class="p1">— Мне никогда не приходило в голову, — продолжал принц взволнованным голосом, чтобы Италия дошла до такого разъединения, как это оказывается теперь. Арагонский дом должен один вынести борьбу против неприятеля, который в десять раз сильнее его и которому открыты все пути на суше и на море...
С этими словами принц обратился к Катарине и порывисто обнял её.
— Бывают минуты, — сказал он, — когда я глубоко сожалею, что связал твою судьбу с моей! Прости меня ради той горячей любви, которую я всегда чувствовал к тебе, потому что это главная причина моего легкомысленного поведения. Но подожди ещё немного; наша участь должна скоро решиться: или я погибну на поле битвы с врагами моей родины, или вернусь снова в Рим, чтобы назло всем препятствиям навсегда соединиться с тобой!
— Не думай, — возразила Катарина, — чтобы я когда-нибудь стала раскаиваться в моей любви к тебе. Встреча с тобой дала мне единственные светлые минуты моей жизни, которая без тебя прошла бы среди скучного, томительного однообразия. Расскажи мне лучше, как приняли в Венеции известие о моём бегстве и знают ли там, где я.
— Судя по тому, что мне приходилось видеть и слышать, сенат и твои родные сильно встревожены, но вряд ли они подозревают, что ты в Риме, — ответил Федериго. — Но во всяком случае, мой дорогой друг, — добавил он, обращаясь к Шарлотте де Лузиньян и пожимая ей руку, — не откажите нам в своём покровительстве и на будущее время; и если всё кончится благополучно, то мы будем обязаны вам счастьем нашей жизни! К сожалению, я не могу долее оставаться с вами ни одной минуты; свита моя готова, чтобы сопровождать меня в Неаполь...
Принц ещё раз обнял Катарину:
— До свидания, моя дорогая, до свидания, великодушный друг, ангел-хранитель нашей любви! Если бы я был простым дворянином, то считал бы себя в тысячу раз счастливее, нежели теперь. Но я не теряю надежды, что моя искренняя любовь преодолеет все препятствия и приведёт нас к желанной цели...
Затем принц поспешно вышел из комнаты и не видел, как бывшая кипрская королева залилась горькими слезами и бросилась на грудь Шарлотте, которая заключила её в свои объятия.
ГЛАВА XIV
Возвращение в гетто
Поход французского короля в Италию пока не встретил никаких препятствий; одержанные победы не стоили ему ни капли крови, так как были достигнуты посредством мирных переговоров.
Карл VIII, подойдя к Риму, отправил к папе посольство, состоящее из знатнейших рыцарей его армии. Послы требовали, чтобы короля беспрепятственно впустили в Рим, и обещали именем его величества, что он не нарушит папской власти и отнесётся с уважением к правам церкви. При этом они выразили надежду, что все затруднения будут устранены при первом же свидании папы с королём. Александр VI в высшей степени тяготился необходимостью передать свою столицу в руки неприятеля и отпустить послов без каких-либо определённых обещаний с их стороны. Но французское войско быстро приближалось к Риму; кардинал Ровере собрал армию и перешёл открыто на сторону врагов; в его руках были важнейшие крепости страны. Орсини также присоединились к королю со своими отрядами. Всякое сопротивление казалось невозможным; и папа после долгих колебаний согласился на условия, предложенные ему посольством.
В тот момент, когда принц Федериго Неаполитанский выехал из ворот Сан-Себастиано, французский король во главе своей армии вступил в «вечный город» через ворота Санта Мария дель Пополо.
Авангард был составлен из швейцарцев и немцев, которые шли со своими знамёнами под звуки барабанов, одежда их состояла из куртки, плотно прилегающей к телу, узких панталон такого же покроя, как у ландскнехтов, и из самых разнообразных тканей. Предводители выделялись высокими перьями на шляпах; у солдат были короткие шпаги и копья; четвёртая часть войска была вооружена алебардами, которые приходилось держать обеими руками во время битвы. Первый ряд каждого батальона был в латах, равно и предводители.
За швейцарцами шёл пятитысячный отряд гасконцев, просто одетых и вооружённых арбалетами. Хотя они были вообще ниже ростом, нежели швейцарцы, но казались такими же коренастыми и сильными. Затем следовала кавалерия, представлявшая собой цвет французского дворянства; в первых рядах ехали Марилльяк, Баярд и другие рыцари в богатых шёлковых плащах с воротниками из золотой парчи. Они были вооружены шпагами и длинными мечами. По обычаю, принятому во французской армии, у лошадей были обрезаны уши и хвосты. За каждым рыцарем следовали три лошади; на одной из них ехал паж в таком же вооружении, как и его господин; на двух других ехали конюхи. Четыреста стрелков, в числе которых было сто шотландцев, окружали короля, при котором ещё находился конвой из дворян. Последние отличались богатством одежды и на этот раз, против обыкновения, шли пешком. Рядом с его величеством шествовали кардиналы Асканио Сфорца и Юлий делла Ровере, а за ними кардиналы Колонна и Севелли. Затем следовали двое других синьоров из дома Колонна и итальянские генералы с знатнейшими французскими рыцарями.
За армией везли тридцать шесть пушек, длина и тяжесть которых приводила всех в изумление. Шествие продолжалось около шести часов и под конец приняло ещё более торжественный вид, когда вследствие наступивших сумерек зажжены были факелы.
Между тем папа удалился в замок св. Ангела. При нём находились только шесть кардиналов; все остальные присоединились к королю в надежде, что он созовёт собор и избавит церковь от папы, вся жизнь которого представляла ряд публичных скандалов. Сам Александр VI со страхом ожидал грозившего ему собора; но чем больше он тревожился за свою личную безопасность, тем менее выказывал он желание исполнить требование короля и сдать ему замок св. Ангела, так как считал его наиболее верным убежищем для своей особы. Карл VIII охотно направил бы свои пушки против замка, но приближённые умоляли его не нарушать данного слова и пощадить главу церкви.
Замок св. Ангела представлял плохое убежище для людей, привыкших к роскоши и ко всякого рода удобствам. Тем не менее здесь было несколько великолепно разукрашенных зал и достаточно комнат, чтобы приютить папу, его друзей и кардиналов. Гарнизон крепости находился под командой графа Джьованни Сфорца, который был известен своей опытностью в военном деле; помощником его был назначен молодой Чезаре Борджиа.
В настоящее время трудно представить себе верную картину нравственной распущенности, лицемерия и других пороков, господствовавших при тогдашнем папском дворе, скученном в небольших комнатах замка св. Ангела, бывшего некогда гробницей римского императора Адриана.