Читать интересную книгу Ельцин - Тимоти Колтон

9 августа 1999 года Ельцин сообщил, что в очередной раз уволил своего премьер-министра и нашел ему замену. Если в августе 1998 года он сделал Черномырдину всего лишь двусмысленный намек на возможность занятия поста президента и больше никогда не связывал смену премьера с возможным выбором преемника, то на этот раз он явно дал понять стране, что Путин и будет следующим президентом России. Ельцин заявил, что Путин способен «консолидировать общество» и «обеспечит продолжение реформ в России» после него.

Этот план сорвался бы, если бы Госдума не поддержала кандидатуру нового премьера. 16 августа 233 депутата проголосовали за Путина в первом раунде, и он получил назначение. Стоит отметить, что это количество было всего на семь голосов больше, чем требуемые 226, и значительно меньше, чем поддержка, оказанная Примакову, Степашину и даже Сергею Кириенко (в третьем раунде). Фракция КПРФ могла бы помешать Ельцину и Путину, если бы среди ее депутатов было единство по этому вопросу. Но коммунисты были разъединены и, как многие другие, не предвидели, какой сокрушительный удар Путин нанесет по их интересам[1587].

После 16 августа передаче шапки Мономаха Путину могло помешать только одно — перемена отношения его кремлевского патрона. Хотя в мемуарах Ельцин всячески подчеркивает свою твердую уверенность в выборе Путина, на самом деле это был предварительный эксперимент. В интервью через несколько месяцев после решения Путин сообщил журналистам, что в разговоре о премьерском кресле Ельцин весьма уклончиво говорил о будущем: «В разговоре со мной он не произносил слова „преемник“. Ельцин говорил о „премьере с перспективой“, что если все пойдет нормально, то он считал бы это [президентство] возможным»[1588]. В заявлении, сделанном 9 августа, Ельцин напомнил россиянам о том, что меньше чем через год стране предстоят президентские выборы. Он высказал свою убежденность в том, что за это время Путин на посту премьер-министра «принесет большую пользу стране», что позволит гражданам самим оценить его «деловые и человеческие качества». «Я в нем уверен. Но хочу, чтобы в нем были также уверены все, кто в июле 2000 года придет на избирательные участки и сделает свой выбор. Думаю, у него достаточно времени себя проявить»[1589].

Что произошло бы, если бы Путин провалился, если бы не смог, как новый человек, привлечь народ на свою сторону, если бы, по определению Ельцина, его качества оказались бы недостаточными для того, чтобы вести Россию в XXI век? Можно предположить, что при наличии времени президент не колебался бы в дальнейших действиях. Сменив за 17 месяцев четырех премьеров, он проделал бы то же самое и с пятым, и ничто его не остановило бы. Путин замыкал длинную череду военных и милицейских чиновников — «силовиков», экспертов в области применения силы, — возбуждавших воображение Ельцина. До него были Степашин, Бордюжа, Николаев, Лебедь, Коржаков и Руцкой. В каждом случае Ельцин рано или поздно терял веру в «по-военному твердого» человека. При определенных обстоятельствах то же самое могло произойти и на этот раз.

Новый премьер-министр России не провалился, он нашел общий язык с народом, и президент не пересмотрел свое решение. Политика, разворачивавшаяся в следующие четыре месяца после августовского назначения стала скорее началом эры Путина, чем закатом Ельцина. Для себя Борис Ельцин выбрал статус уходящего политика, который, по мнению, бытовавшему среди аналитиков за год до этого, навязывался ему как другими людьми, так и обстоятельствами. Став премьером, Путин практически не устраивал кадровых перестановок, сосредоточившись на мобилизации ресурсов для разрешения двух назревающих кризисов.

Первым кризисом стала смертельная угроза хрупкому миру на Северном Кавказе — в самом нестабильном регионе России. 7 августа, после нескольких месяцев проникновения в местные деревни, 2 тысячи чеченских боевиков вторглись на территорию Дагестана, многонациональной республики, отделяющей Чечню от западного побережья Каспийского моря. 10 августа они провозгласили независимую Исламскую республику Дагестан, лидером которой стал головорез Шамиль Басаев. В начале сентября, когда российские войска в Дагестане перешли в контрнаступление, Москва и два южных города России содрогнулись от нескольких ночных взрывов, разрушивших жилые дома и унесших жизни 300 гражданских лиц. ФСБ обвинила во всем фанатиков, поддерживающих чеченских сепаратистов. Путин был убежден в том, что, не ответив на вызов врагов, поставит под угрозу само существование России: «Моя оценка ситуации в августе, когда бандиты напали на Дагестан, такова: если мы сейчас, немедленно это не остановим, России как государства в ее сегодняшнем виде не будет… Через некоторое время нам грозит… югославизация России»[1590]. Российские войска вошли на территорию Чечни в начале октября, с боями форсировали Терек и направились к Грозному; город был захвачен 2 февраля 2000 года; войска продвигались дальше на юг.

