Когда-то Луначарскому понравилась фраза Александра Скрябина: «Самая большая власть — власть обаяния, власть без насилия». Но куда там без насилия?! А раскулачивание крестьян, а аресты и ссылки, а засилье цензуры?.. «Гнилой либерал» Луначарский был против всего этого. Он был белой вороной в черной стае правителей, и с каждым годом все белее. Он чувствовал себя, по свидетельству современников, «полуопальным», «инородной фигурой».
В 1929–1933 годах он — формально председатель Ученого совета при ЦИК СССР, фактически «не у дел». Входит в состав советской делегации по разоружению при Лиге Наций и находится в длительных командировках за рубежом. В 1933 году назначен послом СССР в Испании. Будучи тяжело больным, скончался по дороге к месту назначения. Смерть прервала диктовку статьи о Марселе Прусте.
«Луначарский был болен, — вспоминает Владимир Лидин, — ему запрещено было, наверно, три четверти из стоявшего на столе, и, глядя на бутылки с вином и придвигая к себе стакан с молоком, он с грустной иронией сказал:
— А Луначарский пьет молоко…»
Он ощущал себя больным и старым: «Боже — как я стар. Как Пер Гюнт» (ноябрь 1930).
Менее чем за два года до смерти, в феврале 1932 года, Луначарский писал: «В сущности, как-никак, я живу на земле последние годы. Не подумай, что я собрался умирать. Нет, я очень охотно прожил бы еще (и, вероятно, проживу) лет до 65… Так вот: я очень счастлив думать, что мне осталось еще лет 9, в которые я буду иметь ясную голову, горячее сердце, жадные к миру глаза, уши, руки, желание творить, пить счастье и учить быть счастливым. Но не следует ли из этого все-таки, что надо стараться придать отныне своей жизни, так сказать, более торжественный характер? Именно характер теплого, ясного вечера, с пышным закатом, с благоухающими цветами в наполненном вечерними бликами и тенью садом?.. Читать только существенное, мудрое, прекрасное? Писать только большое, нужное?… Вообще жить так, чтобы каждый час пролетал на медленных и широких крыльях. Чтобы не уходил, а приобретался. Чтобы в час смерти оказаться не растратчиком, а обладателем такой богатой внутренней жизни, чтобы естественно выросло чувство: этому не может быть конца. Как ты думаешь?.. Я — натура довольно богатая и щедрая. Это не плохо. Но я недостаточно сосредоточен… Конечно, пути человека зависят не только от него. Есть неотвратимая судьба, случайность — тюхе, как называл это Гете. Но очень многое зависит от „даймона“, т. е. от своего собственного самого лучшего „я“… Я вовсе не хочу стать ни святым, ни педантом, ни замкнутым философом: наоборот, я хочу быть веселым мудрецом. Хочу быть золотым, как начало осени, а не голым и пустым, как конец ее жизни. Жизнь моя, в общем, была счастливой… Но я хочу быть еще счастливее в последние годы…»
Эти строки Луначарский писал жене, Наталье Розенель, 16 февраля 1932 года. И еще выдержка из письма (4 марта 1932): «Если сердце не будет слишком шалить — то я еще лет 10 проживу! Больше, пожалуй, не надо. Но жить хорошо… Любовь на первом плане. Благодаря тебе я богат любовью. Потом природа. Она все больше меня привлекает. Жаль, что я не был и в молодости спортивно развитым человеком. Все искусства. Великолепная вещь — человеческая мысль. Политика сейчас — горька…»
«Горька» — это сказано весьма осторожно.
Продолжал Луначарский и писать стихи. Вот одно из них, написанное в Женеве:
И все теряет сразу цену:Чуть-чуть погрелся у костра,Пригубил вин пустую пену —И вот уйдешь… Куда? В Ничто,И за тобой пройдут другие.Душа жила пустой мечтой,И под конец, бедняк, не лги ей!..
Строящийся в СССР социализм — это «пустая мечта»? Стало быть, зря провозглашал: «Мы люди нового утра!»
Луначарский умер в Ментоне, в курортном городке на Лазурном берегу. В рождественскую ночь 25 декабря разбудил жену: «Будь готова. Возьми себя в руки. Тебе предстоит пережить большое горе». А врачу, предложившему ему ложку шампанского, сказал: «Шампанское я привык пить только в бокале. И причины изменять своим привычкам не вижу и сейчас».
Через несколько часов Анатолий Васильевич умер. Он прожил 58 лет. Обе жены Луначарского пережили его значительно: первая — Анна Малиновская (1883–1859) и вторая — Наталья Розенель (1902–1968). Первая была писательница, вторая — актриса. Луначарский познакомился с Розенель в 1922 году и ради нее оставил жену, с которой прожил 20 лет, и сына. И, сменив кремлевскую квартиру на апартаменты в Денежном переулке, в 47 лет начал новую жизнь. Вот уж поистине «Миноносец „Легкомысленный“», как назвал его когда-то Владимир Ильич. А можно сказать иначе: Луначарский не устоял перед красотой.
По воспоминаниям Александра Менакера, Розенель не блистала талантом, зато пленяла умом, воспитанностью и утонченностью. Она была образцом женской красоты 20-х годов. Один немецкий журнал назвал ее «самой красивой женщиной России». У нее были удивительно правильные черты лица, с легкой горбинкой нос (семейство Сац — никуда не денешься) и крошечная мушка на щеке. И русалочьи зеленые глаза… Вокруг Луначарского и его молодой жены ходило множество слухов, легенд, стихов. Популярны были строки Демьяна Бедного:
Ценя в искусстве рублики,Нарком наш видит цель:Дарит лохмотья публике,А бархат — Розенель.
Гуляли подпольно и такие стихи:
В бардаке с открытым воротом,Нализавшись вдоволь рома,Вот, идет с серпом и молотомПредседатель Совнаркома.А за ним с лицом экстернаИ с глазами из миндалин,Тащит знамя КоминтернаНаш хозяин Оська Сталин.Вот идет походкой барскойИ ступает на панельАнатолий ЛуначарскийВместе с лэди Розенель…
Далее про Калинина, Буденного, но это уже к теме Серебряного века никак не относится. Напоследок приведем строки самого Луначарского из его поэмы «Концерт» (у него было два хобби — бильярд и стихи), строки эти сегодня звучат как-то особенно актуально:
Все продается. Пламя дум,Возвышенные чувства.Изволь продать —тили-бум-бум!И превращай в шурум-бурумНауку и искусство!..
РОЗАНОВ
Василий Васильевич
20. IV(2.V).1856, Ветлуга Костромской губернии — 23.I(5.II).1919, Сергиев Посад Московской губернии
Как определить Розанова? Кто он? Философ, религиозный мыслитель, писатель, публицист, эссеист — все это правильно, но как-то уж обще и расплывчато для Розанова. Его называли и оценивали все по-разному, учитывая его эксцентричность и противоречивость как в мыслях, так и в поведении. «Русский Ницше» — это как комплимент. Человек с «двоящимися мыслями» — это критика. «Шелудивая собака» — уже ругань, так, кстати, назвал Розанова Леонид Андреев. «Нравственно невменяемая личность» (Петр Струве). Розанов — это Распутин русской философии и публицистики. Он явился «метафизиком» мещанского духа, обывательщины, бытовщины, — такое определение можно найти в книге Кувакина «Религиозная философия в России» (1980). Совершенно прелестное определение Розанова: «Монтень с авоськой». Оно принадлежит Мерабу Мамардашвили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});