всегда можно отправить в ремесленный квартал. Но к маленькой и лживой девчонке Ландыш, навязанной мне в жёны, я уже не прикоснусь.
Терзания блудного мужа
Тем же вечером он вместе с Лотой прибыл к себе в дом. Ландыш на месте не было. Не появилась она и наутро. А к вечеру прислала ему милое послание о себе и о маленькой Виталине, с которой она купается в бирюзовом озере, расположенном в усадьбе Кука. Сообщила и о том, что после его отъезда к Андрею, к ней заглянул Кук и увёз её к себе. Весь день она с Фиолетом путешествовала по жёлтому континенту, купалась у волшебных водопадов, но заглянуть в гости к Андрею они не осмелились, зная о нелюдимости последнего. А Фиолета Андрей и на дух не переносит. Послание поставило Радослава в тупик. Что собственно было? Ну, купалась, ну нагишом, а Фиолет растирал спинку. И что? Ландыш как будто знала, какую перепланировку личной жизни он тут затеял без неё, и упреждала его поспешные действия в отношении неё. Поразмыслив, он тем же вечером состряпал на принтере документы для Лоты. Что женщина по имени «Лотос, распространяющая аромат по всей округе», вывезена тогда-то и тем-то из пределов Золотого континента в индивидуальном порядке. Являлась вольнонаёмной работницей для домашних услуг и ухода за ребёнком в доме такого-то и такой-то, почтенных граждан столичного пригорода. А теперь в виду своего немалого мастерства и опыта по изготовлению эксклюзивных изделий из шёлка желает работать в профессиональном сообществе своих соотечественников. Утром вместе с нею он сел на скоростную местную дорогу и привёз её в ЦэДэМ. Уже там, немного погуляв с нею ради приличия по сувенирным и украшенным улочкам, он оставил её в ремесленном квартале, заселённом желтолицыми, в конторе по найму рабочей силы. Таким образом, обещание было выполнено. Она была не только задавлена наплывом множества новых впечатлений, но и счастлива до головокружения. Её манили «много ню», много новых партнёров для вольного секса, поскольку златолицые женщины были лишены как чувства ревности, так и семейных ценностей, свойственных местным жителям. А прочие сомнительные блага местной цивилизации ей ещё только предстояло распробовать и вкусить во всей их полноте.
Понятно, что не зная пока местного языка, совершенно не ориентируясь в новой местности и ничего не понимая в окружающих её реалиях, Лота не могла, даже если бы захотела, найти дом, где и жил Радослав, и где она сама провела последнюю ночь под одной крышей с ним, но без радости. Он оставил её в своей спальне, повелительно потребовав не покидать её пределов до утра и не лезть к нему, а сам лёг спать в спальне Ландыш. Трепеща и не понимая его охлаждения, она покорно улеглась в чужую постель в чужом доме и на чужом континенте. Она проплакала всю ночь, разряжая напряжённую психику, сомневаясь в своём рывке в мир неведомый и страшный. Никто не пришёл её утешить. Любовник отверг её несомненную красоту, пренебрёг её тончайшим искусством сотворить им совместно любовную радость. Лота почти ненавидела Радослава, но своих чувств она не анализировала, не имея к тому привычки. Она уже и сама не хотела его. Она найдёт себе тут такого же белого и богатого, как нашла Лотос Рассвета. Она опутает его сладчайшими тончайшими сетями своего искусства, опоит своим тайным ароматом, присвоит себе. Впервые в жизни она мечтала о мужчине, который будет у неё единственным.
И такие необычные мечты успокоили её и дали крепкий необычный красочный сон. Она видела высокого бородача, но с глазами тёмными и горячими. Сильного как Радослав, с такими же сильными руками, с большим мужским достоинством, но влюблённого в неё неистово, страстно, ненасытно. Она стонала во сне от осуществления такой вот любви, будто сам дух чужого континента вошёл в неё и обещал ей скорейшее большое счастье уже в реальности.
Вне зависимости от того, как сложатся его дальнейшие отношения с Ландыш, оставлять Лоту у себя было бы глупо и обременительно. А может, и опасно. Ни под видом «няни», так как ребёнок практически всегда отсутствовал в доме, ни под видом домашней работницы, в услугах которой ни он, ни Ландыш не нуждались. Их дом и окружённая территория вокруг обязана быть недосягаемой и для местных ближних, и для местных дальних. Там находился подземный ангар с аэролётом, там была скрыта секретная связь, и многое из того, что было неведомо людям вокруг, по счастью нелюбопытным. Каким образом выкручивался из такой ситуации Андрей? А никаким. Он открыто возил свою Лору на аэролёте, когда летал в пределах континента. Он считался ею кем-то вроде волшебника. Окружающие деревни и живущие там люди не замечали того, что не вписывалось в их представления о насущной реальности. Они на расстоянии почитали чужого человека, купившего уединённый дом бывшего управителя области. Он их не трогал, они его не трогали. Он даже разрешал им ловить рыбу в своём озере, косить травы на своих лугах, рвать плоды в своих заброшенных садах. Он даже взял себе женщину из их племени, и пока что никого не побил, не отнял ни из чьих рук ни своей рыбы, ни своей травы, ни своих плодов. Не прогнал с ближайших угодий пасущихся домашних животных. Он словно бы и не знал, что большая территория вокруг дома принадлежит ему. Это вызывало удивление, но и большую радость, что в большом доме поселился большой безобидный дурак.
За это Кук свирепо выговаривал Андрею, требуя удалить зажившуюся у него местную женщину за пределы дома и усадьбы, навести порядок и на самой территории, наняв пару свирепых охранников, дабы местное племя уважало и носов любопытных к нему не совало. Андрей молчал, щурился и даже неопределённо кивал головой, что означало как согласие со словами командира экипажа, так и осуждение его давления на зрелого уже человека, кем и был Андрей. Но свою Лотос Рассвета он не выгонял. Порядка так и не навёл. Он был человеком привязчивым и неприхотливым. В желаниях умеренным, в речах скупым, в своём ожидании неведомого будущего терпеливым. Он вёл себя как ленивый и добрый временщик, кем и был тут, для которого «день прошёл, и слава Богу». Он не меньше Радослава страдал от безделья в нынешней фазе зависания между тем, что было когда-то и тем, что должно быть. Боялся, что последует деградация всех нажитых и прежних профессиональных навыков, но своих переживаний никому не открывал.
Да Кук и так обо всём знал. Кук похлопывал по