— Он не на пенсии. Он умер. Я поднял его из могилы и допросил. Живой он бы мне не ответил. — Кайлеан придвинул стул ещё ближе и взял мои руки в свои. Просто мания у него была какая-то — постоянно до меня дотрагиваться… — Данимира, твой отец тоже заплатил Илгалее.
Я похолодела. Мортен всё-таки сын моего отца?
— Ночь?! — вырвалось у меня. — Илгалея потребовала ночь с моим отцом?
Кайлеан отрицательно покачал головой.
— Насколько я понимаю, твоя мать на это бы не согласилась. До того она защищалась, любя сестру и признавая вину, после подобного требования её чувства могли измениться. Своё она бы защищала до конца. Да и кто знает, пошёл бы на это твой отец?
— Не пошёл бы.
— Илгалея поступила хитрее… хотя с моей точки зрения это была хитрость сумасшедшей. Она потребовала не ночь, — всего несколько минут, но наедине и в своих покоях. Якобы, чтоб попрощаться. У неё был сообщник, честолюбивый придворный маг. Илгалея пообещала за помощь должность Верховного мага и, надо сказать, впоследствии сдержала обещание, — как раз этого сообщника я и поднимал недавно на Гелсинорском кладбище. За короткое время, отпущенное на прощанье, они сумели затуманить разум твоего отца и наполнить его кровью Чашу Крови. Он сам об этом не помнил, и твоя мать об этом не узнала — крошечную ранку сразу заживили. Чаша Крови — мистический артефакт аннморийских королей. Из крови двух человек, помещённой в Чашу, можно создать призрак-зародыш, не отличимый от новорожденного младенца. Извлечённый из чаши призрак даже может расти и развиваться как настоящий младенец. Но это будет лишь временная иллюзия, которая всё равно развеется спустя какое-то время.
— О, боже… — проговорила я шёпотом, понимая, к чему ведёт Кайлеан.
— Илгалея сотворила Мортена из своей крови и крови твоего отца, и, видимо, нашла какой-то способ поддерживать в нём иллюзорное подобие жизни. Подозреваю, это весьма преступный способ, поскольку Макс в своём отчёте упоминал, что в народе ходит слушок о систематически исчезающих в королевских подземельях людях. Помнишь, как называлась книга Бромбса?
— «Жизнь нежити»…
— Вот именно. Призраком, которого впускал и выпускал Мортен, был он сам. Над ним постоянно висит угроза развоплощения. А в книге Бромбса есть раздел, где собраны описания и схемы разнообразных ритуалов, которые — по утверждению автора — могут помочь призраку обрести настоящую жизнь навсегда. Большинство этих ритуалов основаны на магии родственной крови. Кроме Илгалеи, твоих родителей и тебя, у Мортена больше «родственников» нет. По версии «Жизни нежити» ты подходишь больше всего, потому что ближе к Мортену по возрасту и по статусу — вы с ним дети одного и того же человека. Только ты настоящая, а Мортен… так… ничто… Данимира, это «ничто» отчаянно хочет стать человеком. Тебе угрожает смертельная опасность.
Я хлопала глазами, пытаясь осмыслить слова Кайлеана, но он не дал мне опомниться.
— Из этого всего следует, что ты не должна покидать Эрмитанию. Здесь тебе будет надёжней всего, — чрезвычайно деловым тоном продолжил Кайлеан, — когда ты выйдешь за меня замуж, вся мощь клана Карагиллейнов станет тебе защитой.
Я стиснула зубы.
Он даже не потрудился облечь своё предложение в приемлемую форму, полагая меня достаточно запуганной.
Тысяча противоречивых мыслей и чувств смешались и слились в одно короткое слово. Я встала и сказала:
— Нет.
13
Кайлеан будто бы немного удивился. Он долго молчал, потом тоже встал и осведомился:
— В каком смысле «нет»?
— В глобальном. Я не пойду за тебя замуж и не останусь в Эрмитании. Рудники и выход к морю придётся поискать в другом месте. Верни меня домой, у меня с родителями беда.
Он снова долго молчал, видимо, подбирал верные слова, чтобы максимально точно передать свои мысли на этот счёт… и он их подобрал.
— Ты вздорная и глупая девчонка, и я не позволю тебе угробить себя по собственной глупости.
