Впрочем, отказ Капниста от политической активности в области его лирического творчества, пессимистические и сентиментальные настроения, овладевавшие им особенно с самого конца 1790-х годов, не сделали его и в это время реакционером в принципе. Еще в 1790-х годах он мог возмущаться порядками русского самодержавия, мог открыто выступать против них. Да и позднее, – нельзя забыть, что сыновья Капниста были членами декабристских организаций, а сыновья его ближайшего друга И.М. Муравьева-Апостола были виднейшими деятелями декабристского восстания.
«Ябеда» Капниста. Свободомыслие Капниста ярко выразилось в наиболее значительном его произведении, знаменитой комедии «Ябеда», пользовавшейся популярностью вплоть до середины XIX в.
«Ябеда» – это комедия-сатира о чиновниках и, в частности, о судебных чиновниках, о неправосудии, не только не искорененном екатерининским законодательством, но еще распространившемся после введения его в действие. Капнист использовал при написании своей комедии материал процесса, который ему самому пришлось вести, защищаясь от некоего помещика Тарковского, присвоившего незаконно часть его имения. Эта тяжба и послужила поводом к сочинению «Ябеды». Комедия была закончена Капнистом не позднее 1796 г., еще при Екатерине II, но тогда не была ни поставлена, ни напечатана. Затем Капнист внес в нее некоторые изменениям и местами сократил ее), и в 1798 г. она была издана и одновременно поставлена на петербургской сцене. Она имела успех; прошло четыре представления ее подряд. 20 сентября было назначено пятое, как вдруг Павел I лично распорядился запретить комедию к постановке и экземпляры ее издания изъять из продажи. «Ябеда» была освобождена от запрета только в 1805 г., уже при Александре I.
Сюжетом «Ябеды» является типическая история одного судебного процесса. «Ябедник», ловкий жулик, специалист по судебным процессам Праволов хочет отнять без всяких законных оснований имение у честного, прямодушного офицера Прямикова; Праволов действует наверняка: он усердно раздает взятки судьям; председатель гражданской судебной палаты у него в руках, берет у него взятки и собирается даже породниться с ним, выдав за него свою дочь. Прямиков, твердо надеявшийся на свое право, убеждается в том, что с правом против взяток ничего не сделаешь. Суд уже присудил было его имение Праволову, но, к счастью, в дело вмешалось правительство, до сведения которого дошли безобразия гражданской палаты и Праволова. Последний арестован, а члены суда отданы под суд; Прямиков женится на судейской дочери, добродетельной Софии, которую он любит и которая любит его.
Тема «Ябеды», разгул произвола и грабежа чиновников, была темой острой, злободневной, нужной во времена Капниста да и значительно позднее, в XIX в., не потерявшей своего интереса. Комедия была написана в 1790-х годах, в пору окончательного укрепления бюрократического и полицейского аппарата, созданного Потемкиным, потом Зубовым и Безбородко и, наконец, особенно расцветшего при Павле I. Бюрократия была издавна врагом независимой общественной мысли; бюрократия осуществляла произвол деспота и повторяла его в меньших масштабах «на местах». Бюрократию, верных правительству людей, купленных тем, что им была предоставлена возможность безнаказанно грабить народ, противопоставило правительство попыткам создать и организовать дворянскую передовую общественность. Путы канцелярий, подьяческих уловок «ябеды» чувствовал на себе даже дворянин, если он сам не хотел или не мог войти сотоварищем в круговую поруку властей, высших или низших, если он не мог быть вельможей и не хотел быть каким-нибудь заседателем-взяткобрателем. На «ябеду», т.е. на бюрократию, на дикий произвол ее, подкупность, самоуправство напал Капнист в своей комедии также с позиций дворянской общественности. Белинский писал, что «Ябеда» принадлежит к исторически важным явлениям русской литературы, как смелое и решительное нападение сатиры на крючкотворство, ябеду и лихоимство, так страшно терзавшие общество прежнего времени» (указ. соч.).
Резкость и убедительность сатиры Капниста, ее направленность против зла, угнетавшего весь народ, делали ее явлением широкого социального значения.
В самом деле, «Ябеда» заключает немало штрихов очень метких и очень сильных. Прямо-таки страшна показанная в ней картина безнаказанного, открытого, наглого хозяйничания судебных чиновников в губернии. Вот предварительная, так сказать, суммарная характеристика членов суда, данная в начале пьесы честным повытчиком Добровым Прямикову:
Добров
...Извольте ж про себя, сударь! вы ведать то,
Что дому господин. Гражданский Председатель,
Есть сущий истины Иуда и предатель.
