Беспокоиться было не о чем. Волнения продолжались меньше месяца. Мятежники были приструнены. Бекингема и некоторых других зачинщиков приговорили к смертной казни, а Мортону удалось бежать во Францию. Там он присоединился к Генриху Тидру, корабль которого болтался в море пару недель, пока Тидр не услышал о полном провале восстания, после чего вернулся во Францию. Страна, которая жила, затаив дыхание, теперь расслабилась и вернулась к нормальной жизни, тем более что король и королева прибыли в Лондон для празднования Рождества.
В январе состоялось рабочее заседание парламента, посвященное вопросам установления законности и порядка. В марте бывшая королева Элизабет Вудвилл решилась все-таки покинуть свое прибежище и присоединиться ко двору вместе со своими дочерьми. Ричард даровал ей прощение, несмотря на ее активное участие в заговорах. Он назначил Элизабет Вудвилл неплохое содержание, а к ее дочерям относился очень хорошо. Король даже пообещал подыскать им достойных мужей и не обидеть приданым, когда придет время выдавать девушек замуж. Сыновей Эдуарда, бывшего короля, отправили ко двору их кузена, графа Линкольна. Там они содержались в поистине королевских условиях, а воспитывались так же, как и сам Ричард, когда он мальчиком жил в Мидлхеме. Принцам предстояло разделить компанию с сыном Кларенса, Уорвиком, с их кузеном Линкольном и с юным Джоном Глостером, незаконным сыном короля Ричарда, который появился на свет еще до его женитьбы на Анне. Мидлхем был исключительно приятным местом, где молодые люди могли получить все необходимые знания, вырасти здоровыми и сильными: здесь их обучали обращаться с оружием, танцевать, вести светскую беседу. Здесь молодые люди превращались в настоящих придворных.
И вот, когда казалось, что судьба начинает благоволить к Ричарду, она вдруг нанесла страшный удар. В самом начале апреля курьер из Мидлхема отправился через Йорк к королю, чтобы сообщить ужасную весть о смерти принца Уэльского. Курьер застал монархов в Ноттингеме, где на лето расположился двор. Они намеревались несколько позже отправиться на Север и увидеться с сыном и остальными обитателями замка.
— Это было ужасно, — рассказывал позже Том. — Меня не было, когда пришла новость, но как только я услышал ее, то немедленно отправился в личные королевские покои, хотя была и не моя очередь стоять на страже. Помощники короля собрались группами и молчали, чувствуя собственное бессилие что-либо сделать. Во всех остальных комнатах царила полная неразбериха. Королева, обхватив себя руками, стояла на коленях на полу и раскачивалась вперед-назад, издавая звуки раненого зверя. Она не плакала, не рыдала — она кричала. Это был ее единственный ребенок, и у нее не могло быть другого. Затем вошел король. Я не мог заставить себя взглянуть на его лицо. Он рухнул на колени рядом с королевой и заключил ее в свои объятия. Он держал ее так крепко, что вены проступили на его шее, но не проронил ни звука. Затем королева начала плакать.
Том остановился, не в силах продолжать — эта печальная сцена все еще стояла перед его глазами.
— Горе ее не знало границ. Мальчик, как сообщили, заболел, а потом внезапно у него начались колики, от которых он и умер. Позже одна из женщин сказала мне, что у нее было видение: ребенок в агонии звал своего отца. Принц умер девятого апреля, в тот самый день, что и король Эдуард. Король Ричард заперся в своей комнате, не желая никого видеть. Единственным звуком, доносившимся из комнаты, был плач королевы, которая бесконечно проливала слезы. Рыдания королевы стали подобны ветру, который зимой слышен за окнами дома. Казалось, что ее плач проник в самое сердце и не покинет его уже никогда.
В конце месяца король, королева и наиболее приближенные отправились на Север на похороны принца. Они остановились в замке Мидлхем, откуда Том и получил разрешение на недельный отпуск. Он навестил своих родных в Морланд-Плэйсе.
— Как королева переносит смерть сына? Ей хотя бы немного лучше? — спросила Тома его мать.
— Боюсь, что нет. Она выглядит очень больной и уставшей. Кажется, что она стала еще тоньше, чем прежде. Она всегда была очень хрупкой, но этот удар сломил ее. Ребенок не отличался крепким здоровьем, но они не ожидали такого конца.
— Если это были кишечные колики, то они всегда застают человека врасплох. Иногда ничто не предвещает беды. Именно поэтому их часто путают с отравлением, — сказала Элеонора. — Я помню, как твой дедушка рассказывал о смерти своего брата, который умер скоропостижно от такой же болезни. Как ужасно потерять ребенка, тем более когда он единственный.
— Королеве нельзя больше иметь детей. Таково заключение докторов. Именно поэтому она и рыдает так безутешно. Ей кажется, что она подвела и своего сына, и своего мужа. Король пытается хоть как-то утешить ее, но мало что помогает. Кроме одного… — Том сделал паузу. — Я слышал, как он просил у нее прощения за то, что сделал ее королевой. Я не все понял, но как мне представляется, он говорил о том, что не будь она королевой, то могла бы постоянно находиться с сыном, ни на минуту не оставляя его без присмотра и заботы.
— Все это не имеет значения, — Элеонора печально покачала головой. — Забота или какой-то особенный уход не спасли бы его от этих колик. Они приходят внезапно и убивают быстро.
Вскоре после этого они получили новости из Лондона: Маргарет родила своего первенца, которого они назвали Генри в честь отца. Эта весть несколько приободрила семью, так как вопрос о женитьбе Нэда все еще не был решен. Через некоторое время прибыл курьер, который привез многообещающую новость. Письмо было от короля и адресовано Элеоноре.
«Я не забыл о той услуге, которую Вы просили меня оказать Вам еще в прошлом году. Она касалась выбора невесты для Вашего внука Томаса — моего верного слуги. Мое внимание привлекла дама, которая, на мой взгляд, идеально подошла бы для такого союза. Ее зовут Арабелла Зуке. Она одна из фрейлин королевы. Эта дама — дочь джентльмена, живущего около Ноттингема. Она кузина лорда Зуке из Ковентри, которого Вы наверняка знаете.
К этому джентльмену я питаю большое уважение.
Если Вас удовлетворяет мой выбор, то прошу отправить отца Томаса в Ноттингем. Томас же пусть едет вместе с ним, поскольку там он присоединится ко двору. Господин Зуке будет уведомлен о предстоящем визите. Если Вас устроят условия, в чем я почти не сомневаюсь, обручение может быть назначено немедленно».
— Как любезно с его стороны помнить о вашей просьбе, особенно, если учесть его личные печальные обстоятельства, — сказала Сесилия, пораженная этим поступком короля.