Судя по двойному упоминанию о моих невысоких умственных способностях, Кайлеан был вне себя. Раньше он не позволял себе подобного тона… впрочем, должно быть, раньше он не знал отказов. Он сам говорил, что все в обморок падали, стоило ему бровью повести.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я понимала, насколько он выбит из колеи непривычным отношением к его пожеланиям, но всё равно разозлилась тоже.
Что ж, раз наши отношения перешли на ту ступень, где люди начинают мериться уровнем IQ, пришла пора Кайлеану Георгиевичу узнать правду о красной нити у меня на запястье. Пусть осознает, что его тяга ко мне искусственного происхождения… и пусть не воображает, что знает всё на свете.
Но не успела я высказать язвительные мысли вслух, как вдруг увидала, как Кайлеан поставил ладони с растопыренными пальцами перед собой. В пространстве, ограниченном ладонями, постепенно сгущалась лиловая дымка.
Он перестал смотреть мне в глаза и в этом мне почудилось недоброе.
— Что ты делаешь?
— Что должен. — Сдвинув брови, Кайлеан продолжал формировать из дымки шар. — Здесь ты будешь в безопасности. Мне лучше знать.
Я вдруг ясно увидела, что через несколько мгновений превращусь в безвольную куклу. Послушно пойду под венец, послушно заменю на троне Аннмории тётку, послушно проведу первую брачную ночь и все последующие ночи. Буду исправно рожать Его Высочеству… уже Величеству… наследников… и всю жизнь проведу в сладком сиреневом сиропе, не помня своей истинной натуры. А Кайлеан, убедив себя, что действовал во благо, в глубине души будет осознавать неправедность своих поступков. Нечистая совесть не даст ему покоя и, возможно, от душевного разлада он станет для своих подданных гораздо более жестоким правителем, чем королева Илгалея.
— Знаешь, почему я не приняла помощь со стороны? — Мой голос зазвенел от напряжения. — Знаешь, почему могла уйти, но не ушла? — Движения его рук немного замедлились — он слушал, но по-прежнему не поднимал глаз. — Потому что мне важно понять, кто ты на самом деле и чего стоят твои слова. Все эти поцелуи… приступы страсти… кипящая лава… всё это чепуха… розочки на торте, как ты говоришь. — Лиловая дымка перестала темнеть, Кайлеан замер. — Помнится тогда, в библиотеке, когда все были покорны твоей воле, ты уверял, что меня это не коснётся… а теперь… посмотри на себя! Вот он, момент истины, и я рада, что знаю правду… пусть даже это последняя правда в моей сознательной жизни!
Он не шевельнулся, и я продолжила — уже другим тоном.
— Послушай… Мы ведь помогали друг другу — там, в «кармане бога»… и кажется, даже дружили… я ничего не забыла. Ты вытащил меня сначала из тела кошки, потом из той ловушки, куда мы оба угодили… Я, быть может, сделала для тебя меньше, но тоже помогала как могла… Мы были близки, как могут быть близки две одинокие души… Скажи, куда всё ушло? Всё сожрала жажда власти?
Кайлеан уставился на меня потемневшими, почти чёрными глазами и не двигался. Я прямо видела две крошечные фигурки на его плечах. Красная фигурка на левом плече приплясывала, размахивая трезубцем, и советовала: «Возьми её, возьми, возьми, заполучи любой ценой, тебе же так хочется эту игрушку! Поступай так, как ты привык!» А фигурка в белом… я просто верила в её существование.
Наконец, он отмер и, издав нечленораздельное рычание, запустил лиловым шаром в меня… запустил вкось — шар прошёл мимо и разбился о стену позади. Потом он бомбардировал несчастную стену ещё и ещё, при этом рычал и ругался как последний сапожник… как древнеегипетский последний сапожник. Сгустки опасной материи проносились в миллиметре от моей головы, но ни один не задел.
Когда поток ругательств и лиловой дряни иссяк, Кайлеан прошагал туда-сюда по офису, рухнул на стул и указал на стул напротив:
— Данимира, сядь.
Я села, сложив руки на коленях. Поджилки у меня всё ещё тряслись, но гроза, похоже, миновала.
Мы помолчали, глядя друг на друга.
— Спасибо, — тихо произнесла я, — за то, что не лишил меня свободы.