраться со своей, – сказала Симона.
— Мы на одной стороне, помните?
Симона кивнула:
— Увидимся, Яс.
Всю обратную дорогу до деревни Яс кипела от злости. Симона действительно не на шутку ее разозлила. Эта женщина была чертовой джианкой. Ей следовало быть на стороне своего народа и в первую очередь позаботиться о них. Не должно было быть никакой этой чепухи типа «на нашей стороне, на вашей стороне».
Вряд ли будет популярным требование таскать воду на пляж. Это может быть достаточно приятной прогулкой, но не для того, кто несет одно-два ведра с водой. И не сказать, что люди сидят без дела. Все были заняты тем, что пытались привести деревню в порядок. Может быть, она смогла бы составить расписание или что-то в этом роде.
— Яс. — Это был Дин. Он вытянул шею, как будто это могло помочь ему заглянуть за горизонт.
— Милостивые Боги, что теперь? — Яс не была уверена, что сможет вынести еще какое-то несчастье.
— У нас гости.
— Не может быть. Мы бы услышали рог. — Яс попыталась разглядеть то, что заметил Дин, но он был примерно на фут выше ее.
— Он прав, — сказал Сорин. — Я вижу много лошадей. И много людей.
— Может быть, это Хасан, — сказала Яс, и у нее отлегло от сердца. — Может быть, он и другие вернулись.
— Может быть, произошла еще одна битва, — предположил Дин.
— Или война закончилась, — сказал Сорин.
Яс знала, что им так не повезет. Вместо этого она пошла в деревню, чувствуя тошноту в животе и радуясь, что у нее под курткой припрятан нож. Она говорила себе, что отсутствие рогов означает, что гостей знают, что они друзья, но она сама в это не верила.
И была права, что не верила.
Казалось, что большинство людей собрались в центре деревни, но никто особо не разговаривал. На самом деле, было неуютно тихо. Они стояли к ней спиной, поэтому никто не заметил, как она подошла. Яс пришлось протолкаться через первые несколько рядов, прежде чем остальные расступились и ее пропустили. Но она тут же пожалела об этом, потому что их гости не были друзьями. Совсем.
Одного из них, Броса, она знала, но от этого ей было не легче, особенно от того, как он ухмылялся. И не без причины — Брос привел с собой Плачущих Людей. Их было не меньше сотни, а может, и больше. Насколько Яс могла видеть, у всех них были слезы на щеках, они были хорошо вооружены и выглядели настолько опасными, насколько это вообще возможно для банды гангстеров.
Почему-то чернила на щеке Яс ничуть не заставили ее чувствовать себя лучше. Четверо деревенских — ее часовых — стояли на коленях, связанные веревками. Что ж, это объясняло, почему не было предупреждения.
— А, это она? — Пожилой мужчина улыбнулся, задавая вопрос Бросу. — Та, о которой ты мне рассказывал? — Обе стороны его изрезанного глубокими морщинами лица были почти темно-серыми от татуировок, выцветших от времени. Так много слез, что Яс не могла их сосчитать.
— Черт, — сказал Сорин у нее за спиной. — Это Кенан.
67
Раласис
Котеге
Раласис прислонился к стене и глотнул воды. Сражение продолжалось весь день, и пока не было никаких признаков передышки. Каждая клеточка его тела болела, и у него уходили последние силы даже на то, чтобы поднять меч, не говоря уже о том, чтобы его использовать. Он отводил своих парней с линии фронта, когда мог, и заменял их свежими, но теперь от этой роскоши не осталось и следа.
Теперь они должны был сражаться или умереть.
Зорика пролетела над головой. Каким-то образом девушка все еще двигалась вперед, неудержимая, несмотря на все, что враг на нее обрушил. Без нее союзники давно были бы разгромлены. Если с ней что-то случится… Раласис не хотел даже думать об этом. Чем ближе он был к смерти, тем больше понимал, что хочет жить.
Правда, было уже поздно это осознавать. Ему следовало бы сообразить это до того, как он вызвался возглавить вторжение.
— Прочь с дороги.
Он поднял глаза и увидел, что к нему бежит Тиннстра.
— Прочь с дороги! — кричала она, расталкивая людей.
— Что случилось? — спросил Раласис, поднимаясь на ноги, но Тиннстра проигнорировала его и пробежала мимо.
— Черт, — пробормотал он, волоча за собой свое усталое тело. Должно быть, это было что-то плохое, раз она так завелась.
Тиннстра бежала в два раза быстрее, чем он, не останавливаясь, чтобы выхватить меч. Впереди Аасгод метал молнии в ряды Черепов. Мать Тиннстры и однорукий Шулка тоже были неподалеку, выстраивая оборону.
Затем Тиннстра резко затормозила и начала кружить, как будто пыталась обнаружить какую-то опасность, но ее не было видно. Во всяком случае, Раласис ничего не мог разглядеть.
— Что такое? — спросил он, когда поравнялся с ней. — Что случилось?
— Она исчезла, будь она проклята Богами, — прошипела Тиннстра. — Дерьмо.
— Что исчезло? — спросил Раласис, поворачиваясь вместе с ней и не видя ничего, кроме своих солдат. — Что ты видела?
— Магию. Магию Эгрила, — сказала Тиннстра, все еще поворачиваясь и осматривая окрестности. — Она здесь — с нами.