— Убери от нее свои грязные лапы!
Прежде чем охранники успели отреагировать, Макс бросился на Рэндалла, завалив его на пол, словно игрок в регби. Оба рухнули вниз с таким грохотом, что толпа буквально отпрыгнула в стороны, а елка, оказавшаяся слишком близко от Макса и Рэндалла, заходила ходуном. Серебряные колокольчики весело звякнули.
Макс уже занес кулак, намереваясь впечатать его Стайну в лицо, когда его руки оказались заведенными назад. Двое охранников навалились на него, дернули на себя, едва не вывернув плечи. Стайн вскочил, раздраженно отряхивая костюм. Когда он вставал, Макс заметил вспышку страха, мелькнувшую на его лице. Не потребовалось даже крепкого хука, чтобы его напугать.
— Видишь? — крикнул Макс Сиене, пытаясь высвободиться из цепких объятий охраны. — Понимаешь, о чем я говорю? Стайн позволяет себе хватать тебя так, словно ты ему принадлежишь! Он не просто говнюк, Сиена! Он склонен к насилию, как всякий слабак!
— Это он-то склонен к насилию? — Она была так напугана произошедшей на ее глазах сценой, что предпочла единственную альтернативу страху — слепую ярость. — Да кто ты вообще такой, если считаешь себя вправе вламываться в чужой дом, орать и бросаться на людей?! Может, это у тебя в крови насилие, а, Макс? С чего ты взял, что можешь указывать мне, что делать? Почему ты думаешь, будто имеешь право судить других?
Макс открыл рот, собираясь ответить, но Сиена не позволила ему вставить и слова.
— Лучше погляди на себя! Ты не ангел во плоти, Макс! Если мне не изменяет память, именно ты в свободное время занимаешься тем, что тычешь членом в тупых сисястых официанток! Да как ты посмел ворваться сюда и открыть в моем присутствии свой поганый рот?!
— Ради Бога, Сиена! — воскликнул Макс, пытаясь вырвать руки из цепкой хватки охранников, но те только сильнее вывернули ему плечи вперед, заставив чуть наклониться. — Неужели ты не видишь, что я просто хочу тебе помочь? Я знаю, что виноват. Я знаю, что мне никогда не оправдаться. Но я желаю тебе счастья, а этот ублюдок Рэндалл подминает тебя под себя, лепит, как глину, и его творение чудовищно! Неужели ты этого не видишь?
— Нет, Макс, не вижу, — уже ровным голосом ответила девушка. — Рэндалл добр и заботлив. Он укрыл меня от неприятностей, предоставил поддержку и кров. Он щедр, как никто! — Сиена пристально глянула на Макса. — Знаешь, я действительно изменилась. Теперь я не общаюсь с неудачниками, предпочитая общество успешных людей. Я поняла, что нельзя верить никому, кроме самой себя. Но эту науку я постигла не благодаря Рэндаллу, Макс, нет. Ты научил меня этому!
Адская боль в предплечьях и душевные страдания Макса слились воедино. Он скрежетал зубами, опасаясь, что из глаз вот-вот потекут слезы. Он не мог уйти, оставив Сиену с Рэндаллом Стайном. Что, если они больше никогда не увидятся?
— Я люблю тебя, — сказал он, уже зная, что проиграл.
Несколько гостей восхищенно вздохнули.
— Это твои проблемы, — бросила Сиена. — К сожалению, Макс, мне известно, чего стоит твоя любовь. Поэтому я скажу прямо: больше никогда не попадайся мне на глаза. Никогда!
Он умоляюще смотрел на Сиену, но она с достоинством отвернулась, напоследок сделав знак охране.
— Выкиньте его вон.
Уже ночью Сиена лежала в постели, беззвучно плача и стараясь не разбудить спящего Рэндалла.
Она ожидала от любовника вспышки ярости, учитывая, что Макс свалил его на пол и публично выставил слабаком. Однако по окончании вечеринки Рэндалл не сказал девушке ни единого резкого слова. Остаток вечера он не только не был мрачен, но и вполне веселился и даже отпускал шуточки насчет Макса.
— Мне очень жаль, — сказала Сиена, когда разошлись последние гости. — Наверняка ты считаешь меня виноватой в том, что произошло. Такой прекрасный прием был испорчен.
— Вот уж нет, — весело усмехнулся Рэндалл. — Ты же знаешь Голливуд. Местной публике нравятся скандалы с разборками.
Сиена изумленно посмотрела на любовника.
— То есть ты не злишься?
Рэндалл улыбнулся, взял ее за руку и повел в спальню.
— Нет, я не злюсь. Сегодня вечером мне открылась одна истина, которой я готов с тобой поделиться. Твой бывший парень — всего лишь мальчишка. Он глуп. Он — ничтожество. — При этих словах Сиена опустила глаза и закусила губу. — Этой ночью Макс Десевиль будет спать в спальне дома, который ему не принадлежит и который он не может себе позволить. А я… я буду спать в роскошном особняке, — Рэндалл широким жестом обвел спальню, — причем вместе с тобой.
Он притянул Сиену к себе и жадно поцеловал. Его дыхание было кисловатым от шампанского, но девушка постаралась этого не замечать. И то хорошо, что Рэндалл не злился за испорченную вечеринку. И все же Сиена почувствовала облегчение, когда ее любовник сразу же вырубился, стоило ему оказаться на кровати. Этим вечером она была не готова к сексу. Ей хотелось полежать тихонько, наедине со своими мыслями.
Правда, мысли эти были не слишком радужными. Как бы достойно она не держалась с Максом, в душе царило смятение. Зерно сомнения, упавшее на благодатную почву, дало свои всходы.
Нечего было и пытаться обмануться саму себя: Сиена все еще любила Макса.
Она не была уверена в том, что способна простить его предательство, но, без сомнений, все еще любила.
Но даже теперь (а может, даже более чем раньше) она сознавала, что пути назад нет. Одной любви было недостаточно. Макс сумел дотянуться до нее, несмотря на многочисленные преграды, а она оттолкнула его, публично унизила и прогнала.
Гордость была самым уязвимым местом Макса. Сиена знала, что делала, когда пыталась задеть его гордость. Это давало ей гарантию, что он больше не вернется.
Оглядываясь назад, Сиена чувствовала себя бесконечно старой и жалкой. Череда потерь — сначала дедушка, затем родители и Хантер, теперь Макс — казалась нескончаемой цепью. Сиена так хотела изменить ход событий. Ей удалось снова сойтись с Хантером и найти любовь, возможно, когда-нибудь ей даже позвонила бы мать… наивные фантазии глупой, избалованной девочки.
Мир оказался куда более жестоким, чем она ожидала.
Сиена осталась одна, без друзей и родных. Кто знает, что теперь думают о ней Инес и Марша? А давно позабытые Джейни и Патрик Кэш?
Думая об этом, она тихо плакала в подушку, опасаясь даже шмыгнуть носом.
Она расставалась с людьми быстро, словно отрезая острым ножом воспоминания и теплые чувства. Но они возвращались, терзая ее по ночам. Почему жизнь Сиены складывалась так странно? Не потому ли, что она торопилась избавиться от людей раньше, чем им приходила в голову мысль избавиться от нее?