Со всех сторон послышался боевой клич.
— Навестим, — кивнул сам себе Алексей и ухмыльнулся. — Ещё как навестим.
***
По замершей земле, смешиваясь с цокотом копыт и скрипом колёс, катилось три телеги. Между ними, в зад-перёд, в вышитой крестиком рубашке и широких штанах, бегал кудрявый мальчик. Телеги забились поющими и смеющимися людьми. Музыка, песни, гигиканье. Одним словом свадьба. В головной телеге сидели молодожёны. Короткостриженый жених стыдливо прятал под шапкой глаза и не знал куда деть руки. Кудрявая невеста в свадебном платье широко улыбалась. Белая мантия спадала с головы и её приходилось поправлять, чтобы спрятать левый глаз.
Всю дорогу ведущую в штаб заполнили посты и секреты. Но процессию даже не останавливали, только желали здоровья молодым и пропускали дальше.
В округе действительно была свадьба. Только её отпраздновали неделю назад и местные жители с радостью одолжили свадебные костюмы.
Три поста преодолели без проблем. Последний же оставался перед самим штабом. Тут процессию уже никак не могли пропустить.
— Стоять! — крикнул часовой. — Это закрытая территория! Поворачивай назад!
— Солдатик, — подошла к нему рыжая подружка невесты, — отдохни от службы. Повеселись с нами.
— Ещё раз повторяю: пошли вон! — крикнул солдат и передёрнул затвор.
Глядя, что разговор не клеится, невеста потянулась на дно телеги, выжидая дальнейшие развитие событий. В какой-то момент она скривилась и сказала:
— Мне надоел этот маскарад. А тебе, дорогой?
— Тоже, — согласился он. После чего «жених», «невеста» и «процессия» достали оружие и открыли огонь.
Как только рассеялся дым от пороховых газов, «невеста» сняла мантию, надела на глаз повязку и приказала:
— Пусть связь у них и выбита, но выстрелы они слышали. Так что у нас минуты три, пока сюда не сбежалась вся первая бригада. Джульетта и Глифи — за мной. Остальные держим периметр.
Эрвина планировали взять живым. В случае сопротивления — уничтожить. А затем раствориться в окрестных лесах.
Деревня, где расположился штаб, пустовала. На их пути не встретился ни один солдат. Это волновало Алексея. Учитывая нагрузку, в штабах должно быть сотни человек.
Во дворе здания местного управления стояло десятки машин. Лёша смекнул, что хартийцы расположились там и все трое поспешили туда. Какого же было их удивление, когда они в нём никого не обнаружили. Только пустые столы, недописанные приказы и не выветрившейся запах сигарет.
— А где все? — задал терзающий его вопрос Алексей.
— Вы пришли слишком рано, лейтенант Леший, — послышался надменный голос из соседней комнаты. — Маршал Эрвин ещё не прибыл.
Алексей побежал в комнату и застыл. Напротив него сидел Отто Крюгер и перебирал в руках фотографии.
— Лейтенант, — оскалился он, — ваши секреты слишком большие, чтобы оставаться секретами, — сказав это, он бросил ему под ноги стопку фотографий.
Алексей поднял их и опешил. На них запечатлели мёртвых членов его диверсионной группы.
— Почти все успели принять цианистый калий, — продолжал Отто. — Но подполковник струсил. И перед смертью рассказал много чего интересного. Самое главное, он выболтал, что где-то тут ошивается два Варшавских призрака. Ах, — он закатил в экстазе глаза, — Шелестович будет не в себя от радости.
Отто щёлкнул пальцами и со всех сторон на Алексея накинулись солдаты «Отряда сто тридцать семь». Лицо Лёши окутала тряпка с хлороформом. Сначала Алексей сопротивлялся, но затем его мысли стали ватными и он больше не видел смысла брыкаться. А затем и вовсе заснул.
***
Саманту хлестали по щекам. Каждый удар был меткий и чёткий, словно били хлыстом.
— Вставай, леди снайпер, — послышался голос, напоминавший шипение змеи. — С тобой мы сделаем великие дела.