Путин просил Ельцина возложить на него ежедневную координацию военных действий. Тот «не колеблясь поддержал его», впервые передав в другие руки столь значительную часть полномочий в сфере национальной безопасности[1591]. Решительные действия Путина и его высказывания в адрес бандитов тут же повлияли на общественное мнение. Еще больше уважения он завоевал, когда объявил о повышении пенсий за счет федерального бюджета — восстановившаяся экономика уже могла себе это позволить. Рейтинги Путина взлетели, количество людей, готовых проголосовать за него на президентских выборах, росло. Если в августе 1999 года всего 2 % потенциальных избирателей говорили, что отдадут голоса за Путина, а к сентябрю — 4 %, то уже в октябре показатель увеличился до 21 %, что было больше, чем у Евгения Примакова и Геннадия Зюганова. В ноябре рейтинг Путина возрос до 45 %; к моменту выборов в Государственную думу, 19 декабря, он составлял уже 51 %[1592].

При негласной поддержке Ельцина Путин вмешался и в ход думской кампании — второго критического события той осени. Ожидалось, что наилучшие результаты на выборах покажет альянс, созданный в прошедшем году Юрием Лужковым и в августе окончательно оформившийся как блок «Отечество — вся Россия», избирательный список которого возглавил уважаемый многими Примаков. Блок имел левоцентристскую и националистическую окраску и объединил многих влиятельных региональных политиков. Его материалы, распространяемые с участием Владимира Гусинского и телеканала НТВ, представляли федеральное правительство и «Семью», сплотившуюся вокруг Ельцина, в виде сборища коррумпированных и безыдейных личностей. Задача дать отпор блоку «Отечество — вся Россия» была поручена прокремлевской коалиции «Единство», сформировавшейся только в сентябре. Возглавил это объединение министр по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу, политический долгожитель, входивший в состав всех кабинетов начиная с 1991 года. «Единство» выдвинуло туманную программу, в которой либеральные идеи смешивались с популизмом, патриотизмом и идеями национального единения. Контролируемый Березовским канал ОРТ продвигал «Единство», состязаясь с Гусинским и НТВ, и свирепо критиковал блок «Отечество — вся Россия».

Логотипом «Единства» стало стилизованное изображение бурого медведя — универсальный символ России. С медведем часто сравнивали Бориса Николаевича, но этим связь «Единства» с президентом и ограничилась. Ельцин хладнокровно принял необходимость провести между собой и избирательным блоком черту. После первоначальных дискуссий «я очень скоро перестал иметь какое бы то ни было отношение к этой работе», пишет он. «С самого начала мне было понятно, что эта партия „социального оптимизма“ не должна в сознании избирателей ассоциироваться с моим именем… Я не обращал внимания на то, что „Единство“ дистанцируется от меня»[1593]. Движение должно было ассоциироваться с российским лидером, политические амбиции и перспективы которого были более долгосрочными, — с Путиным. 24 ноября Путин сказал, что «как гражданин» он готов голосовать за блок «Единство». «Наша цель — создать большинство за Путина в Госдуме, — провозгласил блок на следующей неделе. — „Единство“ поддерживает Путина, и Путин опирается на „Единство“». Хотя на тех выборах «Единство» не получило большинства, оно обошло «Отечество — вся Россия», набрав благодаря весомой реплике Путина вдвое больше голосов, чем могло бы, и пришло голова к голове с КПРФ на общенациональном голосовании. Скоро ему удалось создать рабочее парламентское большинство, чего у Ельцина на посту президента никогда не было.

В рукаве у Ельцина оставался еще один, последний, козырь. В статье 92 Конституции 1993 года был четко описан механизм, который позволял ему самому определять время и характер своего ухода и плавность передачи власти. Этот механизм предполагал, что в случае отставки президента «исполняющим обязанности президента» автоматически становится премьер-министр, а через 90 дней следует провести общенациональные выборы постоянного главы государства. Предвидя благоприятный исход думских выборов, Ельцин решил использовать статью 92 за неделю до них. Он посвятил Путина в свои планы в «Горках-9» 14 декабря, и Путин дал согласие, хотя он тогда думал, что Ельцин говорит о своей отставке весной 2000 года, а не под Новый год. Путин выразил некоторые сомнения в своей готовности к предлагаемой работе, на что Ельцин ответил ему, что и сам приехал в Москву «с другими планами» и учился руководить страной на практике. 28 декабря Ельцин приказал руководителю администрации Александру Волошину подготовить указ об отставке и провести необходимые административные меры и попросил Валентина Юмашева сочинить речь, не информируя об этом штатных спичрайтеров. Вечером 28 декабря Ельцин сообщил новости дочери Татьяне, а лишь утром 31 декабря — жене[1594].