Он выглядел ужасно усталым и каким-то потерянным. Последние полгода Аркеллы день и ночь ломали головы, пытаясь найти какой-нибудь выход, любую уловку, которая отсрочила бы падение дамоклова меча. Все было тщетно, и любящими супругами постепенно овладело отчаяние. Обиднее всего было то, что ферма как раз начала приносить доход и вложенные в нее средства стали постепенно окупаться. К сожалению, этого было недостаточно для того, чтобы удержаться на плаву. Долг банку и налоговой службе был в тысячи, десятки, сотни тысяч раз больше.
— У нас просто не осталось выхода, — вздохнув, произнес Генри. — Можно было бы спасти земли, лишь выиграв главный приз в национальной лотерее. Сам понимаешь, какова вероятность. Вопрос не в том, сможем ли мы выиграть, а в том, когда именно мы проиграем. Долго ли еще мы продержимся?
Узнав, как серьезно положение Генри и Маффи, Макс решил остаться в замке. Он не мог помочь им деньгами, но по крайней мере был способен приглядывать в выходные за детьми и немного веселить всю семью. Тяжело было сознавать, что это самая большая помощь, которую он может оказать близким.
Так что идея со съемным жильем отпала сама собой.
К тому же, общаясь с Генри, его женой и детишками, Максу было проще забыть о своем разбитом сердце.
Стянув через голову мокрую майку и оттерев пучком травы теннисные туфли от навоза, в который он все-таки ухитрился вляпаться, Макс медленно побрел к замку.
Воскресенье выдалось теплым и солнечным. Позади остались три недели ежедневных репетиций. Новая пьеса, «Темные сердцем», шла в театре уже два месяца и неожиданно принесла Максу великолепные отзывы критиков, пожалуй, лучшие в его карьере. Билеты раскупались загодя, спектакли шли при полных залах, и у Макса появилось время отдохнуть. Похоже, прорыв все-таки состоялся.
Поднявшись вверх по холму, он приложил ладонь ко лбу, оглядывая зеленые луга и золотые от солнечных лучей стены замка, увитые дикими розами. Вид был таким красочным, словно взятым с рекламной картинки, и навевал ощущение покоя и безмятежности.
Страшно было подумать, как перенесет Генри потерю дорогих сердцу земель. Несмотря на то, что отъем фермы за долги был делом решенным, Макс до сих пор не мог поверить, что это случится. Вопреки здравому смыслу он продолжал надеяться, что какое-то удивительное событие помешает потере или хотя бы отдалит беду на бесконечно долгий отрезок времени. Однако придумать решение проблемы так и не удавалось.
Макс добрел до замка, вошел через массивную дверь в тень прихожей и сбросил испачканные туфли. Войдя на кухню в одних зеленых шортах, он как раз собрался снять их, чтобы забросить в стиральную машину, когда позади него раздался женский голос:
— Прошу вас, месье, не раздевайтесь. — В голосе слышался отчетливый французский акцент. — Должно быть, вы меня не заметили.
— Господи! — выдохнул Макс, торопливо поддернув шорты вверх и обернувшись к говорившей. — Откуда вы взялись?
— Я из Тулузы, — сказала девушка с мягкой улыбкой.
Скажите на милость, подумал Макс, оглядывая француженку. Сложно было сказать, кто из них больше покраснел.
— Из Тулузы, понятно, — пробормотал Макс. — Но я спрашивал вовсе не о городе. Мне было интересно… то есть, — он откашлялся, так как голос не слушался, — я хотел сказать…
— А вы кто? — спросила Маффи, появляясь в дверном проеме. В руках у нее была охапка детских вещей, которые она собрала для стирки. — Макс, тебе нужно что-нибудь постирать? Почему ты со своей гостьей торчишь в кухне?
Он ошарашенно оглядел обеих женщин, затем кинул затравленный взгляд на стиральную машину, словно белый агрегат мог разъяснить ему, что происходит.
— М-м… я не…
— Ладно, отдашь вещи позже, тут все равно целый ворох белья. — Маффи улыбнулась француженке. Это юное создание с короткой светлой стрижкой и небольшим чемоданчиком в руках (Макс только-только это заметил) смущенно улыбнулось в ответ. — А теперь познакомь меня со своей подружкой. — Маффи протянула девушке руку. — Я — Маффи Аркелл.
— Рада встрече, миссис Аркелл, — все с тем же чудесным акцентом ответила незнакомка. Она отодвинула чемодан ногой и встряхнула руку Маффи. — Меня зовут Фредерик.
Вслед за этим повисла долгая пауза. Маффи заметила недоумение на лице Макса и наконец поняла, что он совсем не знаком с француженкой. А та безмятежно улыбалась, полагая, видимо, что имени достаточно, чтобы внести в ситуацию ясность.
— Прошу прощения, Фредерик, — осведомился Макс, заставив взять себя в руки, — а кто вы такая?
Но прежде чем девушка успела дать ответ, Маффи хлопнула себя по лбу и с ужасом округлила глаза.
— Боже мой, вы — Фредерик, — прошептала она, бледнея. — Я думала, что много месяцев назад отменила вызов! Должно быть, я слишком закрутилась и не сделала этого вовремя! Какой ужас, Генри будет в бешенстве!
— Я что, упустил нечто важное? — спросил Макс. — Вы знакомы, или как? Какой вызов?
— Не совсем знакомы, — выдавила Маффи, затравленно глядя на француженку, которая теперь тоже казалась испуганной. — Я звонила в агентство с просьбой прислать мне на лето компаньонку по уходу за детьми. По программе «au pair»[1]. Но боюсь, теперь это нам не по карману.
* * *
К тому моменту, как Макс уединился в своей комнате, чтобы сменить мокрые шорты на старые брюки Генри, и оставил двух женщин в кухне за чашкой ромашкового чая, ситуация немного прояснилась.
Поняв, что ее никто не ждал, Фредерик поначалу расстроилась, а затем решила не менять своих планов. Она потратила крупную сумму на перелет из Франции в Англию, поэтому не могла уехать сразу же. Макс предложил девушке оплатить обратный рейс, но она приняла решение задержаться у Аркеллов. По ее словам, помощь по дому и уход за детьми — самое малое, чем она может расплатиться за проживание в другой стране, да еще в столь чудном месте. Такой вариант устраивал всех, а Маффи получала больше времени на работу фотографом.
Когда Генри вернулся с очередной невеселой встречи с управляющим фермой, Фредерик уже приняла ванну, разложила вещи и играла в «Монополию» с детишками за кухонным столом. Маффи чистила картошку и болтала с гостьей.
— Привет, дорогой, — сказала она, не поднимая на мужа глаз. — Как прошла встреча? Познакомься, это Фредерик, моя новая компаньонка. Она из Франции.
— Здравствуй, Фредерик, — автоматически ответил Генри, настолько погруженный в себя, что едва ли обратил внимание на незнакомку. — Или лучше сказать bonjour?