то соревнования за рубежом. Вот Руслан и заправляет его делами. К министру попасть легче на прием, чем к Бабухину.
– Но говорят, он здорово помогает людям, – заметил капитан. – Кому с ремонтом жилья, кому с пенсией, детишек в сад пристраивает…
– Так от чьего имени требует – Гаврыся! Кто же откажет Мише!
– Бабухин у него в помощниках на общественных началах?
– Будет он бесплатно, как же! Получает у Миши сто пятьдесят рэ.
– Как он на такие деньги ухитряется шиковать? – удивился Жур.
– Основной доход Руслан имеет по другой линии. Когда прикрыли его «Флору», Бабухин создал хозрасчетный демонстрационный центр. Кино крутит, видео, женские моды показывает, картины художников… С иностранцами стакнулся. Дело, видать, поставлено на широкую ногу. По утрам за Русланом приезжает «Чайка».
– «Чайка»? – не поверил капитан.
– А то! – хмыкнул Привалов. – Раньше на них возили министров и прочих шишек из Москвы, а вот теперь таких, как Бабухин… Выхожу сегодня утром, он садится в «Чайку», прямо как член Политбюро. Не боится ни черта, ни ОБХСС. Ну и времечко, скажу я вам!… Работящему человеку ни вздохнуть, ни охнуть, а они жируют. Вот сейчас мода ругать Сталина. Но разве он допустил бы такой бардак в стране?!
Попрощавшись с комендантом, Жур поспешил в демонстрационный центр, размышляя о личности его руководителя. Она совсем не вязалась с иконописным образом афганцев, кочующим по книгам и кинофильмам. Там – беззаветные герои, правдоискатели. А Бабухин?…
Люди – они везде разные, и ребята, прошедшие Афганистан, не исключение. Принято считать, что человек, побывавший в пекле этой войны, как бы очистился. У Виктора Павловича были большие сомнения на сей счет. Факты, которые в последнее время вскрывались на страницах газет и журналов, говорили об обратном: неправедная война не могла творить праведное. Она калечила, опустошала души. Конечно, были и сильные духом. Те закалялись, но их меньшинство. А вот слабые…
Размышлять на эту тему можно было сколько угодно. В данном случае капитана интересовало, что связывало преуспевающего бизнесмена Бабухина с Моржом, бродягой и алкоголиком. Жур намеревался выяснить это у самого помощника народного депутата СССР.
Демонстрационный центр под громким названием «Люкс–панорама» занимал недавно отремонтированное здание, построенное в тридцатых годах. Этот конструктивистский стиль вполне подходил для заведения Бабухина. Перед входом толпилась молодежь в предвкушении западных киноужасов, показываемых в одном из видеосалонов центра. Тут были и совсем дети. Причем немало.
Виктор Павлович прошел к директору. Табличка на дверях приемной говорила о том, что он – генеральный…
– Руслана Яковлевича сегодня не будет, – раздраженно сказала секретарша, уставшая, видимо, от вопросов, где шеф. – У него переговоры с иностранцами.
– И давно? – спросил капитан, показывая свое служебное удостоверение.
– Прямо из аэропорта поехал в гостиницу. Фирмачи прилетели московским, в половине первого… А, собственно, почему вас это интересует?
– Честно говоря, меня больше интересует один знакомый товарища Бабухина. Может, и вы его знаете?
И Жур описал Моржа.
– Так это Аркадий, – тут же выложила секретарша, когда Жур сообщил, что бомж круглосуточно ходит в шортах и сандалиях.
– Фамилия?
– Понятия не имею, – пожала плечами секретарша. – Да и появляется он у нас редко. По–моему, Руслану Яковлевичу его визиты сюда не очень… Сами понимаете, постоянно бывают представители из Москвы, иностранцы…
– Сегодня Аркадий не заходил?
– Нет.
– Что он за личность?
– Несчастный человек, – вздохнула секретарша. – Больной.
– В каком смысле?
– Выпивает. Я убеждена, это не порок, а болезнь… Ведь Аркадий был когда–то кинорежиссером. Попал в какую–то историю, словом, скатился…
– В какую историю?
– Я слышала краешком уха… А вообще ничего не знаю о его жизни.
– Какие у них дела с Бабухиным?
– Дела? – удивилась секретарша. – Даже представить себе не могу! Мне кажется, Руслан Яковлевич просто хочет вытащить его из трясины. Он любит помогать. Причем особую слабость питает к творческим людям. Открывает неизвестных художников, покровительствует обиженным…
Оперуполномоченный поинтересовался, знает ли она друга Моржа, Молоткова. Секретарша сказала, что о таком и слыхом не слыхивала.
С тем Жур и покинул «Люкс–панораму».
ГЛАВА V
Юлий Аронович Гальперин, главный товаровед южноморского горторга, на просьбу Гранской извинить ее за опоздание добродушно сказал:
– Пустяки, Инга Казимировна. Рад помочь прокуратуре…
– Так ведь задержала вас после работы.
– О чем вы говорите! Моя работа кончится, когда отнесут на кладбище…
Гальперин был пожилой, сухонький, с блестящими молодыми глазами. Следователь выложила на его стол из чемодана, в котором нашли труп, целлофановые пакеты с одеждой и обувью убитого.
– Юлий Аронович, нужно ваше квалифицированное заключение. Соответствуют ли эти вещи наклейкам и фирменным знакам?…
Она присовокупила к вещдокам постановление на проведение судебной экспертизы.
– Можно вопрос? – вытащил из пакета полуботинки Гальперин.
– Да, конечно.
– Что, накрыли подпольную фабрику?
– Нет, тут другое. Устанавливаем личность… – Гранская не сказала, что убитого. Это и так было ясно по бурым пятнам на одежде. – Понимаете, если вещи подлинные, то это поможет следствию сделать кое–какие выводы… А так как нынче многие кооператоры работают на фирму…
– Господи, – поморщился товаровед, – их лапу за версту видно. – Он повертел в руках туфлю. – Это «Саламандер»! Не подделаешь. Кожа, колодка, работа!…
– А костюм?
Гальперин посмотрел на ярлык, пришитый к внутреннему карману пиджака.
– «Тиклас», – прочел он и причмокнул языком. Финский. – Умеют шить! – Товаровед грустно улыбнулся. – По телевизору вчера один наш большой деятель, выступая в Хельсинки, говорил о дружбе великой державы с такой маленькой страной, как Финляндия… А я подумал: кто же великая держава, если не мы их, а они нас одевают, кормят наших младенцев, обставляют мебелью? И какой!…
– Еще попробуй достань.
– Теперь только за валюту. – Юлий Аронович погладил материал. – Несносимый.
– Синтетики много.
– Вспомните, какие у нас были раньше ткани! – закатил глаза Гальперин. – «Метро», «ударник», бостон… Чистая шерсть! Носишь костюм двадцать лет, а как будто вчера справил, а главное, такая ткань дышит… – Его чуткие пальцы прошлись по швам. – Вот это строчка! – Рука товароведа вдруг замерла на поле пиджака. – Что там за подкладкой? – вопросительно посмотрел он на следователя.
Инга Казимировна прощупала полу. Действительно, между подкладкой и материей что–то было. Она прошлась по карманам и вдруг обнаружила во внутреннем еще один, маленький кармашек, который оказался прохудившимся.
– Бритвочки нет? – спросила она у Гальперина.
Тот отыскал в своем столе лезвие от безопаски. С его помощью следователь подпорола подкладку.
На свет божий был извлечен билетик на проезд в