И все валят на нас. А в этой ситуации нам сложно доказать невиновность.
– Вот так, что ли? – спросил Алик, снял шапку и показал удары головой в направлении стены.
– Да, – подтвердили милиционеры, которых было уже двое.
– То есть меня считают способным на это, – выдохнул Алик, а милиционеры и не ответили…
Суд по поводу срыва печатей ДОО «Скорпион» в этот день не состоялся, а, забегая немного вперед, – суд вообще закончился ничем.
Алик вначале не хотел идти на него, так как справедливо полагал, что суды маленького нефтяного города, работая по заказу, вне зависимости от его присутствия, вынесут приготовленное решение. Надо беречь нервы и силы. Однако, потом передумал, но, как обычно, опоздал. Рядом с подъездом, где располагался мировой суд, стояла машина телерадиокомпании и темная группа его лжесвидетелей: Задрин, Фазанова, Зябильник. Радости на их лицах не было. Он в одиночестве проследовал к мировому судье и спустя некоторое время получил решение:
«Производство по делу об административном правонарушении прекратить за отсутствием состава преступления».
Это был первый маленький плюс в сторону Алика, но, едва ли, не единственный.
РАБОЧЕЕ МЕСТО
«Страх – это дорога, по которой едет властитель, кончается страх, кончается и дорога».
Кто захочет свободы, если за нее не платят? Даже тягловая лошадь вряд ли обрадуется свободе, если лишится хорошего и регулярного сена. Алик понимал инстинктивные страхи своих бывших подчиненных, и теперь новым взглядом разглядывал сотрудников телерадиокомпании, получивших новую власть – более того – власть над свергнутым начальником.
«Как все будет происходить, как сложатся новые отношения?» – заинтересовался он и опять обратился к Задрину:
– Мне бы рабочее место.
– Заходите в свой кабинет, – предложил Задрин.
– Нет, в опечатанный кабинет я не зайду, мало ли, что там могло пропасть, – ответил Алик. – Я ни за что теперь отвечать не хочу. Это теперь твоя проблема.
– Как хотите, – ответил Задрин. – Тогда есть рабочее место в корреспондентской…
Алик получил новое рабочее место, сел за стол, положил на него ноутбук, закрыл уши наушниками, включил классику французской музыки и мысленно ушел из этого мира, из этого коллектива. Строки побежали сами собой, по пищеварительно-мозговому принципу.
***
Правила миски,
написанные при наблюдении за обычной подъездной кошкой:
1. Миска – это то, из чего каждый живущий черпает силы.
2. Миска дается как право по рождению, как право по уму и приятному впечатлению, и как право по жалости.
3. Все блуждания ведут к миске.
4. Чрезмерно полная миска порождает покой, грезы и забвение, сладкие чувства и умиротворение.
5. Редко заполняемая миска порождает энергию поиска, изобретательность, хитрость.
6. Миска обычно оправдывает все способы ее достижения, пополнения и защиты.
7. Обладатель миски должен быть готов к зависти, ненависти, интригам и даже физическому насилию со стороны тех, кто миской не обладает.
8. Обладатель миски должен угождать покровителю, наполняющему миску, и ответственен за нанесение ему вреда.
9. Обладатель миски ответственен за передачу миски посторонним или за приобщение посторонних к своей миске.
10. Нельзя помышлять о миске хозяев в любом случае.
11. Обладатель миски вправе подать голос или иным безобидным способом привлечь к себе внимание покровителя при необходимости.
12. Обладатель миски в случае наказания его покровителем, наполняющем миску, должен иметь виноватый вид и не допускать аналогичного проступка в ближайшем будущем.
***
Дополнительные правила миски, написанные для человека.
«Человек, конечно, отличается от типичного животного, но только тем, что не типичное»
1. Нет недостижимой миски.
2. Каждый вправе бороться за право обладания любой миской.
3. Каждый обладающий миской должен понимать, что его душа и высшее призвание выше права обладания миской.
***
Пояснение к пункту 3.
«Незнание души и отсутствие веры в нее, не освобождает от ответственности»
Смотрите, что накладывают в миску. Не воспринимайте на веру. Будите обоняние, внимание и ум. Включайте чувства. По опыту Буратино длинный нос всегда позволит выяснить, не является ли воспринятая и согласованная со зрением реальность нарисованной. Обман всегда имеет повернутую к зрителю доверительную сторону.
«Надувая мыльные пузыри через свернутую в трубочку бумагу и запуская их в полет с балкона пятого этажа, полет, сверкающий и переливающийся цветами бензина, разлитого в луже, – раздумывал Алик о прошло-настоящем, – я никогда бы не подумал, что именно подобные пузыри будут окружать меня во взрослой жизни и мне так же придется надувать их и наблюдать за полетом и сверканием фальшивых красок. В каждой квартире есть кусок тела этого мыльного пузыря. Переливаясь красками, он услаждает взоры живущих в этих квартирах. Эти пузыри куда устойчивее мыльных. И они уже не летят, это мы летим, вглядываясь в них, наше сознание летит. Сносит крышу, как говорят…»
СОЗНАТЕЛЬНАЯ ПРОВОКАЦИЯ
«Большинство людей от гусениц отличаются только размерами: то же стремление сливаться со средой, то же желание создать безопасный кокон, кончающиеся для всех без исключения вылетом в неизвестность».
Сорванная печать на кабинете главного редактора спустя несколько дней так и не была восстановлена, – это Алик заметил, проходя в бухгалтерию. Вторая печать, которой он и не касался, висела надорванной.
«Это мой шанс, – понял Алик. – Если мне подброшены наркотики или пропало что-то из предметов в кабинете, или я сам решу обвинить своих недругов в каких-либо пропажах, – то надо зафиксировать, что кабинет три дня находится без присмотра»…
– Мне угрожают, провоцируют на драку, прошу оградить меня от нападок Задрина, – насочинял Алик в телефонную трубку, как только на другом конце соединения ему ответил дежурный милиционер.
Конечно, повода большого не было. Задрин что-то сказал, махая руками, затем в корреспондентскую пришла комиссия из администрации маленького нефтяного города, чтобы объявить Алику замечание – пустяки по нынешним временам… Но Алик не захотел оставлять нанесенные удары без ответа и решил использовать приемы борьбы с ним, какие применяли против него его бывшие подчиненные против них самих.
Алик встретил милицию на пороге телерадиокомпании и сразу принялся пояснять:
– Действия Задрина я воспринял, как агрессивные, а тут еще комиссия из администрации., я прошел к двери моего бывшего кабинета, а на нем до сих пор нет печатей.
Словно бы забыв о Задрине, он провел милицию к своему бывшему кабинету и принялся фотографировать разорванные печати, постоянно напоминая о том, что кабинет стоял открытым, и в него мог попасть любой, у кого есть ключ. А ключ был у Задрина.
– Обязательно зафиксируйте этот факт, – говорил он милиционерам, а сбежавшиеся сотрудники телерадиокомпании, не понимая сути, принялись обсуждать обвинение в адрес Задрина.
Публяшникова смеялась,