— Они смотрят? Они смотрят на нас? — шептала Клара возбужденно.
Она, со сосредоточенным, лицом поворачивала лошадей.
— О, они не отводят от тебя глаз, — заверил ее Пако, и София вспомнила, как отец говорил ей то же самое, когда она была маленькой.
Они поехали по парку. София пожалела, что они направились в сторону, противоположную дому Чикиты. Ей так хотелось увидеть Санти, что она не могла заставить себя думать ни о чем другом. Ее отец внимательно слушал свою внучку, которая тараторила без умолку. Наконец наступила долгожданная пауза, и Пако обратился к Софии.
— Раньше ты тоже любила водить, — сказал он.
— Я хорошо это помню, папа.
— И в поло ты играла очень прилично.
— Поло я очень любила, — рассмеялась она.
— Ты помнишь кубок Санта-Каталины? — спросил он с улыбкой.
— Как я могу это забыть? Благодаря Августину, который упал, я вышла на поле вместе с мальчиками.
— Я с самого начала хотел разрешить тебе играть.
— Правда?
— Но я знал, как это расстроит твою мать. Ей не нравилось то, что ты легко находишь со всеми общий язык. Ей так и не удалось приспособиться к жизни в поместье.
Он помолчал, задержав на дочери внимательный взгляд. Она заметила в его глазах сожаление.
— Но она выбрала себе новую родину, — пробормотала она.
— Клара, посмотри-ка, вон освободились качели. А сколько там детей! — сказал Пако, заметив, что девочка, оставшись без внимания, начинает скучать. — Почему бы тебе не пойти поиграть?
— А можно?
Она соскочила с повозки и, весело подпрыгивая, помчалась через парк к своим кузенам.
София поняла, что отец хочет поговорить с ней. Она ждала этого разговора с тяжелым сердцем. Он тронул поводья, и в воздухе зазвучали колокольчики.
— Нам не так-то легко пришлось, — сказал Пако через некоторое время, глядя перед собой.
— О чем ты говоришь?
Он помолчал немного, раскачиваясь в такт движению повозки.
— Я люблю твою мать. Мы пережили с ней нелегкие времена. Ты уехала и пропала. Вычеркнула нас из жизни. Мама кажется такой холодной, но это обманчивое впечатление. Ей тоже нелегко. Ты заставила ее сильно страдать.
— Что ты имеешь в виду, папа? — удивленно спросила София.
— Она не вписалась в семью. А тебя все любили. Поэтому она с большим трудом находила в себе силы.
— Но раньше она разве любила меня?
— Она любит тебя и сейчас, но...
— Да?
Пако молчал. Она поняла, что он собирается выдать какую-то ужасную тайну.
— Боюсь, что я виноват в том, что все так получилось. Твои напряженные отношения с матерью объяснялись тем, что... Я давно хотел рассказать.
— Папа, но ты всегда был на моей стороне! Только ты и поддерживал меня. Баловал, пестовал, и благодаря тебе я узнала, что такое родительская любовь.
— София, когда мама была беременна тобой, у нас начались проблемы.
Он с трудом подбирал слова.
— Мы оба были несчастливы, и я не мог справиться с разочарованием.
— У тебя был роман? — прервала его София.
Он опустил плечи, но было очевидно, что он испытал облегчение. Ему не пришлось произносить слова ужасного признания.
— Да, — только и ответил он, и она увидела, что его до сих пор мучают угрызения совести.
Похоже, в этой семье все сначала совершают проступок, а потом раскаиваются. Что делать?
— Влюбившись в твою мать, я решил, что это навсегда, потому что никогда прежде не испытывал ничего подобного. Она была веселой и беззаботной девушкой. В ней была природная красота, которую трудно описать. Когда я привез ее в Аргентину, она сильно изменилась. Ее словно подменили. Я пытался достучаться до ее сердца, но она только еще больше отдалялась от меня. Я начал искать утраченную любовь и оказался в объятиях другой женщины. Твоя мама, узнав об измене, так и не сумела меня простить.
Повисла долгая пауза. София поняла, почему ее мать была так резка с ней, когда узнала, что дочь завязала скандальный роман с кузеном. Наказывая Софию, она наказывала отца за предательство. Ее бедный отец оказался, словно под ножом гильотины, не имея никакого выбора, как только подчиниться воле жены.
— Но как можно наказывать собственного ребенка только за то, что он родился в непростое для семьи время? — воскликнула София. — Я не верю, что она ненавидела меня только оттого, что я служила ей напоминанием о твоей неверности.
— Она не ненавидела тебя. София, этого никогда не было. Ей было нелегко с тобой. Она пыталась найти с тобой общий язык, но ревность к тому, как легко ты завоевываешь сердца, мешала ей. Я любил тебя, как и дедушка О'Двайер, сильнее всего на свете, и она почувствовала, что ты отняла у нее двух самых важных в ее жизни мужчин.
— Самыми важными мужчинами в ее жизни всегда были Рафа и Августин, — с горечью заметила София.
— Она очень сожалеет о прошлом.
— Неужели?
— Она так хотела, чтобы ты вернулась!
— Папа, я не понимаю. Я была почти ребенком, когда меня отправили из дому, и чувствовала себя отверженной. Я никак не ожидала, что все отвернутся от меня. Я чувствовала свою вину, за то, что подвела, разочаровала вас. Мне показалось, что будет лучше, если я исчезну из вашей жизни.
— Мне очень жаль, моя красавица, но мы не можем вернуть то время. Я отдал бы все сокровища мира за то, чтобы изменить прошлое, но нам приходится мириться со своими ошибками. Я заплатил за свои сомнения очень дорогую цену.
— А я за свои, — хрипло проговорила София, вглядываясь в бескрайние равнины.
— Мне высадить тебя возле дома Чикиты? Ты сможешь навестить Марию.
Он направил лошадей в сторону дома.
Когда они подъехали к дому Чикиты, София повернулась к отцу и, к своему удивлению, заметила в его глазах тот озорной огонек, который когда-то делал Пако неотразимым в глазах женского пола. Впервые после возвращения домой София ощутила, что между ней и отцом снова установилось полное взаимопонимание. Она думала, что ей уже не удастся вернуть отцовскую любовь, но она ошиблась. Он ласково улыбался ей, и София почувствовала, что не в силах сдержать слез. Когда отец коснулся ее руки, она поняла, что встреча с родиной подарила ей и родительскую нежность. Она наклонилась к отцу и обняла его, и он держал ее в своих объятиях, как бывало раньше.
Глава 43
София наблюдала за тем, как удаляется вдали двуколка, которую вел Пако. Будучи маленькой, она полагала, что родители связаны неразрывными узами, которые были сильнее их самих. Они обладали почетным правом воспитывать детей, рожденных в божественном союзе. Хотя ее отношения с матерью были довольно натянутыми, она никогда не подозревала, что между ней и отцом могут возникнуть трения. Честно говоря, София вообще не утруждала себя мыслями о других, поскольку была слишком занята собой.