а тридцать лет спустя его владения простирались от Афганистана до границ Анатолии. Его имя страшило всех жителей Азии, знавших, что монгольская армия уничтожает все на своем пути; ему было уже за шестьдесят, однако он не утратил ни энергии, ни честолюбия. Его последняя схватка с османским султаном состоялась в пятницу 28 июля 1402 года к северу от Анкары (Ангорская/Анкарская битва). Султан совершил серьезную ошибку, поставив в первый ряд татарскую конницу – они не пожелали сражаться с единоверцами и дезертировали, перейдя на сторону врага. Через пару часов 15 000 турок лежали мертвыми. Баязид и его сыновья мужественно сражались, пока хватало сил. Князь Мустафа исчез, и его сочли погибшим; князя Мусу захватили в плен. Остальные спаслись, но их отца, захваченного монгольскими лучниками, заковали в цепи и привели в шатер завоевателя. Говорят, что Тамерлан, продвигаясь дальше по Анатолии, приказывал везти султана перед собой в железной клетке, которой он периодически пользовался как скамьей для ног или подставкой для посадки на лошадь. Гарем Баязида он вскоре забрал для своего личного пользования, а сербскую жену султана заставил прислуживать себе за столом обнаженной. В марте 1403 года с султаном внезапно случился удар, и через несколько дней он умер.
Дойдя до османской столицы Бурсы, монгольская орда учинила там насилие и грабеж, после чего сожгла город. Затем монголы направились в Смирну, которую мужественно защищали рыцари-госпитальеры, однако стены города в конце концов пали, и в декабре 1402 года от последнего христианского анклава в Малой Азии остались лишь дымящиеся развалины. Задержись Тамерлан в этом регионе подольше, и он мог бы нанести смертельный удар Османской династии, однако в 1403 году он покинул Малую Азию и повел свою орду обратно в Самарканд. Прошло несколько лет, прежде чем сыновья Баязида смогли вновь закрепиться в сердце Анатолии. В Европе дела обстояли совершенно иначе. Османы по-прежнему крепко держали в своих руках Румелию – европейские владения султана. Тем не менее великая битва разделила Османскую империю на две части, и между ее европейскими и азиатскими провинциями больше не было регулярного сообщения. Султан продемонстрировал, что он тоже лишь человек, который вовсе не непобедим; его армию победили один раз, а значит, ее можно победить снова.
Мануил Палеолог не особенно торопился возвращаться в Константинополь: обратная поездка через территорию Италии давала ему возможность провести переговоры с несколькими итальянскими государствами. Поражение Баязида убедило его, что настало самое подходящее время для согласованного нападения европейских держав, и он не собирался отказываться от своих усилий. Венецианцы приняли его с особой теплотой, которую умеряло лишь их желание как можно скорее доставить его домой. Изменившаяся ситуация на Востоке определенно должна была иметь важные дипломатические последствия, поэтому венецианцы снарядили для императора и его свиты три военных корабля и в конце концов убедили его отплыть 5 апреля 1403 года. 9 июня он сошел на берег в своей столице в сопровождении Иоанна VII, который приехал верхом из Галлиполи, чтобы его встретить.
Мануила ждали хорошие новости. Князь Сулейман, старший из оставшихся в живых сыновей Баязида, прибыл в Галлиполи, чтобы взять на себя правление европейскими провинциями. Терпимый и добродушный, он предпочитал полю боя стол переговоров, а еще больше любил жизнь, полную удовольствий. В начале 1403 года он подписал договор с Византией, Венецией, Генуей и рыцарями Родоса, Стефаном Лазаревичем и латинским герцогом Наксоса. Мануил с изумлением выслушал условия этого договора: византийцев освобождали от вассальной зависимости и от всех обязательств по выплате дани; взамен Сулейман открыто обязался считать византийского императора своим сюзереном. Он вернул Византии город Фессалоники и его окрестности, в том числе и гору Афон, Черноморское побережье от входа в Босфор до Варны и несколько Эгейских островов. Всех пленных отпустили; турецкие суда не могли войти в Дарданеллы или Босфор, не получив на то позволения. В обмен на это Сулейман лишь просил позволить ему править Фракией из своего дворца в Адрианополе.
Каким бы удивительным ни было предложение князя, его мотивы вполне понятны. У турок не существовало права первородства, и за османскую корону сражались не меньше четырех сыновей Баязида. Если Сулейман желал добиться престола, то Византия была ему нужна так же сильно, как сама она нуждалась в нем. Невозможно было сказать, как долго он продержится у власти, и император отлично понимал, что, невзирая на непосредственные преимущества договора 1403 года, он не может бесконечно полагаться на дружбу с турками даже в Адрианополе, не говоря уж об Анатолии; следовательно, он продолжал предупреждать об опасности христианские государства Европы.
В 1407 году после долгой болезни умер брат Мануила Феодор, деспот Мореи. Это был блестящий правитель, сохранивший целостность своих владений и авторитет императора, но он не оставил законных наследников мужского пола. Летом 1408 года Мануил сам отправился в Мистру, чтобы посадить на трон Мореи своего сына, тоже Феодора. В сентябре он все еще был там, когда из Фессалоник пришла весть о смерти Иоанна VII, которую Мануил воспринял гораздо более хладнокровно; однако Иоанн тоже не оставил наследника, и следовало позаботиться о преемнике. Император поспешил в Фессалоники, где посадил на трон своего третьего сына, восьмилетнего Андроника. Возвращаясь в Константинополь в начале 1409 года, он явно надеялся, что ему удастся сразу подчинить эти две провинции своей власти, но не успел он предпринять для этого хоть какие-то шаги, как вновь оказался вовлеченным в борьбу за Османский султанат: в начале 1411 года брат Сулеймана Муса захватил Адрианополь; Сулеймана взяли в плен и немедленно задушили.
Для Византии это было весьма серьезное известие. Император не питал иллюзий касательно Мусы, унаследовавшего от отца всю его жестокость. Придя к власти, Муса первым делом аннулировал договор 1403 года и объявил все уступки своего брата потерявшими законную силу. Затем он отправил несколько полков на осаду Фессалоник, а сам повел основные силы своей армии на Константинополь, как обычно оставляя позади разоренные земли. К счастью, Феодосиевы стены вновь оказались неприступными; однако Мануил знал, что существует лишь одна возможность удалить Мусу с политической сцены – его брат Мехмед. В начале 1412 года он отправил ко двору Мехмеда в Бурсе тайное посольство.
Теперь борьба за власть шла между двумя сыновьями Баязида. Мехмеду, который был гораздо более уравновешенным, чем Муса, союз с Византией казался невысокой ценой за османский трон, который никто не сможет оспорить. Он повел против брата огромную армию и 5 июля 1413 года нанес ему поражение в битве при Камурлу в Сербии; Мусу, в свою очередь, тоже задушили.
Мехмед отправил гонца к Мануилу II Палеологу после своей победы с таким посланием:
Иди и скажи моему отцу, императору ромеев, что с этого дня я буду подчиняться ему, как сын подчиняется отцу. Пусть лишь прикажет мне исполнить его волю, и