Что и ошибкой он дел прямо не вершил;
Что с кривды пошлиной карманы начинил;
Что он законами лишь беззаконье удит;
(Показывая, будто считает деньги.)
И без наличного довода дел не судит.
Однако хоть и сам всей пятерней берет,
Но вящую его супруга дань дерет:
Съестное, питейцо, пред нею нет чужего;
И только что твердит: даянье всяко благо.
Прямиков
Вот на! возможно ль быть? А Члены?
Добров
Все одно;
У них все на один салтык заведено;
Один Член вечно пьян и протрезвенья нету;
Так тут какому быть уж путному совету?
Товарищ же его до травли русаков
Охотник страшный: с ним со сворой добрых псов
И сшедшую с небес доехать правду можно.
Прямиков
А Заседатели?
Добров
Когда, сказать не ложно,
В одном из них души хотя немножко знать;
Так что ж? лих та беда, что не горазд читать,
Писать и поготовь, а на словах заика;
И так, хотя б и рад, помеха лих велика.
Другой себя к игре так страстно пристрастил,
Что душу бы свою на карту посадил.
В суде по Чермному с ним фараон гуляет,
И у журналов он углы лишь загибает.
Прямиков А Прокурор? ужли и он...
Добров
О! Прокурор,
Чтоб в рифму мне сказать, существеннейший вор.
Вот прямо в точности всевидящее око:
Где плохо что лежит, там метит он далеко.
Не цапнет лишь того, чего недосягнет.
За праведный донос, за ложный он берет;
Щечит за пропуск дел, за голос, предложенья,
За разрешение решимого сомненья,
За поздний в суд приход, за пропущенный срок,
И даже он дерет с колодников оброк...
В дальнейшем ходе комедии это описание судебных дельцов подтверждается полностью. Необычайно сильны две центральные сцены ее: пирушка чиновников в III действии и судебное «заседание» в V действии. Вакханалия взяток, невежества, безобразного хамства, полного презрения к закону, упоение своей безнаказанностью, – все это раскрывается в вопиющих чертах, когда чиновники, упившись «дареным» вином, распоясываются и цинично щеголяют своим безобразием. И вот когда пьянство в разгаре, прокурор Хватайко запевает песенку, а все его сотоварищи по узаконенному грабежу подпевают. Эта песенка стала знаменитой; вот ее начало и припев:
Бери, большой тут нет науки;
Бери, что только можно взять;
На что ж привешены нам руки,
Как не на то, чтоб брать?
(Все повторяют):
Брать, брать, брать*.
* Примечательно, что А.Н. Островский заставляет своего Жадова в «Доходном месте» петь эту песенку ябедников из комедии Капниста; для него эта песня – символ старого чиновничества.
Любопытно, что первоначально это место комедии было несколько иным – и не менее остросатирическим. Когда чинуши упились и их безобразие дошло до предела, хозяин, председатель палаты, приказал петь своей дочери, воспитанной в Москве идеальной девице; и вот эта девица пела, среди пьянства и разгула варваров, грабящих отечество, пела то, чему ее научили в столице, умильную похвальную оду Екатерине II. Контраст слов песни и окружающего должен был произвести эффект необыкновенно сильный. При этом судьи подхватывали последние слова такой «отсебятиной»:
Помути, господь, народ,
Да накорми воевод!*.
* Куцевич Г. З. «Ябеда» В.В. Капниста//Изв. отд. русск. яз. и слов. Академии наук. Т. XI. Кн. 3. 1906.
Когда это было написано, была жива Екатерина; после ее смерти оставить текст в таком виде было невозможно; заменить оду Екатерине одой Павлу Капнист не решился. Появилась песня Хватайки.
Не менее злую сатиру представляет сцена суда, когда перед зрителем раскрывается воочию картина наглого беззакония, осуществляемого с величайшим спокойствием и даже с каким-то безразличием. И эта сцена пересыпана рядом живых деталей, вызывающих и смех, и негодование.
Действие «Ябеды» происходит в провинциальном городе; но картина произвола и развращения бюрократического аппарата, заключенная в комедии, построена как типическая. Судебная палата, изображенная в «Ябеде», – образ всей администрации, всего суда, всего российского императорского правительственного аппарата в целом. В этом прежде всего сила комедий Капниста, и этим она предсказывает «Ревизора», с которым имеет и в других отношениях некоторые общие черты.