— Я Грондэлу обещал.
— Этому…! — до Карлсена дошло, что разговор происходит на уровне телепатии, а потому четкого словесного выражения нет.
— Все равно, — тянучий техасский акцент как-то усиливал раздражение, — я дал слово. — Он легонько шлепнул Карлсена по заду. — Давай-ка, вытаскивай штопор.
Фарра отлепила губы…
— Извини, — голос прозвучал с неподдельной теплотой.
Карлсен, шелковисто выведя член из влажной прорези, неуклюже поднялся и начал натягивать брюки. Крайски смешливо наблюдал, как он заправляет все еще колом стоящую свою принадлежность в ширинку.
— Хорошо, что я на самом деле не из Техаса. А то бы ведь круто мог обойтись: заходишь, а жену твою долбит какой-то ухарь, аж пыль столбом! Карлсен пропустил юмор мимо ушей.
— Вы сказали про какой-то Ригель-10?
— Да. Нам нужно туда наведаться.
— Как, в буквальном смысле?
— Безусловно.
— К-когда??
— Чем скорее, тем лучше. Ты готов?
На затылке будто разом стянуло кожу. Встала Фарра. Полностью расстегнутое платье соблазнительно приоткрывало обнаженное тело. Ловким движением она прильнула к Карлсену губами, руку вкрадчиво положив на выступ в брюках. Желание было так велико, что хотелось, наплевав на Крайски, подхватить даму и отнести ее в спальню.
— А позднее? — лукаво спросила она.
Крайски кивнул, и она поцеловала Карлсена еще раз.
— Ну что, ненасытный мой донжуанчик, пойдем занырнем.
Заходя уже в спальню, Карлсен понял, что муж позволяет жене умертвить гостя.
Спальня такая, каких в Нью-Йорке миллионы: на столике меж двумя одинаковыми кроватями пустые кофейные чашки, по ковру разбросаны туфли, тапки, сиротливо лежит клетчатая рубаха, флаконы с деодорантом стоят на туалетном столике. В приоткрытую дверь ванной виднелись колготки, трусики, лифчик, пара мужских носков на сушилке.
Крайски, открыв дверь стенного шкафа, потянулся внутрь, задняя стенка бесшумно отъехала, открыв взгляду небольшую комнатку. Такие комнаты вошли в обиход с прошлого века, служа обычно хранилищем ценностей. У этой были темно-красные стены и такой же расцветки ковер, потолок зеркальный (и приглядываться особо нечего: видно, что искажает).
Из мебели в комнате стояли единственно застекленный вверху столик, стилизованный под старину стул и мусорная корзина. На столике громоздился компьютер из породы ветеранов. Крайски коснулся выключателя, и стенка гардероба задвинулась с той стороны.
Крайски сел перед компьютером и, включив, понабирал на клавиатуре. Карлсен настороженно вздрогнул, когда потолок ожил эдаким чешуйчатым поблескиванием, словно переродившись в поверхность пруда. Стоило свету выровняться, как из его поверхности проплавились два квадратных предмета и стали медленно прорастать в комнату. Предметы, похожие вначале на какие-то стеклянистые кубы, постепенно приняли вид округлых полупрозрачных столпов, вытянувшихся, наконец, всплошную от потолка до пола.
— Что это? — недоуменно спросил Карлсен.
— Наш транспорт на Ригель-10.
— Он как-то… действует?
— Энергетической вибрацией. Ригель-10 на три энергетических уровня выше Земли. То есть энергия там распространяется в три раза быстрее скорости света. Так что с телом придется расстаться.
Сильный техасский акцент в речи больше не чувств вовался. Голос отточенный, сдержанный, без эмоций — артист, сошедший со сцены и сразу заговоривший по-нормальному.
— Расстаться… А сам я?
На душе было неспокойно, и как-то разом ощутилась полная зависимость от Георга Крайски.
— Тебя перенесет на Ригель-10.
— И что там?
— Твое энергетическое тело воссоздастся в приемнике.
— А физическое-то, физическое тело?
— Оно останется здесь, в полном порядке.
— На какой срок?
— Не важно. При переходе на третью вибрацию нормальное время стопорится.
На вопросы Крайски отвечал терпеливо и серьезно, очевидно понимая беспокойство Карлсена.
— А если сердце остановится?
— Нет, оно будет так же биться, как во сне. — Шагнув вперед, он коснулся ближайшей стеклянистой колонны, где сразу же, без всякой ручки очертился проем. — Схожу сейчас проверю приемник, все ли там в порядке.
— А если нет? — спросил Карлсен с наигранной непринужденностью. — Меня автоматически перенаправит обратно на Землю. Буду минут через пять.
Войдя в колонну, он развернулся лицом к Карлсену. Пространство внутри не составляло и двух футов, так что плечи приходились впритирку. Тут Крайски всем телом подался назад, и проем впереди затянулся. Он стоял с закрытыми глазами, навытяжку, как солдат, головой притиснувшись к тыльной части колонны. Через несколько секунд края колонны заалели, сменившись постепенно на огнистый, желтый и далее по спектру — густеющий синий, индиго и фиолетовый. Фиолетовый дрогнул, и тут вся колонна озарилась изнутри слепящей белизной. Крайски с ошеломленным выражением открыл глаза, напряженно застыв. Миг, и жизнь в нем словно угасла, настолько обмякло лицо. Подобную омертвелость Карлсен наблюдал уже второй раз, только сейчас она воспринималась как-то тревожнее, поскольку Крайски омертвел как-то против собственной воли. В углу рта поблескивал пузырек слюны.
Потрясенный увиденным, Карлсен опустился в кресло. Свет вверху колонны перемежался какими-то восходящими призрачными кольцами, снова остыв, вслед за тем, до ровного свечения. Карлсен ощущал наплыв страха, схожий со страхом высоты. Мысль о расставании с телом подтачивала самое главное: уверенность, что все в тебе незыблемо и нормально. Несколько дней назад ужас был бы просто беспросветный. Сейчас иначе: странные события прошедших полусуток привнесли какую-то внутреннюю силу, упрочив ум. Эта упроченность представила собственную — вообще человеческую — жизнь в ином, более четком свете. Чем-то сродни поездке в другую страну, где восприятие как-то обостряется из-за самой новизны и непривычности обстановки. Вместе с тем, не было вспышки сокровенного осознания основы, сути мироздания. Наоборот, все, смотрелось на порядок более непонятно и чуждо. Человек казался какой-то крохотной землеройкой, для которой пределы ее убогой норки и есть границы мира. Его вдруг словно вздернуло с земли в пугающую небесную высь. И оттуда открылось, что мир-то безмерно огромнее, чем он себе представлял, и одинаково ошеломительней своей сложностью. И никакого, никакого шанса когда-либо его познать.
Свет в колонне неожиданно усилился и призрачные кольца сверху пошли вниз, стопорясь где-то на уровне головы Крайски. Напряженно сузив глаза (все равно, что вглядываться в солнце), Карлсен заметил, как мышцы лица у него чуть шевельнулись — омертвелость схлынула. Еще полминуты, и содрогнулась грудь. Вот, поднялись веки и взгляд обрел осмысленность. Тут неожиданно погас свет, и на секунду все подернулось лиловой зыбью темени, а когда снова вспыхнуло, перед глазами стоял Крайски.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});