Все наши усилия направлены на то, чтобы помешать Лардек навредить тебе.
О сестре ты знаешь, уверен, Беарис тебе рассказала.
Буду ждать у залива Чорни.
Подписи не было, но она и не требовалась. Выбранная на роль почтальона птица лишь подтверждала догадку о том, что отправителем письма был Мериад.
— Лети к своему хозяину, — девушка осторожно коснулась гладких перьев, — и передай, что я сделаю все так, как он хочет.
Ворон каркнул и взмахнул крыльями. Сделав несколько кругов над кораблем, он затерялся в небесной вышине.
— Как же я им нужна! — усмехнулась Стелла. — Я, обыкновенная смертная девушка со скверным характером — и вдруг стала объектом внимания богов. Они даже пишут мне письма, будто мы с ними на равных. Может, и на равных, но всего на один миг. Потом ход вещей восстановится, и я снова стану той, кто я есть на самом деле: обыкновенной смертной, а вовсе не Спасительницей.
Глава X
Как ни странно, таможню на острове Рашар Стелла прошла без особых проблем: во-первых, она постаралась превратиться в серое неприметное существо, во-вторых, к острову одновременно пристали три корабля, и у таможенников просто не было времени для досконального досмотра каждого пассажира.
Принцесса уже знакомым путем поднялась к сторожевой башне, предъявила бумагу с красной печатью и расписалась в книге. "Олинас" плыл не в Сиальдар, а к северным адиласким островам, поэтому ими занялись в первую очередь: корабль не требовал тщательной проверки.
Покинув прибрежные воды безлюдного Рашара, судно взяло курс на север, оставив позади Дакиру. Отныне их государством было море.
Сиальдарский флот, которого так боялся адилаский капитан Масан, больше не показывался на глаза: у Сиальдара остался всего один свободный портовый город, и все суда были брошены на охрану залива Селан; вместо них на горизонте темнели патрулировавшие воды дакирские военные фрегаты и флейты, убаюканные волнами носители хаоса.
Морское путешествие выдалось приятным: ни одна тварь не стремилась убить принцессу, никто из пассажиров не надоедал навязчивыми вопросами, не утомлял переливанием из пустого в порожнее. Единственным, что ее огорчало, как ни странно, было море — оно было не таким, каким она его любила, не теплым, лазурным и беспечным, а холодным, осенним и чужим.
Корабль старался держаться вдали от сиальдарских берегов, опасаясь попасть в безжалостный круговорот войны, и держал путь мимо островов Гавар. В этот раз принцесса увидела их в другом свете: в багрянце осени с запахом прелых листьев, перемешенных с едва уловимым ароматом "Омченто" и почему-то "Эльманеля", с его пьянящими терпкими нотками.
Запах "Омченто" в Адиласе вечен, об Ашелдоне напоминает "Амбассадор", о Грандве — свежий морской бриз, а о Дакире — тонкая смесь магнолии и жасмина, почему-то сливавшаяся теперь с адиласкими запахами на островах Гавар. Такова уж сила ассоциаций!
Когда они подплывали к острову Иста, заштормило, и "Олинас" вынужден был войти в бухту возле Фуэрто. Разумеется, изначально предполагалось сделать там остановку для пополнения запасов провизии и пресной воды, но непогода внесла коррективы в первоначальные планы, ясно дав понять, что парой часов стоянка не ограничится.
Осень изменила остров до неузнаваемости: вместо зеленого буйства листвы их встретило царство огня и шуршащие море опавшей листвы; на северном побережье многие деревья уже оголились и сиротливо жались друг к другу, открытые всем ветрам, тонкие, хрупкие, с дрожащими кистями безвольных ветвей.
Но единственное осталось неизменным — запах белых хризантем, рассеянный по прозрачному воздуху.
Несмотря на ветер и свинцовые тучи, грозящие обрушится на землю проливным дождем, Стелла не последовала примеру прочих пассажиров, коротавших непогожий день на местном постоялом дворе, и решила прогуляться до водопада, возле которого они с Маркусом встретились с ашелдонцами. Маркус… Что с ним сейчас, что он делает?
Принцесса не взяла лошадь, пошла пешком, вместе с Шараром мужественно преодолевая порывы ветра. Дойдя до реки, она осмотрелась и присела в более-менее защищенном от капризов непогоды месте; пес улегся у ее ног. Они молча сидели, смотря на покрытые мхом камни, на кружащиеся в воде листья, пригибаемые к земле деревца. Здесь хорошо было думать, но думать не хотелось, хотелось просто сидеть, поджав под себя ноги, прижав руки в перчатках к груди.
Внезапно Шарар насторожился, заворчал, но тут же умолк, едва заметно завиляв хвостом. Принцесса подняла голову, но никого не увидела. Все, как и прежде, только ветер стал ледяным, острыми иглами впиваясь в щеки, даже пришлось поднять воротник.
— Здравствуй, Стелла. — Голос был тихий, уставший, доносившийся будто из глубокого погреба. — Рад, что ты уже так близко от дома.
Стелла вздрогнула и поискала глазами Мериада. Он обнаружился справа от нее, всего в нескольких шагах, зато его взгляд был далеко отсюда. Как же он изменился! Похудел, осунулся, даже цвет кожи стал другим, мертвенно-бледным, с нездоровым серым подтоном. Глаза будто стали больше на фоне впавших глазниц.
— Я думала, что встречу Вас только в Лиэне, Всемогущий.
— Не называй меня так, — покачал головой Мериад, — я слишком мало теперь могу! Боги смертны, боги бессильны, Беарис же говорила тебе. Все мы — только тени былого величия.
Он тяжело опустился на землю, проводив глазами падающий лист. Наблюдавшей за ним принцессе передалось переполнявшее его беспокойство. Она перевела взгляд на руки бога: его пальцы то сжимались, то разжимались.
— В Лиэне что-то произошло? — робко спросила принцесса.
— Нет, не считая того, что ты уже знаешь. Мы стоим у края пропасти и смотрим смерти в глаза. Тебе-то, безусловно, лучше, — бог усмехнулся, — в силу своего смертного происхождения ты мало что понимаешь, поэтому не боишься.
— Вам нужна Лучезарная звезда? Я отдам…
— Нет, Ильгресса поручила ее тебе, я лишь хочу исполнить свой последний долг.
— Но ведь еще не поздно остановить Эвеллана? — Его пессимизм обескуражил ее, он говорил так, словно механизм уже запущен, и остановить невозможно.
— Нет, но крайний срок — двадцатое ноября. Ты должна успеть, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы никто не помешал тебе. А теперь иди, ты продрогнешь и заболеешь, если будешь сидеть на этом ветру.
Девушка хотела возразить, расспросить об истинном положении вещей, но Мериада уже не было — на месте, где он сидел, крутился бешеный хоровод листьев.
— Бедный, как он постарел! — размышляла по дороге Стелла. Признаться, она успела озябнуть и была бы рада погреться у огня. — Сколько же времени он провел без сна, борясь с демонами, беспокоился о жизни Старлы, простой, абсолютно безразличной ему смертной, одной из многих. Он сам похож на мертвеца: бледный, с отсутствующим взглядом, резко обозначившимися скулами… И такой тихий, покорный судьбе! Никогда бы не подумала, что боги могут быть такими же слабыми, как люди, что их тоже может что-то сломать — а ведь Мериад был могущественным богом, не привыкшим считаться с чьей бы то волей. И вдруг такая разительная перемена — меньше, чем за год!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});