Открыв глаза, Саманта поняла, что её накрепко придавили к бетонному полу два здоровенных солдата. Точно так же, как Алексея и Глифи. Руки связали, в нос ударила сырость, а прямо возле лица, изучая двумя миндалинами, скалился Отто Крюгер. От его холодного взгляда, у девушки бешено забилось сердце.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я очень много о тебе знаю, злой ангелочек, — продолжал шипеть Отто. — И я бы с радостью с тобой порезвился. Но, к сожалению, я обещал отдать тебя Мстиславу. Тем не менее на моей улице тоже праздник, — Отто, приплясывая, подошёл к остальным пленникам. — Сегодня мне попался Варшавский призрак и лесная дикарка. Впервые за долгое время, — говоря это он всё время глубоко вдыхал их запах, будто пробуя будущую жертву. — Но я не могу выбрать кого мне обработать первым. Помоги же мне. Кого? Твоего ненаглядного дружка или любящую подружку? Тебе не нужно говорить. Достаточно кивнуть в сторону того, кого ты выбрала.
Алексей молча сверлил единственным глазом пол. По синякам и ссадинам усеявших его лицо стало ясно, что Лёшу крепко обработали, прежде чем Саманта очнулась. Глифи почти не дышала, изредка глядя на Саманту. По её щекам катилось несколько капелек слёз. Саманта не желала никого выбирать, сверля взглядом Отто.
— Ты упрямая, но я тоже. Мы можем сидеть так долго, но в итоге моё терпение лопнет и я заберу двоих. Неужели ты хочешь встретить свой конец в одиночестве?
Едкие слова Отто добрались до самых глубин сознания девушки. Саманта не выдержала и отвела взгляд. И стала думать, кому дать умереть раньше. В конце-концов какая разница, если они уже почти мертвы? Стиснув зубы, она кивнула в сторону Глифи.
— Какая прелесть, — ухмыльнулся Отто. — Тоже любишь сначала отведать сладкое? Плохая девочка. Шелестович обязательно поучит тебя правилам поведения. Но это потом. Поднимайте её!
Глифи не укоряла Саманту, только грустно смотрела до конца и прежде чем скрыться за дверью, напоследок бросила: «Прощай». Огромные солдаты покинули комнату. Последний выходил Отто.
— До встречи, кроха, — сказал Крюгер и послал воздушный поцелуй, после чего дверь грымнула и свет погас.
Даже привыкшие к темноте глаза ничего не смогли разглядеть. Сдавшись, Саманта закрыла глаза и пыталась не обращать внимания на терзающую в руках боль.
«Похоже им удалось поймать только нас. Что же, по крайней мере все остальные выживут».
— Тебе не обязательно было выбирать её, — послышался из темноты голос Алексея. — Они бы не успели начать меня пытать. В подошве таблетка. Я бы разорвал сапог и проглотить яд.
— Я хочу побыть ещё немного с тобой. Пусть нам осталось жить несколько часов.
— Эгоистично. Но мне приятно.
— Как же они крепко связали руки. Не пошевелиться.
— Что ты хочешь сделать?
— Моя таблетка в прокладке штанов. Мы бы могли сбежать отсюда вместе.
— Самоубийц в рай не пускают, — горько ухмыльнулся Алексей. — Только мучеников.
— Не хочу мучаться. Не хочу перед смертью страдать.
— Мы причинили многим людям страдание. Теперь наш черёд. Всё по справедливости.
Связанными, они не могли даже пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы подняться и последний раз почувствовать идущее от них тепло, среди сковывающего холода. Им оставалось лишь представлять друг друга в темноте и покориться судьбе. Выход отсюда был лишь один — через пыточные машины Отто Крюгера. Это они знали ещё когда им проводили инструктаж. И чётко понимали, что никто их спасать не будет.
Во тьме подвала они потеряли счёт времени. Может прошло всего несколько минут, а может и целые сутки. Осталась лишь растекающаяся по всему телу боль, жажда и едва уловимое дыхание.
За дверью послышались нарастающие шаги.
— Вот и всё, — констатировал Алексей и в этот момент включился свет, ослепив обоих.
В комнату зашли два гвардейца и, не церемонясь, надели им на головы мешки, затем подняли и, грубо толкнув в спину, приказали идти вперёд. Алексей тихо бурчал под нос гимн Конфедерации. Он был на латинице и мало кто смог его выучить, не говоря уже о том, чтобы понять смысл. Но Лёша всё же смог осилить два куплета, и напевал строчки где свет свободы испепелит гниль тирании.
— Стоп, — прорычал гвардеец. Послышался звук открывающийся двери. — Вперёд.